– Мелани, твои причины гораздо важнее.

– Но все-таки ты не можешь гарантировать мне победу.

– Ради тебя, Мелани, я приложу все усилия. – Он погладил ее по щеке. – Я ведь герой, ты помнишь? И я кое на что способен.

Полчаса спустя Мелани и Даррел вышли из каюты. После их разговора Мелани чувствовала, что выбралась на свободу из какого-то глубокого колодца. Разум прояснился, на сердце стало легче, и, хотя отец серьезно болен и до него далеко, возможность увидеться с ним, причем довольно скоро, перестала казаться ей несбыточной мечтой.

Обещание Даррела послужило для Мелани первым лучиком надежды. Она растерянно благодарила его, когда неожиданно в кают-компанию вошел Томми Блантон вместе со своим неразлучным микрофоном и оператором.

– Доброе утро всем! – приветствовал он оставшихся участников состязания. – Как же поредели ваши ряды! – присвистнул он. – Скорее за работу, нам нужно отснять окончание этой душещипательной гонки на выживание, – добавил он, обращаясь к оператору. – Постарайся, чтобы все было снято как можно более естественно, как будто взято из реальной жизни.

– О нет! – вскричала Сьюзи, выскакивая из-за кухонного столика. – Я еще не привела лицо в порядок. – Она бросилась мимо Даррела и Мелани в одну из кают.

Мелани с Даррелом переглянулись, но промолчали, хотя оба не понимали, зачем старухе макияж, если он все равно не в силах скрыть ее возраст.

В салоне появился еще один оператор с камерой. Теперь две камеры, установленные по обеим сторонам салона, отслеживали каждый дюйм пространства и каждый шаг участников проекта. Мелани сделалось немножко не по себе от такого вторжения в личную жизнь, и она в очередной раз пожалела о том, что не прочитала внимательно те бумаги, которые Синди Райт давала ей подписать при регистрации.

– Что ж, продолжайте, – попытался подбодрить их Томми Блантон. – Не обращайте на нас внимания и делайте то, что запланировали. Пусть все выглядит естественно.

Естественно? Но это невозможно. Хотя просто стоять на месте и ничего не делать вряд ли разумно. Мелани принялась очищать от пищи тарелки и складывать их в раковину. Даррел подхватил полотенце и начал вытирать вымытую посуду.

– Я кое-что придумал, – шепнул он ей на ухо.

– Если твоя идея поможет убрать куда-нибудь эти камеры, то я вся внимание, – ответила Мелани.

– Слушай внимательно. Очень скоро мы избавимся от репортеров, а заодно и от Сьюзи с Кевином. – Даррел швырнул полотенце на стойку и направился к Томми Блантону.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, он уселся в кресло. Говорят, исповедь облегчает душу, напомнил он себе. Он надеялся, что так оно и есть. После нескольких прошедших дней необходимость в этом стала еще более насущной, особенно сейчас, учитывая новые перспективы, которые открываются перед ним и Мелани.

Сесть перед репортером и выдать ему всю правду по поводу своего прошлого явилось бы первым шагом по уничтожению неверно созданного в сознании окружающих образа и по формированию нового, чистого и свободного от пороков прошлого.

Даррел бросил взгляд на Мелани, и решимость его окрепла. Пошептавшись с Блантоном, он уселся в кресло.

– Дорогие телезрители, с вами вновь Томми Блантон, – начал новый выпуск своей передачи репортер. – Мы беседуем с Даррелом Уайтом, тем самым мужчиной, которого мэр Рокленда лично поблагодарил за спасение утопающего ровесника. С тех пор мистер Уайт является для всех примером, достойным для подражания. – Блантон вскинул голову, выждав паузу. – Но сегодня он пришел к нам, чтобы рассказать совсем другую историю. – Он повернулся и поднес микрофон к лицу Даррела. – Итак, Даррел, вам слово. Нам и нашим зрителям не терпится узнать, чем вам захотелось с ними поделиться.

Даррелл скрестил на груди руки, а потом не спеша поведал в камеру то, о чем Мелани уже было известно во всех подробностях. Он не сглаживал правду, ничего не приукрашивал, не опускал деталей, он просто выложил все факты и представил их на суд зрителей.

– Да… – протянул Томми Блантон, когда Даррел закончил рассказ. Потом он подал знак оператору, чтобы тот прекратил съемку. – Я бы, наверное, на вашем месте не смог. А вы, я смотрю, даже рады тому, что рассказали правду.

