"С удовольствием".

"Стоит мне согласиться на роль в этом фильме"?

Она приложила руку к груди. "Ей, богу! Если ты не согласишься, у Луи Ригенштейна будет инсульт. Имей в виду, его инсульты почти незаметны для глаза; стоит ему слегка приподнять бровь, и в нашем городе тебя никогда больше не пригласят к обеденному столу".

"Стало быть, у меня нет выбора"?

Она снова приложила руку к его щеке. "Малыш, не принимай все близко к сердцу. Это всего лишь судьба и удача. Большинство мужчин при таком раскладе прыгали бы от радости".

Она понизила голос. "И большинство мужчин уже давно кое-что бы мне предложило".

"Ну, подруга, ты даешь"!

"Завтра в это время любая женщина со студии Центурион захочет быть твоей; поэтому мне стоит поспешить".

"Я живу рядом".

"Покажи где".

"Стоун выписал счет, и, покинув бар, они зашагали по прохладной вечерней дорожке по направлению к его номеру. Она взяла его под руку, но никто из них не проронил ни слова. К запахам цветов в воздухе примешивалось неопределенность ожидания.

Номер был мягко освещен, и она прошла прямо в спальню, как лепестки, роняя на ходу свою одежду. Под дверью лежал конверт с каким-то сообщением, но сейчас Стоун был не в состоянии думать об этом. Он бросил конверт на прикроватный столик и начал лихорадочно расстегивать пуговицы.

Она разделась первой. "Не гаси свет", сказала она, скидывая покрывало с верхней простыней на пол.

Он сделал, как попросила она.

Она распростерлась на постели и закинула руки за голову. На ее прекрасном теле практически не было ни одного незагорелого местечка. В Нью-Йорке ему никогда не доводилось видеть подобное.

"Сначала я", сказала она.

Он начал с ее грудей и двигался вниз. Она лежала с руками, закинутыми за голову. Когда его руки добрались до заветной цели, ее пальцы оказались в его волосах, и она слабо застонала.

Спустя некоторое время настал его черед. И это стоило ожиданий.

Стоун медленно просыпался, поначалу дезориентировавшись в незнакомой комнате. Кровать представляла собой нечто ужасное, повсюду были разбросаны простыни, и он был один. Он потянулся и подумал о предыдущей ночи, и воспоминания о ней были весьма приятные, потом вскочил, услышав телефонный звонок.

"Хэлло"?

"Это Билл Эггерс. Почему ты не позвонил мне вчера вечером? Я прождал почти полночи".

"Право, Билл, я и не знал, что это тебя будет так волновать".

"Ты что, не получил мое сообщение"?

"О"! сказал Стоун, открывая маленький конверт. В записке говорилось:

ПОЗВОНИ МНЕ ВЕЧЕРОМ, КАК БЫ НИ БЫЛО ПОЗДНО.

"Извини, Билл, я был очень занят, и даже не прочитал его".

"Черт возьми, откуда ты знаешь Дэвида Стармака"?

"Я встретился с ним вчера за обедом в доме Вэнса Калдера".

"Только вчера"? Он звонил мне по поводу тебя вчера днем, а это было до того, как ты встретился с ним, не так ли"?

"Верно".

"Господи, что же ты делаешь в Голливуде, обедая со звездами экрана и со стряпчими"?

"Стряпчими"?

"Ты, что, не знаешь, кто такой Дэвид Стармак"?

"Мне известно, что у него достаточно влияния в сфере кино бизнеса. Вот и все, пожалуй. Кто он еще"?

"Стоун, если это случилось не на Верхнем Ист Сайде между Сорок Второй и Сорок Шестой улицами, то ты не в курсе событий, верно"?

"По-твоему, я обязан знать, кто он такой, этот Стармак"?

"Ну, может, и нет. Только очень немногие действительно знают, и так случилось, что я - один из них".

"Отчего же он так мало известен, при столь большом влиянии"?

"Потому что ему так хочется. Все обычно происходит так, как этого желает Стармак".

"О"!

"Ей, богу! У нас с ним был вчера разговор. Он позвонил совершенно неожиданно. Хорошо, что застал меня на месте".

"Билл, ты хотел рассказать, кто он такой, этот Стармак".

