Он сказал это с такой неловкостью, будто признавался в преступлении. О своих настоящих преступлениях Шацар говорил с гордостью.

Амти поднялась в свою комнату, не сразу сумела переступить порог. Все стены в ее рисунках, ее книжки, ее косметика, которую отец дарил ей, а она никогда не пользовалась.

Так странно было попасть в собственную комнату. Амти старалась не смотреть на свои вещи, потому что иначе стало бы тоскливо. Она подошла к зеркалу, в нем отразились рисунки, висевшие над ее кроватью. Сад, отец, одноклассницы и учителя.

— Да уж, — сказала себе Амти. — Не слишком у тебя насыщенная жизнь. Была.

На обоях в комнате, настолько светлых, что они казались почти белыми, между облаками летали птички. Амти посмотрела на себя в зеркало, пригладила волосы. Хорошо, что они доходили ей только до подбородка и быстро сохли. Амти сделала шаг, и зеркало впустило ее. Взрослые, вроде как, могли более или менее управлять тем, из какого зеркала куда они попадут. Однако Амти эта мудрость веков все еще была недоступна. Она не понимала, как можно даже почувствовать, куда ведет шаг в зеркало, не говоря уже о том, чтобы указать зеркалу направление.

Амти вышла посреди рынка, тут же получив подзатыльник от продавщицы.

— Ты охренела, мелочь? Это товар!

— Извините, пожалуйста! — сказала Амти.

— Ты его использовала! — рявкнула женщина. Голос у нее был громкий, одежда вызывающе яркая, а глаза очень злые. — Теперь плати. Я теперь это зеркало, как новое не продам, дура ты тупая. Плати!

Амти вздохнула, потом выхватила у женщины из-за пояса нож и резанула себя по ладони. Женщина перехватила ее за запястье и скользнула языком в рану, Амти поморщилась.

— Отлично, — сказала женщина, расплывшись в широкой, розовой от крови улыбке. — Удачного дня, юная леди!

— Да…

Амти хотела сказать «да пошла ты», но вместо это сказала:

— Да, спасибо.

В конце концов, это был Двор. Стоило быть осторожнее. Амти мутило, однако намного милосерднее, нежели в предыдущие дни. Запах крови, к ее удивлению, не ухудшил тошноту.

Амти шла через рынок, где за десять минут ей предложили, казалось, абсолютно все: от еще работающей печени до кассетного плеера. Амти даже подумала, не подарить ли печень Адрамауту. Он будет рад, в крайнем случае вживит ее Мелькарту.

На площади перед дворцом клетки остались в том же количестве, не больше и не меньше, но вот существа в них сидели уже другие. Амти без труда прошла во дворец, минуя охрану, игравшую в карты.

Ох и достанется им от Мескете, подумала Амти. Внутри дворца стало еще более мрачно. Тяжелые, кованные решетки на окнах теперь придавали ему еще большее сходство с темницей.

Однако, если сначала Амти казалось, что дворец становится темницей для Инкарни, и что Мескете устроит во Дворе второе Государство, теперь было очевидно, что темница эта вовсе не для народа, этот народ невозможно подчинить.

Дворец стал темницей для Мескете.

Среди новых и знакомых Инкарни, прислуживающих во дворце, Амти встретила Хамази.

— Где сейчас Мескете? — спросила она.

— Царица обедает, — ответила Хамази официальным тоном, а потом быстро и тихо добавила. — Как дела? Давно я тебя не видела! Твои друзья недавно приходили, навели здесь шороху. Ужасно.

— Я в Государстве. Мы прячемся, — сказала Амти. — Пока — успешно. Ты знаешь, что в Государстве похищают девушек?

— Что-то такое слышала от мужа царицы, — сказала Хамази и за ее нейтральным тоном Амти слышала злость, ее же выдавали крепко сжатые кулаки Хамази.

Они шли к обеденному залу, и Амти была рада, что Хамази решила ее проводить.

— Я уверена, — сказала Хамази серьезно. — Это какой-то мерзкий Инкарни вроде того, которого убила я. Я бы и этого с радостью убила. Мерзкий, отвратительный мужлан.

— Это женщина, — сказала Амти. — Я ее видела. Она похитила Эли.

— Что?!

Хамази остановилась, и Амти, пройдя несколько шагов вперед, остановилась тоже.