– Вы знаете, да, – ответил Уайт. – Поймите, когда такое тяжкое бремя висит на душе столько лет и постоянно давит на тебя, это становится просто невыносимым. Когда я его сбросил, то мне стало необычайно легко, словно я в одночасье потерял в весе килограмм двадцать, не меньше!

– Но вы ведь все-таки спасли того мальчика, – сказал Блантон. – И он обязан вам жизнью.

– Это-то, конечно, так, ведь все могло бы сложиться иначе. – Он постучал по подлокотнику кресла. – Но я благодарен судьбе, что все закончилось благополучно.

Потом Томми Блантон сделал то, чего от него никто не ожидал. Он протянул руку Дарреллу. Тот, немного растерявшись, замешкался, но потом все-таки пожал ее.

– Мистер Уайт, позвольте от души выразить вам свое восхищение, – горячо проговорил Блантон. – Могу заверить вас, что не каждый, далеко не каждый решился бы на такое признание. И вы дали мне гораздо больше, чем просто очередной материал для репортажа. Спасибо.

Репортер отошел на шаг и сделал знак операторам. Они посовещались еще некоторое время, а потом один из них убрал камеру, свернул кабель и покинул салон яхты.

В душе Даррела заклокотало ощущение свободы. Правда о его прошлом наконец стала известна всем. Геркулес снова стал смертным – таким, как все. Все это наполнило Даррела оптимизмом.

Остается еще один человек, с которым ему нужно объясниться, – его брат Гленн. Только тогда он по-настоящему будет готов приступить к созданию будущего, о котором мечтает. Будущего с Мелани…

А она сидела на камбузе и наблюдала за ним. Его руки так и тянулись обнять ее, увлечь на ту самую койку в каюте, на которой они провели прошлую ночь.

Глядя на нее, он вдруг осознал, что не просто влюбился в нее. Он давно и безгранично любит ее. И не может представить ни одного дня без нее.

Он подошел к Мелани и уселся рядом.

– Зачем ты ему все рассказал? – спросила Мелани.

– По двум причинам, – ответил Даррел. – Во-первых, я заключил с Блантоном сделку.

– Сделку? – Мелани подняла брови.

– Я дал Томми то, что ему требовалось больше всего, – сочную историю, которую он может теперь передать в новостях, в обмен на то, что он умеет лучше других. – Даррел улыбнулся.

Мелани подняла руки, словно защищаясь.

– Только не говори мне, что он еще останется с нами!

– О, наверняка останется! Только он не будет досаждать ни тебе, ни мне. Его целью теперь станет…

– Сьюзи? – шепотом произнесла Мелани и понимающе кивнула. Она улыбнулась, и сердце Даррела подпрыгнуло. – Ну и коварный же ты тип, Уайт.

– Дело в том, что на старуху ничто не действует, – словно оправдываясь, объяснил Даррел. – Думаю, мы свели бы ее с ума, если бы прямо у нее на глазах принялись заниматься любовью на камбузе, хотя… – он украдкой посмотрел через ее плечо, – я сильно опасаюсь ее вязальных спиц.

Мелани засмеялась, тщетно пытаясь выкинуть из головы эротическую картину, только что вскользь упомянутую Уайтом. Прошлой ночью их тяготение друг к другу наконец стало очевидным для обоих и достигло кульминации. Мелани почувствовала это в его жгучем взгляде и в его прикосновениях, заставляющих ее вздрагивать.

– Итак, – сказала она, откашлявшись и стремясь скрыть свои чувства, – что же собирается сделать для нас Блантон?

– Отслеживать каждый шаг Сьюзи. Совать нос в ее чертовы спицы, ловить момент, когда она окажется без своего безвкусного макияжа. В общем, он сделает ее жизнь настолько невыносимой, что Сьюзи не выдержит и освободит нас от своего присутствия.

– Но кому интересна личность этой старухи? – недоумевала Мелани.

– Конечно, никому, но Блантон рассчитывает, что она когда-нибудь придет в ярость, – объяснил Даррел. – А ему как раз нужен такой материал. Он говорит, что это важно для хорошей и правдивой передачи. Кроме того, сегодня он загружен меньше, чем обычно, и поэтому большую часть времени проведет именно здесь.