- Кроме того, - добавил Ворошилов, - совершенно неясно положение наших соседей - Фастовской группы и 14,-й армии.

Командующий фронтом пригласил нас к карте. Из его информации мы узнали, что фронт 12-й армии проходил от устья реки Припять по правому берегу Днепра, затем в обход киевского плацдарма противника на левом берегу до Ржищева. Южнее, на линии Поток - Богуслав - Медвин - Буки, оборонялись соединения Фастовской группы, 14-я армия занимала рубеж Соболевка - Жабокрин и затем по левому берегу реки Ольшанка до Днестра.

- Нас, Александр Ильич, особенно интересует противник, с которым придется иметь дело, - повторил я свой вопрос.

- Сведения фронтовой разведки весьма скудны. Известно, что примерно на участке Липовец - Сквира действует тринадцатая познанская пехотная дивизия, а в районе Белая Церковь - Тараща расположена кавалерийская дивизия генерала Карницкого. Но не исключено, что там имеются и другие соединения.

- Александр Ильич, - спросил я. - А не тот ли это Карницкий, который служил в русской армии?

- Он самый. Можете иметь удовольствие встретиться на поле брани со своим бывшим начальником.

- Наша разведка доносит, что местность, по которой предстоит наступать Конармии, кишит бандами какого-то атамана Куровского. Какими сведениями об этом располагает штаб фронта? - поинтересовался Ворошилов.

Ответил ему Берзин. Он сказал, что Реввоенсовету фронта известно о скопище банд во многих прифронтовых уездах. Польское командование использует бандитские отряды в качестве прикрытия своих войск и в известной мере координирует их действия.

- Прежде чем доберетесь до польской обороны, - добавил Егоров, - вам придется уничтожить эти банды.

- Это вполне естественно, - согласился я. - Но не можете ли вы уточнить участок прорыва и указать, в каком направлении Конармии придется действовать после овладения Казатином и Бердичевом?

- Я думаю, в ходе боев вам будет яснее, где у противника окажется наиболее слабое место. Вообще, увидим, как будут развиваться события, и сделаем соответствующие уточнения.

- А к какому времени двенадцатая армия должна выйти в район станций Бородянка - Тетерев?

- Ее ударной правофланговой группировке приказано перехватить железную дорогу Киев - Коростень первого июня, - ответил Александр Ильич. - Однако опять-таки все будет зависеть от общего развития операции.

Последним обсуждался вопрос о связи.

Егоров сказал, что поскольку успех фронтовой операции будет зависеть от Конармии, то и связь фронта с нею как по проводам, так и по радио должна работать беспрерывно. Было решено связываться через наш основной штаб в Елисаветграде. Но параллельно наш полевой штаб должен был держать постоянную связь с полевым штабом фронта в Кременчуге.

Приходилось считаться с тем, что после прорыва вражеского фронта и нашего выхода в тылы 3-й польской армии мы сможем использовать только радио. Для этого в наших полевом и основном штабах имелось по радиостанции. Мы тут же закодировали два экземпляра одинаковых карт, назначили позывные для меня, Ворошилова и начдивов, установили условные наименования действий наступления, обороны, отдыха и т. д. Если, к примеру, 4-я дивизия будет вести бой с противником, то шифрованное донесение во фронт по радио должно было гласить: "Казбек гуляет 28 Сокол", то есть: "4-я дивизия ведет бой с противником в районе квадрата 28 Буденный". Или: "Прима спит 32 Коршун". Это надо было понимать так: "6-я дивизия на отдыхе в районе квадрата 32 Ворошилов".

Поздно вечером маленький паровозик, отдуваясь, покатил наш вагон дальше на запад. К ночи погода испортилась. Подул сырой западный ветер, пошел дождь.

Часы показывали за полночь. Мы уже обо всем переговорили и теперь сидели молча, прислушиваясь к стуку колес и оглушительному треску грозовых разрядов.

На рассвете 25 мая приехали в Умань. Из телеграммы командующего фронтом узнали, что в Конную армию едет Председатель ВЦИК М. И. Калинин.

