Никто сказать ему этого не мог. Все, что они знали, - когда они все покинули свое старое стойбище, Худа и Нат-ул среди них не было, а потом Ра-эль сказала, что они убежали вдвоем. Когда он принялся расспрашивать Ра-эль, то не добился ничего нового. Она упорно утверждала, что Нат-ул ушла охотно.

- И охота же Ну, сыну Ну, быть таким дураком, чтобы следовать за женщиной, которая выбрала себе другого, когда есть красавицы, которых Ну, сыну Ну, достаточно только позвать? - заявила она.

Эти слова открыли юноше причину ее утверждения, что Нат-ул убежала с Худом по собственному желанию, и он еще больше утвердился во мнении, что девушка сказала неправду. Слова эти вызвали в его памяти множество мелких случайностей, на которые он раньше не обращал внимания, очарованный прелестью Нат-ул. Было очевидно, что Ра-эль хотела, чтобы Ну достался ей самой.

Юноша вернулся к отцу.

- Я иду, - сказал он, - и не вернусь, пока не узнаю правду.

Старик положил руку сыну на плечо.

- Иди, сын мой, - промолвил он, - сердцем отец с тобой.

В молчании Ну, сын Ну, направил свои шаги на юг к Бесплодным Скалам. Он намеревался вернуться к прежнему месту поселения своего народа и там разыскать следы Худа и Нат-ул. Сердце его пылало гневом при мысли о подлом поступке Худа. Племя Ну в своем развитии уже далеко ушло от животных. Им были уже известны определенные права собственности, в том числе неотъемлемые права мужчины на подругу, и даже более, неотъемлемые права женщины на друга жизни, выбранного ею. Ну ни на секунду не мог поверить в то, что избранником Нат-ул стал Худ. Он знал смелую натуру девушки, и зная ее, понимал, что если бы она действительно предпочла Худа, то проявила свои намерения открыто, перед всем племенем. Нет, Нат-ул никогда не сбежала ни с одним мужчиной, даже с ним самим.

Уже на полпути, в Бесплодных Скалах, внимание Ну привлек слабый стон, послышавшийся из пещеры с правой стороны. У него не было времени предаваться радостям охоты, но в звуке было что-то человеческое, поэтому он замер и прислушался. Стон повторился. Нет, сомнений не было - подобный звук мог издавать только человек. Ну осторожно подобрался ко входу в пещеру, из которой доносился стон. У входа он резко остановился, настолько поразило его увиденное.

Его глазам в скудном свете, попадавшем в пещеру через входное отверстие, предстал Худ, лежащий в луже крови. Дышал он с трудом. Ну позвал его по имени. Худ открыл глаза. Когда он увидел, кто стоит над ним, то слабо пожал плечами и затих, как бы говоря, что ничего уже со мной не сделаешь хуже уже не будет.

- Где Нат-ул? - спросил Ну.

Худ качнул головой. Ну встал около него на колени и приподнял его голову.

- Эй, где Нат-ул? - закричал он, тряся умирающего. - Скажи, пока жив. Я не спрашиваю, по своей воле она пошла с тобой или нет - я знаю, что нет - я спрашиваю только, что ты сделал с ней? Где она? Жива ли она? А если жива, то где она?

Худ попытался заговорить. Это ему дорого обошлось, но несколько слов ему прошептать все же удалось.

- Это - она - сделала, - задыхаясь, прохрипел он. - Потом - ушла. Не знаю... - он задохнулся и умер.

Ну опустил его на каменный пол пещеры и выбежал. Он принялся обследовать поверхность скал, опускаясь даже время от времени на четвереньки и принюхиваясь к следам.

Приблизительно через полчаса, после многих повторных проверок поверхности скал, Ну пересек Бесплодные Скалы и направился к берегу Беспокойного Моря.

Здесь, как он и ожидал, следов маленьких сандалий Нат-ул было достаточно много, особенно четко они отпечатались в местах залегания особенно мягкой глины и на песке выше линии прилива. Следы вели на юг, и Ну, тоже поспешил на юг. Следы вели прямо к старой стоянке. Ну обнаружил, что Нат-ул провела ночь в пещере над тем местом, где он спал. Там осталась постель из травы и следы нежного аромата, который нам бы никогда и не учуять, а для Ну он был совершенно четок и знаком.

