Он подтянул мою юбку на пояс и просто разорвал мешающие ему трусики. Накрыл рукой пылающий в жажде прикосновений самый тайный уголок моего тела, и улыбнулся мне в губы, почувствовав влагу. Я больше не могла ждать, ерзала, напрашиваясь на ласку. И он понял меня без слов, расстегнув ширинку, тут же насадил меня на себя.

С ним не может быть секса вялого, с ним нельзя отдаться наполовину. Он буря. Что в боли, что в наслаждении. Он взрывной и неугомонный. Он заставляет трепетать каждую клеточку тела. Зря я надеялась, что смогла бы отстранитс, я и быть холодной куклой, это не про него. И он доказывал мне это, каждым своим толчком во мне, каждым стоном, сорвавшемся с моих губ. Я в порыве страсти рвала ногтями его кожу на плечах, ласкала грудь и тут же неистово к нему прижималась, насаживаясь на него все глубже, все сильней. Я никогда не была такой дикой, и даже не знала, что могу быть такой. Но мне было этого мало, я прыгала на нем в ожидании чего-то. Чего-то необычного, от чего уже начинало закипать все внутри. Я к чему-то приближалась, к чему-то фееричному, но еще не знала к чему именно. И когда на меня нахлынула эта волна, показалось, что я просто взорвалась, а потом рассыпалась миллионами маленьких искорок, которые догорали во мне, вызывая легкие судороги удовольствия во всем теле.

Он остановился на мгновение, давая мне прийти в себя, а потом продолжил с удвоенной силой, от чего отголоски недавнего оргазма вспыхивали во мне снова и снова. Несколько бешеных ударов и рык у уха оповестили меня, что и он получил разрядку.

Что это было, я не знала. Зачем так поступила? Почему, вместо того, чтобы оттолкнуть его и уйти, я сама к нему потянулась? Что хотела этим доказать, что я ему нравлюсь и он ко мне не равнодушен? А так ли это? Что значит секс для мужчины? Ровным счетом – ничего. Так, снял напряжение и не больше. Зачем же я была столь глупой, чтобы, на столько раствориться в нем? От осознания всего, что натворила сейчас я как-то аж застыла. Это не укрылось от его внимания, потому как его «Что?» вывело меня из раздумий. Я подняла с его груди лицо и натолкнулась на вопросительный взгляд. Нужно было что-то ему ответить. Не говорить же всего, что я только что передумала, и я вцепилась за последнюю свою мысль:

– Я не хотела быть после нее. – Он сразу понял о ком я.

– У меня с ней ничего не было. Мы порвали отношения. – И мне от этих слов стало так приятно. Он продолжал поглаживать меня по голове спине рукам, зарывался в волосы и вдыхал их аромат. Сидя на нем, мне не хотелось думать о том, что это не правильно, что я обещала себе никогда его не прощать, за все то, что он со мной сделал. Хотелось насладится этим моментом. Моментом уединения, и спокойствия, слияния душ и тел.

Сидя в машине и видя, как он заворачивает во двор элитного дома, я начинала злиться. Неужели все возвращается в самое начало. Неужели опять будет делать все как захочет, не спрашивая моего мнения. Я сидела в машине, не спеша выходить. Он стоял у открытой двери, хмуро глядя мне в лицо

– Что не так?

– Я хочу домой. К себе домой. – Я заглянула в его глаза, там читалось раздражение. Вот и пришел конец его терпимости – пронеслось у меня в голове. Но нет, он, молча закрыл дверцу, обошел машину и уже через несколько минут выруливал со двора. Я получила свою маленькую победу, пока ничтожно малую, но все же. Мне нужно было время, подумать о случившемся.

НИКОЛАЙ

Мое терпение было на грани. Сколько времени ходить как евнух. Видеть, хотеть иметь возможность получить, но не трогать. Я обещал себе дать ей время, и я давал ей его. Но сколько же этого времени ей нужно. Неужели она не видит, как доводит меня? Может сделать, как тогда, только без появления Ромы, конечно. Завести, соблазнить и отиметь. И я бы так и сделал, если бы был уверен, что она после этого не выкинет что-нибудь. Не хочется потом ее искать по всей Украине. И даже не столько не хочется, сколько боюсь, что не найду.

