Чтобы предоставить Конной армии большую оперативную свободу, А. И. Егоров подчинил нам 24-ю стрелковую дивизию, подходившую к Луцку.

По разработанному нами плану разгром противника предполагалось осуществить путем концентрического наступления трех кавдивизии с севера, востока и юго-востока. При этом двум бригадам 4-й дивизии предстояло захватить Радзивиллов и отрезать пути отхода неприятелю на запад, а одной бригаде прикрыть переправу через Стырь на участке Красное - Берестечко. 11-я и 14-я кавалерийские наносили удар из района Дубно - Хорупань.

6-я дивизия получила задачу удерживать рубеж на Стыри от Рожище до Торговица и прикрыть наступавшие соединения от ударов с северо-запада.

Чтобы лично руководить войсками на главном направлении, я с оперативной группой полештарма в ночь на 18 июля выехал в хуторок Ужинец, расположенный километрах в четырех северо-восточнее Млинова.

Чуть свет загрохотала артиллерия. И тут же на фронте 11-й и 14-й кавдивизии начались яростные атаки противника, переходившие в рукопашные схватки.

Та и другая стороны дрались с большим ожесточением. 18-я польская пехотная дивизия стремилась во что бы то ни стало прорваться к Млинову, куда, как поназывали пленные, навстречу им должна была выдвинуться 3-я пехотная дивизия легионеров 2-й армии. Соединения же Конармии рвались к югу, на Козин.

Весь день мы провели в боевых порядках 14-й, а затем 11-й дивизий. Бои здесь не прекращались ни на час. Части действовали преимущественно спешенными, так как местность не позволяла атаковать в конном строю.

К вечеру разразилась гроза. И без того сырая почва теперь окончательно размякла. Находясь в селе Страклов, южнее Дубно, мы видели, как мокрые до нитки, увязающие по колено в грязи бойцы 11-й кавалерийской дивизии и 134-й стрелковой бригады с трудом наступали к переправам на реке Иква.

К тому времени дивизия Ф. М. Литунова внезапным налетом овладела городом Радзивиллов в тылу противника, разрушила железную дорогу и связь, захватила пленных и обозы. Этот успех мог сыграть решающую роль в операции, удержи 4-я дивизия Радзивиллов. Но, к сожалению, в тылу у нее противник форсировал Стырь, и Литунов был вынужден двинуться назад в район Берестечко.

К исходу дня противник сохранил за собой выгодные рубежи обороны и отступил лишь на некоторых участках. Стало очевидным, что после ухода бригад Литунова из Радзивиллова наши ослабленные боем 11-я и 14-я дивизии не смогут сломить сопротивления неприятельской пехоты. Требовались новые усилия и маневр, подобный проведенному 4-й дивизией. Я принял решение на следующий день использовать для этого 6-ю кавдивизию, которую на Луцком направлении сменяла подходившая 24-я стрелковая дивизия. С. К. Тимошенко получил задачу к утру сосредоточить две бригады в районе Смордвы, за правым флангом 14-й дивизии. Одну бригаду приходилось оставить у Луцка до полного сосредоточения там стрелковой дивизии.

Утром Семен Константинович приехал к нам в Ужинец.

- Все в порядке, мои уже подошли к Смордве, - доложил он, пожимая мне руку.

- Хорошо, - ответил я. - Приготовьтесь к наступлению. Как только Пархоменко начнет атаковать, сразу же обходите противника слева и стремительным броском захватите села Полча и Козин.

Внимательно поглядев на карту, Семен Константинович согласно кивнул головой:

- Будет выполнено.

Не теряя времени, мы с ним выехали в Смордву. К. Е. Ворошилов отправился в 14-ю дивизию.

Наступление началось. Лишь только части А. Я. Пархоменко завязали артиллерийскую и пулеметную дуэль с противником, 6-я дивизия выступила на юг, но неожиданно была остановлена сильным огнем. Оказывается, враг успел за ночь выдвинуть на свой левый фланг пехотный полк. Головная бригада спешилась и завязала огневой бой.

А в это время другая бригада С. К. Тимошенко, отклонившись к юго-западу, лесом обошла фланг противника. После этого здесь наметился успех. И когда за лесом скрылись эскадроны 6-й дивизии, уходившие в тыл врага, я поехал к А. Я. Пархоменко.

