Прокофьев ориентировал своих подчиненных на поиски женщины с котятами. В этом могла помочь записная книжка Тарабрина. Однако, для проверки требовалось много времени, уж слишком любвеобильным оказался Тарабрин. На каждой странице перечислялось не менее десятка женских имен.

Второй случай подкинул молодой оперативник из Выборгского РУВД. Его агент сообщил, что знает женщину, участвовавшую в разбойном нападении где-то на Невском проспекте. Якобы, ее друзья напали с ножом на хозяина и ограбили квартиру. Оперативник направил рапорт об этом в 4 отдел УУР, занимающийся раскрытием грабежей и разбоев. Но там, проверив по учету, сказали, что такого разбоя не было. И посоветовали передать информацию во 2-й отдел. Если напали с ножом, то, возможно, было совершено убийство. Оперативник оказался обязательным человеком и 17 ноября 1995 года второй его рапорт попал к Александру Малышеву. Прочитав сообщение, он ахнул. В рапорте указывался примерный адрес квартиры Тарабрина! Уж не та ли это женщина с котятами, фамилия которой сообщалась в рапорте? Светлана Владимировна Дивиденок... Отставив все дела Прокофьев с помощниками направились на поиски женщины. Найти ее удалось в больнице, куда она попала с больным ребенком. Гражданка Дивиденок запиралась недолго. Уже в больнице в присутствии врача она рассказала, как было совершено убийство Тарабрина. Прокофьев обрадовано позвонил Малышеву, сообщил, что скоро привезет подозреваемую и попросил вызвать видеоинженера с телекамерой. Малышев срочно доложил о задержании начальнику Управления угрозыска Сергею Павловичу Иванову. Полковник Иванов очень серьезно отнесся к информации. К тому времени отношения оперативников со следователем прокуратуры накалились. Следователь была уверена в виновности Чумаченко, и считала, что сыщики могут пойти на подлог ради защиты чести мундира. Иванов потребовал четкого документирования показаний Светланы Дивиденок и лично допросил ее, доставленную в кабинет на Литейный, 4.

По окончании допроса начальник УУР был убежден, что Малышеву и Прокофьеву удалось выйти на настоящих убийц. Их имена стали известны. Это нигде не работающие 18-летний Дмитрий Руднов и Виталий Васильев, 22-х лет.

О задержании Дивиденок сообщили в прокуратуру и вскоре с подозреваемой уже беседовала следователь. Она высказала сомнения в правдивости показаний. Дивиденок не помнила некоторых деталей. К примеру, роли мужчин в убийстве или кто закрывал дверь квартиры после совершения преступления.

Сергею Прокофьеву показались странными вопросы следователя. Она спрашивала Светлану Дивиденок знает ли та Чумаченко и Рякина. Спрашивала как наносились удары кортиком. Когда на твоих глазах убивают человека, вряд ли кто будет следить и запоминать. Он, скорее, отвернется.

С этого дня началось противостояние двух версий. Прокуратура и РУБОП утверждали, что Тарабрина убил офицер милиции Чумаченко. Управление угрозыска утверждало, что убийцы - Руднов и Васильев.

Противостояние этих версий можно проследить даже по прессе. Одни публикации клеймили оборотней в милицейских рядах, другие выступали против выводов следствия. Прокофьев даже решил собрать пресс-конференцию и рассказать журналистам о конфликте, представить свои доказательства. Но за 10 минут до ее начала наше высокое руководство поставило ультиматум: если пресс-конференция будет проведена, Александра Малышева накажут и уволят. Или - или. Прокофьеву пришлось отказаться от встречи с жерналистами под благовидным предлогом.

В декабре сыщики направили свои усилия на задержание Руднова и Васильева. Выяснилось, что Руднов к этому времени уже был задержан за другое преступление. Чтобы допросить его, потребовалось разрешение трех генералов - начальника ГУВД, начальника РУОП н прокурора города. Вскоре нашли и Васильева. Оба подозреваемых дали правдивые показания, которые были зафиксированы на видео. Они сознались в убийстве Тарабрина.