— Это просто ужасно, — сказала Хамази, прижав руку ко рту. Амти знала, что Хамази не чувствует таких сильных переживаний, какие демонстрирует, однако конвенциональные, правильные эмоции — для нее это очень важно.

В конце концов, Хамази билась над тем, чтобы доказать себе и другим, что не такая уж она и Инкарни, что после всего, что случилось с ней, она все еще может чувствовать все то же, что и остальные.

— Ужасно, — согласилась Амти сдержанно.

— Ты что не переживаешь?

Амти вздрогнула. Ей действительно казалось, будто переживает она недостаточно. Что ей недостаточно страшно и она недостаточно старается вернуть Эли. Хамази ударила точно в цель.

— Переживаю, разумеется! Это моя лучшая подруга, мы ищем ее.

— Тогда что ты тут делаешь?

Хамази могла быть просто дивно навязчивой.

— По делу, — ответила Амти коротко.

— Связанному с похищениями?

— Разумеется.

Амти казалось, будто она соскучилась по Хамази с ее высоким хвостом, занудными нотациями и строгим голосом, но это быстро прошло. Она была рада, когда Хамази остановилась на пороге обеденного зала, помахав Амти на прощание.

Мескете сидела одна. Красным от крови охотничьим ножом она резала яблоко. Амти постучала по косяку двери, Мескете взглянула на нее.

— Проходи, Амти, — сказала она. — Я рада тебя видеть.

— Правда?

— Да. Я похожа на человека, который скажет это из вежливости?

Амти села рядом с Мескете, посмотрела на дольки яблока, мякоть которых была розоватой от оставшейся на ноже крови. Она взяла одну, принялась задумчиво грызть.

— Не за что, — хмыкнула Мескете. А потом обняла Амти за плечо, но быстро, почти тут же, убрала руку. Амти подумала, что ее окружают люди с просто потрясающе развитыми социальными навыками. Впрочем, и она сама не справлялась с общением более, чем на троечку.

Лицо Мескете было открыто, зато она и сейчас, в помещении, носила темные очки. Амти подумала, что теперь она выглядит полной противоположностью тому, что было раньше. Мескете скривила губы, веснушки ее на носу при такой мимике выглядели особенно контрастно.

— Я здесь, как видишь, не то чтобы веселюсь.

— Мы там тоже.

— Я понимаю. Хотелось бы не очень-то веселиться с вами. Ты в порядке? Я знаю про Эли. Мы подняли весь Двор, но никто понятия не имеет о той жрице.

— Ребята поехали прочесывать леса под Гирсу, — сказала Амти. Они говорили очень нейтрально, как будто виделись только вчера.

— Хорошо. Не уверена, что их хватит на то, чтобы прочесать все, но…

И тут Амти подалась к Мескете и крепко ее обняла. Мескете погладила ее по голове, потом сказала:

— Все.

— Просто я очень соскучилась. Без тебя все не так, понимаешь? Все ссорятся, некому их приструнить! Аштар чуть не убил Мелькарта, потому что Эли…

На лице у Мескете отразилось легкое беспокойство, однако одно это было куда более искренним, чем все причитания Хамази.

— Я вообще-то пришла по делу, — сказала Амти. — Шацар дал мне одну подсказку. И мне нужна твоя помощь.

— С каких пор Шацар дает тебе подсказки?

— Мы ведь работаем на него, — начала было Амти, но Мескете перебила ее:

— Да. Но не связывайся с ним сама, хорошо? Это опасно.

— Я понимаю. Но это правда полезно и может нам помочь. Мы должны пойти в заброшенную школу, там Храм Матери Тьмы.

— Там нет никакого Храма уже много столетий.

— Есть, я покажу. Там мы найдем обряды или что-то такое.

— Или что-то такое? Он так и сказал? — спросила Мескете.

Тем не менее она резко поднялась из-за стола, как будто то, что говорила Амти было ее единственным предлогом для того, чтобы покинуть опостылевший ей замок. Как будто ей было важно не столько, что они там найдут, сколько сама возможность хоть на пару часов перестать быть царицей.

— Не совсем так, — ответила Амти, прихватив с собой целое яблоко, она грызла его на ходу. — Он сказал: поищи там древнейшие обряды. Может быть, ты найдешь что-то, что угрожает сейчас твоей подруге. Не уверен, что это полезно в поиске. Но ты можешь понять, с чем вы столкнулись. Это цитата. Знаешь, я думаю похититель, это кто-то важный для него.