Итак, по директиве перед началом операции армия вроде бы получала передышку. Но задачи, поставленные ей, практически это исключали. Больше всего нас удивляло, почему командование Юго-Западного фронта снова дробило наши силы. И без того 45-я стрелковая дивизия с группой Осадчего действовали с 14-й армией. Теперь предстояло захватить переправы на реках Иква и Стырь в указанной полосе шириной 50-60 километров, что практически можно было осуществить лишь крупными отрядами. Кроме того, одну кавалерийскую дивизию следовало направить к городу Костополь в помощь 12-й армии. Все это, конечно, ослабляло нас в важнейшем Ровненском стратегическом районе.

Но директиву следовало выполнять. И в тот же день один полк 6-й кавалерийской дивизии двинулся через реку Стубла, чтобы занять район Радоховка - Подгорце. 11-я кавдивизия получила задачу с утра 7 июля наступать на город Дуб но и овладеть им. Затем одну бригаду выслать через реку Иква для захвата района Забраме - Подборце. 4-я дивизия разворачивалась на северо-восток, чтобы помочь 12-й армии в овладении Костополем. Части А. Я. Пархоменко подтягивались к Ровно.

Пока шла перегруппировка, обстановка на фронте Конармии начала резко ухудшаться.

7 июля 4-ю кавалерийскую атаковала действовавшая раньше против нашей 12-й армии 1-я дивизия легионеров. Удар белополяков пришелся по 1-й бригаде, занимавшей оборону севернее Тучина. Нажим противника нарастал с каждым часом, и начдив Ф. М. Литунов вынужден был перебросить к Тучину 2-ю бригаду.

К полудню бой достиг высшего накала. Отлично вооруженные превосходящие силы легионеров потеснили наши бригады и стали охватывать их с востока. Чтобы предотвратить прорыв противника, Реввоенсовет разрешил Литунову ввести в бой 3-ю бригаду, сменив ее в районе Житын - Забороль бригадой 6-й кавдивизии.

Вскоре с Литуновым прекратилась связь, и мы всю ночь тревожились за положение дивизии. В случае если бы противнику удалось сбить ее, ему открывался путь на Ровно с востока, в тыл Конармии.

Правда, 4-я кавалерийская являлась высокобоеспособным соединением. Не так-то просто заставить ее отступить. Но ведь противник тоже сильный и опытный. Да и сколько его действует против Литунова? Хорошо еще, если только 1-я дивизия легионеров. А вдруг, пользуясь тем, что наша 12-я армия отстала, польское командование бросило на наш правый фланг и другие силы?

В общем, терзаемый сомнениями, я не находил себе места. Наконец не выдержал и решил поехать в 4-ю дивизию. К этому времени от Ф. М. Морозова поступило донесение о том, что его бригады захватили Дубно, а 66-й полк вышел к переправе через реку Иква. Относительно благополучно было также у С. К. Тимошенко и А. Я. Пархоменко.

Вначале, когда мы с К. Е. Ворошиловым прискакали в Тучин, подумали даже, не перешел ли оттуда штаб Ф. М. Литунова. Уж очень в поселке было тихо. Но встретившийся боец объяснил, что штаб дивизии на месте, и показал, как к нему проехать.

У дома, занимаемого штабом, на земле сидели четверо пленных. Рядом стоял рослый казак, о чем-то миролюбиво разговаривая с поляками. Он с наслаждением затягивался сигаретой, видно предложенной пленными.

- Кто такие? - спросил я, остановив коня.

- Заблудившие, товарищ Буденный, - объяснил боец, жестом показывая пленным, что надо встать.

- Как, "заблудившие"? - не поняв, переспросил я.

- Точно. Их тут за ночь и утром в лесочках много выловили. А этих я приголубил. Сами ко мне вышли, когда я купался. Сразу-то не разобрали, потому как я находился в чем мать родила. Спрашивают: "Наши?" "Они самые", отвечаю, а сам шасть к карабину и командую: "Бросай оружие!" Бросили. Ребята попались хорошие, - лукаво улыбнулся боец. - Не убегли, даже когда я штаны натягивал.

Мы засмеялись. Поляки тоже улыбнулись.

- Ну а о чем вы тут рассуждали? - спросил бойца Ворошилов.

