– Ты знаешь, мне ведь тоже был, мягко говоря, не приятен твой отказ, но я не воспользовался своими возможностями и не отобразил это на твоей работе, хотя мог. Но сдержался. А вод ты, как истинная женщина, или точнее сказать сука – двулична. – Его голос переходил на шепот, такое ощущение, что он ели сдерживался, чтобы не закричать. Пальцы с безумной силой сжимали кожу подлокотников, и казалось, что она сейчас просто порвется под этим натиском. Если бы на этом месте были мои руки, кости, уже, наверное, были бы сломаны. Я не хотела задавать, какие бы то не было вопросы, и будить в нем зверя. Хотя будить там никого уже и не надо было, он и так давно проснулся.

– Вчера вечером конкурентам нашего главного заказчика была слита информация. Вся информация по их проекту. Мы три дня назад закончили их проект, а через два дня, их конкуренты взламывают базу данных. Лучше бы ты слила нас нашим конкурентам, – Он уже кричал мне в лицо – мы бы тогда потеряли только деньги, а сейчас под угрозой репутация фирмы. – Я растеряно хлопала глазами. Со стороны это, наверное, казалось наигранно, потому что он тут же скривился, как от поедания лимона баз сахара и выпалил. – Только не изображай из себя сущую невинность.

– Я ничего не собираюсь изображать. Я действительно не в курсе всех Ваших обвинений. – Я не знаю, откуда у меня столько храбрости, но при этих словах у меня даже не дрогнул голос. Зачастую даже не важно, что не виновата, просто от такого натиска уже чувствуешь себя в чем-то да виноватой.

– Наша служба безопасности, с вчерашних десяти вечера вплоть до твоего вызова в этот кабинет проверяла все возможные варианты. И знаешь что, все ниточки тянутся к тебе – новой молоденькой секретарше, которой очень нужны деньги, маме на операцию. И она за вознаграждение поделилась информацией с заинтересованными людьми. Тебя даже внешне точно описали. Цвет волос рост одежду – все. Так что нет смысла отпираться. – В его голосе слышался какой-то скрежет. А глаза полыхавшие яростью пытались просто сжечь меня.

– Этого быть не может – Единственное, что я смогла сказать. Я произнесла это так тихо и так ошарашено, что моя фраза прозвучала как признание вины. И в его взгляде что-то поменялось. Только что за всей этой яростью светилась какая-то надежда, а вот сейчас там уже была обреченность. Он теперь сам поверил в мою вину, а еще несколько минут назад ждал опровержения, каких-то доказательств, что ли? Лицо искривила злая улыбка, человека потерявшего свой идеал.

– Ну что ж, ты получила деньги. Да не из моих рук, но за мой счет. Мне кажется, и я теперь имею полное право, получить то чего хотел, хоть и не по твоей доброй воле. – Я была столь напугана, что сразу и не поняла, к чему он клонит. И только когда сильная рука, схватила, вместо подлокотника кресла, который только что с такой яростью сжимала, мои волосы, а твердые губы впились в мой рот жестким поцелуем, меня пробрал страх. Да нет, не просто страх это был дикий ужас. Глаза распахнулись на пол лица. Они у меня и так не маленькие, а как говориться у страха еще больше, и поэтому в моих озерах отразилась вся вселенная ужаса. Я попыталась упереться в его грудь руками и оттолкнуть, но это оказалось бездейственно перед грудой мышц, которая надо мной нависала. И не просто нависала, он меня все теснее прижимал к креслу. В ход пошли любые методы. Я попыталась со всей силы ударить его ногой по очень чувствительному месту, и как назло первая моя попытка оказалась не совсем точной – попала по внутренней стороне бедра. Я увидела, что ему было чувствительно, но не на столько, чтобы отступить от меня. На вторую попытку не было даже надежды. Волосы сильно потянули голову назад, такое ощущение, что он пытался содрать с меня скальп. С глаз непроизвольно брызнули слезы. Вторая его рука перекрыла свободное размахивание моим ногам. В ход пошли мои ногти. И мне даже удалось его хорошо царапнуть – кровавая борозда прошла от левого виска и до скулы. Но он сразу отстранился, все с той же яростью глядя в мои глаза, в которых читалось столь же откровенная ненависть. На вытянутых руках я не могла до него дотянуться, все-таки его руки были подлиней.