Его охватило глубокое сожаление, когда он осознал, что Нат-ул была так близко, а он невольно допустил, что она оставалась в одиночестве, без защиты среди бесчисленных опасностей их дикого мира, и более того, - пошла одна навстречу мириадам иных опасностей.

Вернувшись к подножию скалы, он нашел еще один след девушки. И снова его путь лежал на юг, вдоль берега. Он торопливо шел по нему, пока он не закончился у кустов на небольшом холмике. Прежде чем Ну осознал, что следы кончились, он увидел деревню и людей, предававшихся, с его точки зрения, странному занятию. Он знал, что и Нат-ул остановилась здесь несколько часов назад по той же причине, увидел он, где она лежа наблюдала, точно так же как он сейчас. В течение нескольких минут он пристально вглядывался в группку хижин из шкур и пальмовых листьев, пытаясь найти признаки того, что Нат-ул находится там в плену.

Ну никогда не видел лодок, и даже не догадывался, что они существуют на белом свете. Его народ был с незапамятных времен занят только охотой. Племя его спустилось с дальнего огромного плато только несколько поколений тому назад. Тогда-то в первый раз его предки увидели океан. Но все равно, до сих пор у них не было необходимости бороздить его воды, не вступали они и в контакт с племенем Строителей Лодок, плавающем далеко на юг по реке, впадающей в Беспокойное Море.

Именно сейчас Ну и увидел впервые и лодки и Строителей Лодок. В первый раз увидел он и сооруженные людьми хижины, и Ну они показались непрочными и неудобными по сравнению с вечными пещерами. Строители Лодок пробыли на этой стоянке всего несколько дней. Что привело их сюда, так далеко от их родового поселения, расположенного южнее? Быть может, междоусобицы или какая-то новая сила погнала их в бесконечные странствия по свету - первобытная любовь к путешествиям, от которой страдаем частенько и мы, не в силах преодолеть ее.

Ну видел, что среди работавших быстрее всех с работой справлялся молодой гигант. Его торопливость граничила с неистовством. Ну заинтересовало, что может заставить затрачивать столько усилий на возню со стволом поваленного дерева. Ну такого рода работа не нравилась. Он, правда, никогда не занимался ничем, кроме охоты, но интуитивно чувствовал, что эта работа ему неприятна. Он был охотник, воин, и даже в его примитивном, неискушенном сознании уже возникло своего рода презрение к нудной тяжелой работе. Устав наблюдать, он вновь обратил внимание на следы, по которым он следовал. Куда же пошла Нат-ул после того, как лежала позади этих кустов?

Ну ползал вокруг, пока не увидел признаки того, что девушка была вынуждена вскочить и умчаться. Затем он обнаружил и следы Тура. Кровь его закипела. Она горячо запульсировала в висках: Нат-ул, его Нат-ул в опасности!

Он увидел где девушка ускользнула от мужчины. Увидел он и четко отпечатавшиеся на песке следы Тура, помчавшегося вдогонку. Увидел он и то, что оба стремительно неслись вдоль берега в северном направлении - мужчина преследовал девушку, а затем, к своему удивлению, он обнаружил, что мужчина внезапно остановился, сделал несколько шагов вперед, постоял, глядя в сторону моря, затем повернулся и с сумасшедшей скоростью помчался в сторону странной деревни.

Следы девушки шли к северу уже в одиночестве - с мужскими их разделяло шагов сто. Ну следовал по ним с легкостью - они были свежие и четкие, единственные на полосе гладкого белого песка.

Пройдя по четким отпечаткам быстрых ножек Нат-ул шагов сто, Ну резко остановился в изумлении. Отпечатки ног резко обрывались на средине пути между океаном и джунглями. Вокруг был нетронутый песок. Они просто прекратились и все. Следы не шли в обратном направлении, не шли к океану, не направлялись к джунглям. Они просто оборвались, как будто Нат-ул провалилась в яму. Но ямы не было. Ну остановился и внимательно огляделся. Вокруг не было даже признаков каких-либо живых существ. Куда же делась Нат-ул? Что с ней стало? Если бы следы мужчины кончались там же, где и ее отпечатки на песке, то Ну пришел бы к заключению, что просто мужчина нагнал ее, схватил и понес в свою деревню; но мужские следы заканчивались шагах в ста от места, где исчезли следы Нат-ул, и к месту ее исчезновения не приближались. А легкость его стремительного возвращения в деревню и неизменность отпечатков говорили о том, что ему не пришлось нести на себе тяжелую ношу.