"Он - князь долбаной тьмы, вот кто он такой".

"Ты взял эту строку из фильма".

"От этого она не становиться менее правдивой", сказал Эггерс в порядке оправдания.

"Думаю, не становится. Ну, а теперь объяснись, пожалуйста".

"Это началось следующим образом: отец Стармака, носивший имя Моррис, или Мо, в течение тридцати лет был правой рукой Мейера Ланского".

"Шутишь"?

"Какие к черту, шутки! Говорят, что он послал своего сына Дэвида учиться на юриста для того, чтобы сделать его респектабельным и полезным".

"И он стал полезным"?

"Можешь поверить, что да. Его специальностью было организовать людей в профсоюз. Он был очень тесно связан с Хоффа, Тони Скотто и дюжиной других профсоюзных боссов того времени. В конце пятидесятых годов он отправился на запад и сделался посредником между Голливудскими профсоюзами и работниками киноиндустрии. Он всегда был очень осторожным. Никогда не работал адвокатом, так что никто не мог обратиться в коллегию адвокатов, если кому-то не нравились его методы. С годами, он все больше и больше исчезал из виду, пока не стал практически невидимым, но в то же самое время, город все больше и больше чувствовал на себе его хватку".

"Билл, откуда ты все это знаешь"?

"Я знаю все о каждом. Разве ты этого не знал"?

"Ладно, тогда расскажи, откуда ты все это знаешь".

"У меня когда-то был клиент, который был связан с ним по бизнесу, так у него нет-нет, да и проскальзывали слова о Стармаке. Ему нравилось рассказывать истории про старые времена. Этот человек умер в начале этого года, но, очевидно, дал Стармаку справку обо мне. Вот почему Дэвид знал, кому позвонить насчет тебя. А теперь у меня есть вопрос к тебе".

"Окей, валяй".

"Чем, черт возьми, ты сумел столь сильно заинтересовать Стармака за столь короткий срок? Я имею в виду, что знаю тебя гораздо лучше, чем он, но вовсе не проявляю к тебе такого интереса".

"Благодарю. Для меня самого это полная загадка. Единственная личность, связывающая Стармака со мной - это Вэнс Калдер, а мы с Калдером не имели никаких общих дел".

"Может, и нет, но, возможно, Калдер, слышал о тебе немало, лежа на подушке".

"Он, и в самом деле, говорил, что Аррингтон много рассказывала ему обо мне, и тем не менее"…

"Короче, я думаю, что ты должен воспользоваться возможностью, дружище, а мы прикроем тебя здесь, но имена Вудман и Велд не должны появиться ни на единой бумажке, которая уйдет от тебя к Стармаку. Надеюсь, мы понимаем друг друга"?

"Да, но мы с ним еще до этого не дошли. Ему, похоже, нравится играть роль человека, способного монополизировать мое время. Сейчас я совершенно независим, но как только начну на него работать, то уже не смогу быть сам себе хозяином".

"Я вижу, куда ты клонишь, и ты достаточно умен, если так мыслишь".

"Вот что еще меня беспокоит. Он утверждает, что имеет какой-то, не очень большой, бизнес в Нью-Йорке - что-то из недвижимости, пару ресторанов - но при этом говорит, что адвокаты, раньше представлявшие его интересы, выставляли ему счета на сумму свыше миллиона долларов в качестве ежегодных гонораров. Не кажется ли тебе это странным, а"?

"Нет, не кажется. Если он тратит на юристов миллион в год, значит у него либо большой бизнес в городе, либо там у него большие неприятности. На твоем месте, я бы поставил вопрос именно так".

"Я задам этот вопрос. Кроме того, он говорил, что у меня появится возможность инвестировать средства в его проекты".

"Я бы поостерегся это делать, молодой человек. Поскольку ты - представитель органов правосудия, то должен быть на сто процентов уверен, что это абсолютно чистое капиталовложение".

"Ну, я еще не знаю, стоит ли мне связываться с ним. В любом случае, что стоит за именем - Стармак"?

"Он - шведский еврей, если ты можешь в это поверить".

"Думаю, что евреи живут всюду. Почему бы ему не быть родом из Швеции"?