О признаниях убийц Малышев сообщил в прокуратуру. Каково же было удивление сыщиков, когда следователь поставила под сомнение правдивость показаний Руднова и Васильева! Она мотивировала тем, что Руднов не смог точно показать где находится квартира Тарабрина. Дом нашел, а квартиру не показал. Не смог он указать и место, куда бросил кортик. Сказал, что на козырек над каким-то подъездом. После эксперимента следователь сказала, что Руднов ее не убедил и что отпускает его на все четыре стороны. Это несмотря на то, что Руднов был в розыске как сбежавший с места совершенного ДТП с пострадавшим.

Малышев утверждал, что задержанный Руднов при всем желании не смог бы найти эту квартиру! Его туда в день убийства привела Дивиденок. Привела, поставила под дверь. Зачем ему запоминать адрес? Тем более, дело было вечером. Кстати, следственный эксперимент тоже проводился ночью, что само по себе нарушение. Не удивительно, что Руднов не смог точно показать квартиру Тарабрина. А козырьков в том районе множество. Как Руднов мог запомнить, куда выкинул нож? После убийства, переживающий, что его чуть не задержали прямо в квартире. Малышев горячился: если бы угрозыск "слиповал" показания Руднова, он бы наверняка заставил подозреваемого запомнить, где находится квартира убитого Тарабрина.

Тем временем Прокофьев вел работу по поиску оружия преступников пистолета и похищенного арбалета. Руднов и Васильев назвали людей, кому они продали эти вещи. Пистолет найти не удалось, его уже перепродали неизвестным. А вот арбалет Прокофьев с гордостью привез на Литейный, 4. Он служил сильным подтверждением вины Руднова и Васильева. Но и здесь следствие проявило непонятное сомнение. Оперативникам предложили доказать, что это именно тот арбалет, который пропал из квартиры Тарабрина. Тогда проверили по учету - была ли где либо еще кража арбалета? Не было. Значит, это тот арбалет, из которого один из убийц Тарабрина собирался "решать" ментов.

Имея все доказательства невиновности Чумаченко и улики против настоящих убийц, сотрудники угрозыска никак не могли добиться освобождения из тюрьмы своего товарища.

Малышев вспоминает, как 30 декабря он с заместителем начальника УУР Анатолием Костиным решили ехать искать правду в Москве. Ночью они с позвонили прокурору города, сообщили об этом. Отправили в Москву телетайп дежурному Генеральной прокуратуры о намерении приехать. Полковники пробились на прием к Генеральному прокурору. Там им предложили написать заявление, как частным лицам. Если позиция УУР подтвердится - хорошо. А если нет - Костин и Малышев будут нести ответственность по закону. Правдоискатели без всяких сомнений написали эти заявления и в Петербург была направлена следственная бригада Генеральной прокуратуры, а из Министерства внутренних дел в Петербург приехал опытнейший сыщик из Главного Управления уголовного розыска Леонид Львович Маленков.

Следственная бригада работала скрупулезно. Допрашивались все, кто фигурировал в деле, и не раз. Постепенно, шаг за шагом приближалась истина и отвергалось то, что было шито белыми нитками. Оперативники настояли на проведении комиссионной экспертизы, которая выявила много подтасованных фактов. Только московская бригада дала, наконец, ходатайство об экспертизе, которую оперативники назвали "шляпной". Ту самую злополучную кепку с места происшествия, наконец-то примерили на голову Чумаченко. Она оказалась на пять размеров больше! Результаты одорологической экспертизы также были поставлены под сомнение.

Выяснилось, что вещественные доказательства в нарушение всех требований хранились не опечатанными. С ними можно было совершать любые манипуляции. К примеру, пистолетный магазин могли вставить в ПМ Чумаченко, тем самым доказав, что это он оставил эту оружейную принадлежность в квартире убитого. Было установлено, что магазин был смазан иным маслом, нежели два штатных магазина к пистолету оперативника.

В следствии понимали, что дали маху, но признаться в этом не хватало мужества. В это же время, благодаря тому, что подозреваемые так и не были арестованы, им удалось скрыться. Кто-то, как говорят, из РУОП, помог Руднову, кстати, судимому, уйти на службу в армию, в пограничные войска. Его для допросов все же доставили в Петербург, но через три дня он снова сбежал. Подозреваемого в убийстве даже не пытались взять под стражу.