Через час подобной работы Джонсон бухнул кулаком о стол:

- Да мы захлебнемся в этом дерьме! И пропустим самое важное!

- Совершенно с вами согласен, Стив, - сказал Брэд. - Нам надо установить критерии, по которым мы сможем определить, что преступление совершено именно "злодеями", а не шпаной или профессиональными преступниками.

- Да, именно! - подхватил Дилан. - Я только что хотел об этом сказать! Мне кажется, что я знаю эти критерии!

Джонсон саркастически хмыкнул, но все же спросил:

- Ну и какие они?

- Преступление должно быть необычным! Особо дерзким - Громила в игре такой болван, ничего не боится! - или смешным! Или глупым! Ведь Пакостник вообще ерундой занимается, а им может оказаться солидный господин! Ну, а если Вор... Здесь я, конечно, не знаю, воры все одинаковые, здесь трудно...

- Ваш племянник прав! - сказал Брэд. - Или мы будем отслеживать только что-то необычное, либо у нас не хватит ни времени, ни сил, ни людей, чтобы рефлексировать на все сообщения подряд.

- Хорошо, - кратко ответил Джонсон, поднял трубку в ответ на очередной звонок и дал детективу соответствующие указания. Через десять минут все его люди действовали по новому алгоритму, и телефоны надолго замолчали.

"Штабисты" сидели вокруг стола и напряженно ждали сообщения о "необычном" преступлении.

Раздался звонок. Джонсон переглянулся с Брэдом Гарретом и снял трубку.

- Да, слушаю. Да, Кэвин, я понял... Что-о-о? - лицо начальника Службы детективов вытянулось и побледнело. - Кто она - известно? Отлично! Куда направилась?.. Не знаешь? Не важно. Найти, обезвредить и доставить сюда. Все, конец связи...

Джонсон поднял глаза на жадно внимавших ему Дилана и Брэда:

- Четверть часа назад девятнадцатилетняя студентка Николь Шанель столкнула лбами двух полицейских и скрылась на их машине.

Брэд и Дилан, как заговоренные, одновременно поднялись со стульев с открытыми ртами.

- Это Громила! - прошептал Дилан Маккей.

Стивен Джонсон задумчиво произнес:

- Кэвин - мой лучший агент... Он достанет ее из-под земли. А вот как будет брать - не знаю.

Николь вошла в лифт и, пока поднималась на свой этаж, оценивающе гляделась в зеркало. "Видок, прямо сказать, не важнецкий, - констатировала она, выходя из кабины. - Скула поцарапана, костяшки пальцев разбиты. Кастет можно было купить у Мертвого Боба, не физдить этих негров на их территории. Но к Бобу идти далеко. А у черных обезьян железяк в карманах навалом. И хари им лишний раз почистить - одно удовольствие... А про пальцы забывать нельзя, слабые они у меня, оказывается. Только кастетом, значит, орудовать можно".

Так размышляя, она открыла дверь своей квартиры, подняла глаза и охнула от неожиданности.

На пороге с бутылкой пива в руках стоял ее Том.

Николь попятилась. Том был в одних трусах, на его губах играла нехорошая усмешка. Волосы растрепались, мутные глаза на небритом лице презрительно щурились.

- Ну? Где шлялась-то? - тяжело спросил он и отошел в сторону, пропуская ее в квартиру. - Мы с друзьями уже напиться успели, пока тебя ждали.

Это было что-то новенькое. Том, не дурак выпить, не любил надираться в квартире и приводить в дом своих друзей.

Что он придумал на этот раз?

"Послушай, сучка, я понял, что ты не хочешь делать то, что я тебе говорю. Тогда жди. После командировки я поговорю с тобой по-другому!"...

На секунду привычный страх в Николь прервал ту работу, которая велась в ней с момента нападения несуществующего комара. Она опустила плечи и робко шагнула за порог.

- Там это... - лениво почесал волосатую грудь Том. - Близнецы у меня сидят, ты их знаешь... Выпить мы сегодня решили, возвращение мое отпраздновать. Так что беги на кухню и приготовь нам что-нибудь. А потом приходи...

Он исподлобья, каким-то чужим, сально-оценивающим взглядом ощупал ее фигурку и ушел в глубь квартиры на пьяные выкрики своих дружков.