- Да вот, говорю им, зачем блудите в одиночку. Переходите к нам все разом - и войне конец. Они все как есть понимают и согласны переходить, но опять же офицеры мешают.

- А он правильно советует, - обратился Ворошилов к пленным. - Польская буржуазия ведет против русского трудового народа преступную войну. Война не нужна вам, таким же трудовым людям, как вот этот человек, - указал Климент Ефремович на бойца.

Поляки слушали молча, кивали головами. Потом заговорили все разом на каком-то комбинированном польско-русском языке.

Нашу беседу прервали подъехавшие Ф. М. Литунов и В. И. Берлов. Запыленные, с воспаленными от недосыпания глазами, они устало свалились со взмыленных лошадей. Войдя в штаб, я было накинулся на начдива:

- Почему не принимаете мер к восстановлению связи с нами? Или мы должны разыскивать каждую дивизию?

- А разве связи нет? - удивился Литунов. - Мы с Василием Ивановичем с утра уехали в полки и совсем об этом не знали.

- Значит, ваш начштаба должен заботиться, - все еще недовольный, заметил я. - Ну ладно, докладывайте, что у вас тут происходит.

- Все в порядке, Семен Михайлович.

Ф. М. Литунов рассказал, что во второй половине дня, с подходом бригады А. А. Чеботарева, дивизия отбила яростные атаки противника и сама перешла в контратаку. 1-я дивизия легионеров начала отход по правому берегу Горыни на Александрию.

- А сейчас приказал бригадам перейти к преследованию, - закончил начдив.

Я одобрил его решение. Только распорядился установить связь с 44-й стрелковой дивизией 12-й армии и помочь ей овладеть Костополем.

Пока мы находились в 4-й дивизии, связь с Ровно была восстановлена. Сразу же позвонил С. А. Зотов. Новости, которые он доложил, заставили нас поторопиться в обратный путь.

18-я польская пехотная дивизия захватила город Острог, создав непосредственную угрозу нашему тылу и левому флангу.

Но это еще не все. Пожалуй, более тревожным было сообщение о том, что войска 2-й польской армии, сосредоточенные в Александрии, наводят переправы через Горынь и строят настил на железнодорожном мосту. Это означало, что противник готовился к наступлению на Ровно с севера. А там у нас стояли лишь две бригады 6-й дивизии.

Только мы собрались уезжать из Тучина, как разразился сильнейший ливень с градом. Загрохотали такие мощные грозовые разряды, что казалось, будто небо рвется на куски. Небольшие облупившиеся хаты словно, присели в испуге перед страшной силой природы и дрожали оконными переплетами. Но гроза прекратилась так же внезапно, как и налетела. Ветер разогнал тучи, и мы сразу же выехали.

После дождя дорога испортилась, и в Ровно мы вернулись только поздно ночью. К этому времени поступила новая директива Реввоенсовета Юго-Западного фронта. Она потребовала от нас стремительным ударом левофланговых частей занять Кульчины - Базалия, установить связь с 8-й кавдивизией 14-й армии, направленной для овладения районом Базалия - Купель, и совместно с ней пленить староконстантиновскую группу противника.

И опять непонятно было, почему командование фронта еще больше распыляло войска Конармии и фактически переносило наши усилия к югу, ослабляя оборону Ровненского района.

Во всяком случае, ставя задачи дивизиям на 8 июля, мы стремились выполнить требования директивы и в то же время уделить внимание удержанию Ровно. В боях за него необходимо было разгромить 2-ю польскую армию вместе с пришедшими ей на помощь 1-й дивизией легионеров и 18-й пехотной дивизией. Поэтому Литунову надлежало всеми мерами способствовать 44-й стрелковой дивизии 12-й армии в продвижении на Костополь, а одновременно наносить с юго-востока удар по александрийской группировке неприятеля. Тимошенко должен был частью сил удерживать занимаемый район, не допуская прорыва противника со стороны Луцка. Две его бригады получили задачу прикрывать Ровно с севера в готовности отбросить за Горынь рвавшиеся к Луцкому шоссе части 2-й польской армии. Морозову и Пархоменко предстояло встречным ударом со стороны Дубно на восток и из района Острога на запад разгромить или пленить 18-ю польскую пехотную дивизию. Роль 45-й стрелковой и кавгруппы Осадчето оставалась прежней: помочь 14-й армии - окружить и разбить староконстантиновскую группу неприятеля.