Весть о приезде Михаила Ивановича все у нас встретили с большой радостью. Популярность его была исключительно велика. У конармейцев он после В. И. Ленина считался самым высокочтимым советским государственным деятелем. Скромность, душевная простота и обаятельная, как говорили бойцы, "рабоче-крестьянская" внешность Калинина, его доступные для сознания простых людей речи и беседы снискали ему любовь и уважение.

Приезд Михаила Ивановича ожидался как раз в тот день, на который мы назначили совещание командиров и политработников частей, чтобы ознакомить их с задачей. Это было очень кстати. Мы рассчитывали, что Михаил Иванович поприсутствует на совещании, поможет своими советами, а может, и сам выступит. Но, к сожалению, поезд Калинина задержался...

В большом помещении, занятом полештармом, шумно и сизо от густого табачного дыма. Собрались все, но я все еще жду, надеясь, что Михаил Иванович подъедет.

Прошло много лет, а перед моими глазами и сейчас, как живые, стоят эти мужественные, не раз проливавшие свою кровь люди. Я вижу смуглых от загара, высоких и плечистых, похожих друг на друга начдива С. К. Тимошенко и его комиссара П. В. Бахтурова. Павел Васильевич что-то рассказывает, по всей вероятности смешное, и его собеседник то и дело сотрясает воздух громоподобным хохотом. А рядом подвижные, горячие, как огонь, начдив Ф. М. Морозов и комбриг Ф. М. Литунов. Морозов запальчиво говорит, энергично жестикулируя. Литунов, видно, возражает. За ними спокойно, с доброй усмешкой наблюдает комиссар дивизии К. И. Озолин.

Группа командиров окружила С. А. Зотова. Здесь, конечно, начштабы дивизий И. Д. Косогов, К. К. Жолнеркевич, Б. М. Попов-Раменский, С. М. Савицкий. Они допрашивают Степана Андреевича, о чем будет идти речь на совещании. А Зотов, как обычно невозмутимо спокойный и неторопливый, вытирает платком багровое обветренное лицо и степенно отговаривается:

- Раз собрали, значит, дело серьезное...

Мы переглянулись с Ворошиловым. Времени уже много, приходится открывать совещание.

Ознакомив собравшихся с директивой Реввоенсовета фронта от 23 мая и результатами переговоров с Егоровым и Берзиным, я обратил внимание присутствующих на трудность нашей задачи. Кавдивизиям предстоит прорывать оборону, занятую пехотой, и, по сути дела, без серьезной подготовки, при условии весьма поверхностных данных о противнике.

Как всегда на подобных совещаниях, мы решили послушать мнение подчиненных, чтобы выбрать все ценные предложения и приобщить к предварительно принятому Реввоенсоветом решению.

И мы не ошиблись. Выступавшие высказали много дельных соображений по организации наступления в новых, необычных условиях. В заключение мы с Ворошиловым подвели итоги и дали указания о подготовке соединений к предстоящим боям. Особо подчеркнули необходимость вести непрерывную разведку, чтобы установить рубеж обороны противника, характер его инженерных укреплений, раскрыть группировку сил неприятеля и наиболее слабые участки обороны. Начальник разведотдела армии И. С. Строило получил указание разработать перечень сведений о противнике, которые должны собрать разведывательные органы дивизий, бригад, полков и авиации.

Начальников политотделов и комиссаров дивизий обязали усилить работу по политическому воспитанию и подготовке личного состава к предстоящим боям.

На совещании решено было издать листовки с обращением к польским солдатам на их языке. Начвоздухфлота армии М. П. Строев получил указание разбросать эти листовки с самолетов над территорией, занятой противником.

Во второй половине дня прибыл М. И. Калинин. И сразу же пожелал выехать в части.

Мы сели в автомобиль. Погода после ночного дождя установилась теплая, солнечная. Михаил Иванович снял с себя поношенную кожаную куртку. Одет он был в простой хлопчатобумажный свитер и серые брюки, заправленные в обыкновенные яловые сапоги. Заметив, что я пристально осматриваю его экипировку, Калинин, улыбаясь, спросил:

- Что, не президентский вид у меня? - Помолчав, добавил: - В рабочей одежде как-то чувствуешь себя удобней. Да и с красноармейцами проще разговаривать, они принимают по-свойски.