Николь, услышав слово "близнецы", внутренне сжалась и вдруг с ужасающей ясностью поняла, что Том "придумал на этот раз".

Братья Джексоны были сослуживцами и приятелями Тома, с которыми, как рассказывал он, "я посетил много разных интересных мест в мегаполисе, детка". Николь ненавидела этих развращенных толстых пьяниц с абсолютно идентичными жирными мордами и маслянистыми глазками. Если они оказывались на вечеринке вместе с Томом и Николь, то портили ей весь праздник. Их потные лапы настигали ее в самых неожиданных ситуациях - будь то застолье, или быстрые танцы, или ночная прогулка всей компанией. Она жаловалась Тому, но он только хмыкал в ответ...

Николь побрела в кухню и там опустилась на краешек табуретки. И ощутила жесткие грани кастета, который лежал в заднем кармане джинсов.

Страх растаял настолько же неожиданно и бесследно, насколько властно заявил о себе в присутствии Тома.

"Вот так открываются двери в рабство, д е т к а, - сказала она сама себе. ? Как просто! А все начиналось всего лишь с одиночества и недостатка денег. И еще желания любви... Но разве эти вещи являются билетами в ад? Черта с два! Дело не них, а в том, кто их меняет тебе на эти билеты!"

Она резко поднялась с табурета, запустила руку в карман джинсов и достала кастет. "Гадина! - сказала она Тому. - Я бы ушла потихоньку и оставила тебя на всю твою жалкую оставшуюся жизнь с пьяными Джексонами, но... Вы ведь меня не отпустите! А раз так... Кто не спрятался - Николь не виновата!"

- Николь! - позвал сиплый голос Джексона-старшего. - Где ты? Мы соскучились по тебе!

- Подождешь, придурок! - прошептала Николь и изо всех сил вмяла кулак с надетым на него кастетом в стену кухни. От удара бетон раскрошился, и на стене образовалась короткая, но глубокая борозда.

- Николь! - взревел голос Тома. - Ты не слышишь, что тебе говорят? Иди сюда, дура!

Музыка, раздававшаяся из комнаты, стала очень громкой, - дверь в коридор открылась - и сквозь грохот динамиков до Николь донесся еле слышный теперь голос Тома. "Иди, иди, я сказал, - зло и решительно скомандовал он кому-то из Джексонов. - Она даст. А не даст - шкуру с нее спущу..."

Николь достала из холодильника тарелку с заготовленным к приезду Тома фаршем и повернулась к столу. Спиной к кухонной двери.

В коридоре послышались шаги. Кто-то шел к ней на кухню.

Когда горячее зловонное пивное дыхание ожгло ей шею, а проворные толстые мужские лапы залезли под свитер и стали больно мять ее груди, она медлила ровно столько, чтобы поймать Джексона-старшего - а это был он, - на выдохе.

- Ну-у, киска-а... - сказал Джексон и получил резкий и жесткий удар локтем под ложечку. Остатки воздуха вырвались из его груди, и он с выкаченными глазами на изумленном лице согнулся пополам.

Николь повернулась к нему лицом и тщательно поправила на себе свитер.

- Какая, на хрен, киска, - проворчала она с недовольным видом. - Ты, Джексон, совсем уже спятил, своих не узнаешь. Николь я.

И с этими словами она врезала кастетом Джексону прямо в лоб. Парень завалился на спину и затих. Николь задумчиво постояла над телом поверженного противника, презрительно сплюнула и закричала:

- Джексон, Том! Забирайте вашего идиота! Протухнет - а у меня здесь продукты, между прочим!

В коридоре показалась массивная фигура Джексона-младшего. Он, не в пример своему брату, когда-то занимался борьбой и был плотнее и крепче его. А решительности и умения драться, знала Николь, ему было не занимать. В пьяных потасовках Джексон-младший всегда был первым.

- Чего случилось-то? - Парень остановился и непонимающе уставился на окровавленное лицо брата. - Упал, что ли?

- Ага, - равнодушно ответила Николь, поднесла к глазам руку с кастетом и внимательно оглядела свое оружие со всех сторон. - Измазал, гад, - задумчиво пробормотала она, взяла полотенце и стала протирать кастет. Потом удивленно взглянула на стоявшего в столбняке Джексона-младшего и прикрикнула. - Чего встал, как тень отца Гамлета! Убирай его давай!