Пару раз к нему приезжали друзья из батальона. Рассказывали новости, вместе выходили курить на крылечко, подолгу молчали - что говорить, если и так ясно, на Кавказе застряли надолго и войне конца-края нет. Полковник, после этих посещений, скрипел зубами по ночам и никак не мог примирить душу с потерями. Думы о жене отошли на задний план.

Раны зажили. На пару дней Владимир все же вырвался в батальон. Вечером хорошо выпили с мужиками "за жизнь", а наутро он улетел вертолетом в Моздок. Проторчав полсуток в местном аэропорту и разругавшись со всеми авиаторами в пух и прах, лишь к вечеру Кузнецов улетел попутным транспортником на Москву.

Народу летело много. Мест не хватило. Люди сидели на полу, тесно прижавшись друг к другу. Среди людей в камуфляже выделялись командировочные. Они единственные изо всех, сразу после взлета, весело принялись праздновать свое возвращение. Несколько дней, проведенных в Грозном под охраной, казались им подвигом. Те же, кто был в Чечне долго, летели молча. Они возвращались с войны домой лишь на время и вскоре должны были вернуться назад. Большинство летело в отпуск после ранений. Бездарно тратить время полета на выпивку не хотелось. Ведь там, в мирной России, их ждали матери, жены, дети. Никто из "стариков" не мог позволить себе явиться к ним пьяным.

В восемь вечера самолет приземлился на Чкаловском аэродроме. Подхватив сумку с пола, полковник спустился по трапу на землю и огляделся. В Москве стояло "бабье лето". Вокруг застыли полуголые березы с остатками желтой листвы и было тепло. Легкий ветерок осторожно коснулся седых висков полковника и сразу же отпрянул в сторону, словно испугавшись этой седины.

Кузнецов снял фуражку и ладонью пригладил коротенькие волосы. Пальцами почувствовал рубец шрама на затылке. Натянул головной убор и решительно направился к зданию КПП.

Знакомый двор ничуть не изменился. Все так же сидела на детской площадке группа пацанов и девчонок. Кто-то что-то рассказывал и этот рассказ перемежался взрывами хохота и громогласным матом. Полковник поморщился: "К чему идем? Даже в бригаде редко так ругаются, как эти дети".

Появление человека в военной форме на мгновение заставило молодежь замолчать. Один из мальчишек, когда он поравнялся, неожиданно поздоровался:

- Здравствуйте, дядя Володя! Вернулись?

Кузнецов обернулся, не понимая, кто же его окликнул, но все же ответил:

- Здравствуйте, ребята! Все материтесь? Пора бы повзрослеть!

Вихрастый белобрысый парень весело ответил:

- Да это мы так, для связки слов в предложении!

Полковник с удивлением узнал сына соседки:

- Сережа? Не узнал бы, если бы не окликнул. Ты вырос.

Парнишка подошел к нему, остальные лишь повернули головы. Полковник поставил сумку на землю. Сережа с любопытством смотрел в его загорелое до черноты лицо. Тихо сказал:

- Дядя Володя, а вы постарели...

Кузнецов чуть улыбнулся и попытался обратить его слова в шутку:

- Притаптываюсь! Годы идут. Ты взрослеешь, я старею. Все путём!

Мальчишка шутки не принял. Серьезно глядя в глаза, спросил:

- Там страшно?

Мужчина понял, что шутить не стоит. Покачал головой и вздохнул:

- По-разному бывает...

Подросток кивнул и оглянувшись на друзей, сказал:

- Давайте я вас в подъезд пропущу? Для тети Оли сюрприз будет.

Владимир кивнул. Подхватил сумку и направился за соседом. Сережа открыл ключом кодовую дверь в подъезд и взглянул в лицо мужчины еще раз:

- Я пойду?

- Иди.

Офицер, придержав дверь, посмотрел в спину парнишки. Подумал, что за полгода тот сильно вырос и вошел в подъезд.

Жена была дома. Ольга открыла дверь сразу. Выражение ее лица не изменилось, хотя они не виделись полгода. Она не кинулась ему на шею и не заплакала, как он предполагал. Только слегка побледнела и молча отошла в сторону, впуская его в квартиру. Полковник вошел в прихожую и поставил сумку на пол. Оглянулся на жену. Она как-то отчужденно смотрела на него. Потом, словно спохватившись, подошла и поцеловала в колючую щеку:

- Здравствуй, Володя! У нас все нормально. Женя вчера звонил, а Митя пару недель назад.

Она говорила о сыновьях, а сама старательно прятала взгляд. Он попытался привлечь ее к себе, но женщина легко выскользнула из его рук и прошла на кухню со словами:

- Я сейчас ужин разогрею. Ополоснись в ванной и переоденься. От тебя потом пахнет.

Слова прозвучали буднично. Словно и не было шести месяцев разлуки и вернулся он сейчас не с войны, а пришел после обыкновенного дежурства в части. Радость от возвращения медленно угасла. Он молча прошел в спальню и огляделся: ничего не изменилось. Лишь на спинке кровати висело новое платье. Владимир приподнял легкую тряпку и расправил в руках, разглядывая. Чуть поморщился: "Раньше Ольга таких вещей не носила". Платье было на его взгляд чересчур открытым, но он не стал "накручивать" себя картинами о взглядах посторонних мужчин на жену, когда она идет в этом платье по улице. С легким раздражением швырнул тряпку на покрывало и подошел к шкафу. Достав чистый спортивный костюм и свежее белье, направился в ванную.

Горячая вода показалась ему настоящей роскошью. Жена в ванную не зашла, хотя он очень надеялся. Она даже не спросила через дверь, как делала раньше - "не потереть ли спину". Полковник с полчаса плескался под душем. Аккуратно побрился, спокойно глядя на свое постаревшее отражение в зеркале. Взял в руки дезодорант, которым пользовался раньше. Повертел в руках, понюхал и поставил на место, поняв, что отвык от искусственных запахов. Вышел из ванной и направился в кухню.

Ольга сидела за накрытым на одного столом и ждала его. Встала при его появлении и подошла к плите. Взяв тарелку, принялась что-то класть на нее. Кузнецов подошел к ней и положив руки на плечи, попытался прижать к себе. Она вздрогнула от его рук и тут же сказала:

- Ты мешаешь!

В голосе явно послышалось легкое раздражение. Он убрал руки и молча сел за стол, не понимая происходящего. Когда жена поставила перед ним тарелку с едой, спросил:

- Может, выпьем за встречу?

Она отказалась:

- Не хочу.