Марина пришла так не вовремя. Хотя если говорить о Марине, ее приход всегда не вовремя. Осточертела она мне окончательно. Эта мания величия и подражание очередному своему кумиру меня просто выводят из себя. Чего только стоит ее постоянная трескотня. Неужели она думает, что чем больше слов в минуту скажет, тем интересней будет ее слушать. Но как оказалось, в этот раз, Марина пришла как раз вовремя.

Хорошая штука ревность, больно колит, когда противник, и выгодно играет на руку, когда союзник. Одним махом убил двух зайцев. И Марину отшил, а то жуть как надоела, и Ритку заставил ревновать. Хотя вид ее слез резанул по душе. Никогда раньше не трогали женские слезы. Раздражали очень, но что бы цеплять за душу – такого не было. Старею, что ли?

Такая трогательная и нежная в моих руках. Такая беззащитная. Эти дорожки слез на щеках, которые хотелось осушить поцелуями, и я не сдержался. Хотел дать время, хотел терпеть сколько потребуется, но не смог. Она была в подавленном состоянии, хотела утешения, и я не смог сдержаться. Да, благородность и я – это вещи не совместимые. Да и о какой благородности речь, когда я, сколько времени, дико хочу эту женщину?

А она, однако, огонь. С такой страстью отдавалась. Не наиграно, и не развратно, как проститутка. Она была самой собой, открытой, нежной, где-то требовательной, где-то жертвенной. Не зря я все же ждал сколько времени. Ожидания окупились сполна.

  РИТА

Я провела бессонную ночь. Было так трудно прийти к какому-то решению. Я предала саму себя. Все слова и проклятия, все обещания отомстить были в пустую. Неужели я столь безвольная? Почему не смогла остановиться? Почему отдалась с такой страстью? Меня ведь никто не принуждал. Да он опытный мужчина, но ведь и себя я глупышкой не считала, как видимо зря. Где была моя голова, когда я так охотно раздвигала перед ним ноги?

Утро было тяжелым. Из-за недосыпания я была жуть как раздражительна. И когда он пришел улыбающийся и довольный жизнью, меня это добило еще больше. Это только я себя накручиваю, нервничаю, переживаю, а он получил удовольствие и ходит, радуется. Где-то на подсознании я понимала, что мои обиды просто чушь, но ничего не могла с собой сделать. Я злилась и его приветливые слова и улыбки еще больше меня накручивали. Он что думает, если раз дала слабину значит все забыто?

Молча злилась весь день. И даже Машка, видя это, меня не цепляла. Работа конечно в какой-то степени отвлекла, но именно по поводу этой самой работы мне приходилось время от времени стыкаться с объектом своего раздражения. Он меня бесил, нервировал, просто выводил из себя. Я была зла, но только на кого больше, на него или же на себя даже не знала. Ведь меня в этот раз никто не принуждал, никто не настаивал. Да он был инициатором, но я ведь могла сказать «нет». Когда он в те разы принуждал, мне было не так гадостно на душе. Тогда было легче снять груз ответственности, очистить свою совесть, что ли, сказав самой себе, что мне не под силу было что либо изменить. Сейчас же я чувствовала себя предательницей по отношению к самой себе. После всего, что он со мною сделал, унизил, растоптал, – добровольно отдалась ему. Да и не просто отдалась, а со всей страстью. Чего же я после этого стою. Да ничего я не стою. Ничего во мне не осталось – ни гордости, ни самоуважения.

С работы я уходила позже всех. Когда Николай уходя, остановился около моего стола и предложил подвести домой, я отказалась, сославшись на не законченные дела. Он принял отказ и пошел на выход, хоть явно не поверил моим словам. Кому же, как не ему знать есть ли у меня дела и сколько их. Я нервничала, под его скептическим взглядом, перекладывая папки со стопки в стопку. Он ушел. Выждав двадцать минут, я решила, что опасность миновала и можно спускаться. Как видно зря.

Половина наших сотрудников еще не разъехались по домам. Маша с Викой, молоденькой стажеркой, которая явно попала под дурное влияние, сидели на скамейке под тенью акации, с чего-то громко смеясь. Такое ощущение, что этот смех был больше на показ чем в радость. К ним быстро приближалась Марина. Та самая Марина. А она что здесь делает? Прям, общество отвергнутых поклонниц шефа. Может и мне к ним присоединится, когда он потеряет ко мне интерес? Сергей с Виктором из службы безопасности, курили около своих машин, о чем-то переговариваясь. Девочки из бухгалтерии толпились на остановке. Ни за что не поверю, что за двадцать минут не было ни одной нужной маршрутки. Чего они все ожидали?