–Ты хочешь драться? Знаешь, так даже интересней будет. – В его взгляде засветился азарт. Что же он за извращенец? И только сейчас я поняла, что все это время я молчала. А ведь можно было бы позвать на помощь.

– Я сейчас закричу. – Уже порядком запыхавшись и почему-то шепотом произнесла я. На что он только улыбнулся.

– С учетом сложившейся ситуации я всех сотрудников распустил по домам. Да и еще тут стены звуконепроницаемые. Но ты можешь кричать, если это тебе доставит удовольствие.

– Спасите! Помогите! – а потом вспомнила нужное слово, которое ни кого не оставляет равнодушным. – Пожар!– Он так же сильно меня держал, но не пытался закрыть рот. С этого я сделала вывод, что все же по поводу стен он не соврал. Меня все больше и больше охватывала паника.

В таком положении мы находились еще некоторое время. И при каждой его попытке меня поцеловать я пускала в ход коготки. За счет его быстрой реакции, мои ногти, не достигали цели, но и его попытки не увенчались успехом. Он сменил тактику – отпустил мои волосы и перехватил руки, задрав их вверх и прижав к спинке кресла. Но я столь упорно стремилась укусить и взбрыкнуть, что это тоже не принесло ему желаемого результата. Он не пытался меня ударить либо как-то еще физически навредить, конечно кроме того что хотел меня изнасиловать. Какая ирония. В его глазах уже не было ярости, только желание и азарт. И мне как-то даже понравилась эта жестокая игра. Я уже уверовала в свою победу. Если он меня не ударит и не покалечит, что судя по всему не входило в его планы, значит, я не сдамся, а если я не сдамся – ничего у него не получится.

– Может все-таки по-хорошему? – Еще и издевается! Ну гад!

– Не дождешься.

– О, мы перешли на ты? А как же субординация, я все-таки твой начальник?– Он имел наглость с меня насмехаться. Вот козлина! – И я не замедлила сразу же ему это и высказать.

– Начальники себе этого не позволяют, если только они не настоящие козлы.

– В ход пошли оскорбления? Но я думаю, поскольку ты сука, лучше было бы меня назвать кобелем. На его игривый тон не осталось и намека. В голосе слышалась сталь решимости. А всего несколько минут назад мне казалось, что он просто решил меня попугать. Одним резким движением я была перевернута лицом вниз. Стоя на коленях и утыкаясь лицом в кресло, я начала трястись от безвыходности. И здесь уже ни мои руки, ни мои ноги мне были не помощниками. Подняться не было никакой возможности, сильная рука прижимала к креслу со спины.

Он пододрал мою юбку-карандаш на пояс и сразу же рванул трусики. Они, больно врезаясь в тело, но все же порвались, и лоскутки были отброшены подальше. Это уже была не игра, и моя злость от безвыходности ситуации перешла в полнейший ужас. Я услышала металлический скрежет расстёгивающегося ремня и тут же мои бедра были раздвинуты, врезавшимся между ними коленом. В следующую секунду я почувствовала жуткую боль, казалось разрывающую на кусочки мое лоно. Это был не первый мой секс, но и тогда так не болело. Он, проникнув на всю длину, даже не попытался остановиться, чтобы я хоть как-то привыкла к его не малым размерам. Тут же начал двигаться с каждым толчком все сильнее и сильнее врезаясь в меня. Там было сухо, и ужасно неприятно натирало самое нежное место. Такое ощущение, что кто-то нождачкой выскребывал все мои внутренности.

Я, уже не сдерживаясь, орала во все горло, Кожа кресла, мокрая от слез липла к лицу. Он больше не прижимал меня рукой к креслу, а держал за бедра, все сильнее насаживая меня на свой кол. Но у меня уже не было сил даже попытаться вырваться. И почему-то это длилось так долго. Может у меня с восприятием времени что-то изменилось?

Как я уходила помню смутно. Он предложил зайти в уборную в его кабинете, но мне была противна даже мысль, оставаться еще хоть мгновение с ним наедине. Взглянув на него уходя, мне кажется, я увидела что-то сродни раскаянью в его глазах. Но я больше ему не верила и никогда не поверю. Я не знаю где я нашла силы выйти из кабинета и дойти до туалета, того в который меня сегодня утром в одиночку не хотели пускать. Прислонилась к стене и так и съехала на пол. Сколько я в таком положении просидела, даже не помню. Встав, еще долго расхаживала затекшие ноги, прогоняя «мурашек» и приводила себя в порядок.