Под Хорупанью шла кровопролитная схватка, которой я не видел даже в дни последних жестоких боев. Не менее 30 орудий и масса пулеметов осыпали наши непрерывно атакующие части градом снарядов и пуль.

Нелегко приходилось и врагу. Для подтверждения сошлюсь еще на одного участника тех боев - польского подполковника Арцишевского. "Трудно описать многократные бешеные и свирепые атаки полков неприятельской конницы, сообщает он, - невиданные до сих пор даже во время боев под Острогом, то в лоб и фланги на пехоту, то сзади на отдельные батареи, которым приходилось защищаться картечью с дистанции 200 метров, и безустанные контратаки наших резервов"{55}.

Боем 18-й пехотной дивизии, как потом показали пленные, руководил лично генерал Крайовский. Он приехал прямо на позиции, чтобы морально поддержать своих солдат и офицеров. Арцишевский писал, что Крайовский видел в бинокль Буденного, который стоял на кургане у автомобиля и отдавал приказания непрерывно подъезжавшим к нему командирам.

Бой гремел долго. Отдельные позиции по нескольку раз переходили из рук в руки. Перелом наступил лишь к вечеру, когда 3-я бригада 6-й дивизии захватила село Полча в тылу неприятеля. Обозначился успех и южнее Дубно, где части 45-й стрелковой дивизии вместе с кавбригадой С. М. Патоличева форсировали Икву и нависли над правым флангом 18-й пехотной дивизии.

Не выдержав наших упорных атак, противник оставил Хорупань и Дубно. Только наступление темноты и неудобная для действий конницы лесистая местность спасли 18-ю пехотную дивизию от опасного преследования.

В боях 19 июля 11-я, 14-я кавалерийские и 45-я стрелковая дивизии нанесли противнику большой урон. Но и сами они имели значительные потери. Тяжелой утратой для Конармии была гибель талантливого кавалерийского начальника командира 2-й бригады 11-й кавдивизии С. М. Патоличева. Кто знал этого скромного и умного, в бою спокойного и уравновешенного, в жизни доброго и по-отечески ласкового человека, тот глубоко уважал его и навсегда сохранил о нем светлую память.

Похоронили Семена Михайловича в селе Мирогоща, которое освобождала его бригада. На траурном митинге присутствовали бойцы от всех частей 11-й дивизии. Низко склонив голову, в скорбном молчании слушали они ораторов.

Проводить в последний путь своего освободителя красного командира собрались все жители села от мала до велика. Выражая искренние чувства к славному сыну русского народа, каждая семья возложила на могилу свой венок из живых цветов.

Ф. М. Морозов, горячо любивший С. М. Патоличева, прислал в Реввоенсовет рапорт. Он писал, что у комбрига осталось семеро детей, старшему из которых было всего 15 лет, и просил оказать им материальную помощь. Мы решили выдать семье С. М. Патоличева его трехмесячное жалованье и, кроме того, пособие в 15000 рублей из денег, присланных трудящимися в подарок Конармии.

- Мы потеряли славного человека, - вздохнул Климент Ефремович, передавая Зотову рапорт Морозова. - Но дети Патсличева вместе со всеми советскими людьми доведут до полной победы великое дело, за которое он отдал свою жизнь.

И каждый раз я вспоминаю эти слова, когда вижу одного из сыновей С. М. Патоличева - Николая Семеновича, крупного партийного и государственного деятеля, члена Советского правительства,

Утром 20 июля полештарм перешел в Дубно. Отсюда мы выехали к форту Тараканово. Одиноким островком оставался он на территории, занятой Конармией.

Остановились на высоте, откуда была хорошо видна вся местность около Тараканово. С востока к нему подступала заболоченная долина Иквы, на которой виднелись пехотинцы. Возвышенное место западнее форта было сплошь изрыто окопами и прикрыто проволочными заграждениями. Часть этих окопов захватили спешенные эскадроны 11-й дивизии.

Заметив недалеко от форта за дорожной насыпью группу людей, подъехали туда. Нас встретил подтянутый, среднего роста, чернявый человек, одетый в старенький серый плащ. Он представился начальником 45-й стрелковой дивизии Якиром. Взгляд его больших черных глаз был смел и спокоен.