— Сашка, ты напоминаешь мне Мавру.

— При чем тут Мавра? Это обыкновенный здравый смысл. Конечно, вы в свои застойные брежневские годы могли себе позволить действовать подобным образом. Вам ведь все равно больше нечем было заняться. Ничего не светило. Но на дворе иное время. Сейчас такие перспективы! И работу могу найти интересную, и еще одно образование получить. Или вообще куда-нибудь уехать удастся. В смысле поучиться и мир заодно посмотреть. А ты призываешь меня, еще ничего не добившись, засесть дома с ребенком, которого неизвестно на что будет содержать.

— Но ведь муж может работать, — попыталась возразить я.

— Такого кандидата, который в одиночку мог бы достойно содержать меня и ребенка, я еще не нашла, — ответила моя дочь. — Все мои знакомые мужского пола едва самих себя обеспечивают. Но даже если бы я нашла уникальный экземпляр, о котором ты говоришь, зависеть от мужа не входит в мои планы. Сама ведь знаешь, как это ненадежно. Сегодня муж есть, а завтра нет. Или к другой удрал, или его убили, или просто умер. Нет уж, мама, я хочу рассчитывать только на себя. И пока не достигну определенного уровня жизни, ни о каком замужестве даже думать не желаю.

— Саша, но время-то идет. Молодость на карьеру угрохаешь, потом решишь, что замуж пора, а тебя уже никто не возьмет.

— Если карьеру сделаю, то и плевать, — ее ничуть не смутили мои предостережения. — А ребенка можно и в тридцать лет родить, и безо всякого при этом мужа.

— Неужели тебе не хочется обыкновенного человеческого счастья? — удивилась я. — Чтобы рядом был любимый человек, на которого ты могла бы всегда положиться; он души бы в тебе не чаял, и ты бы его любила…

— Мам, кому же такого не хочется? Всем хочется. Но где же это найдешь? Сама-то ты много подобного видела?

— Жека, — вздохнула я.

— Согласна, — кивнула Саша. — Но, как выяснилось, такие долго не живут. Кроме того, я всегда удивлялась, как ты выдерживала приложение в виде его мамочки. Он, по-моему, больше времени проводил с ней, чем с тобой. И кстати, если бы не она, Жека не погиб бы. Ведь это из-за ее капризов ему тогда пришлось в холод на дачу тащиться. Нет уж. Если я и выйду замуж, то мой муж будет жить со мной, а не на два дома.

— Куда же ты его маму денешь?

— Пусть ею ее собственный муж занимается.

— А если мужа в наличии нет? — спросила я.

— Тогда забота моего мужа о ней должна ограничиваться разумными рамками. Иначе это уже какое-то извращение, а связывать свою жизнь с извращенцем я не собираюсь.

Ох, какая же моя Сашка еще молодая и глупая! Невдомек ей, что жизнь требует постоянных компромиссов. Но едва я упоминала об этом, она принималась ожесточенно спорить со мной. Мол, существуют компромиссы и компромиссы. Есть вещи, которые она в корне не приемлет и не желает с ними мириться ни при каких обстоятельствах, потому что это ломает ее как личность.

— И вообще, — продолжала Саша. — Ты не заметила? Большая часть моих подружек еще не замужем. И ведь не то чтобы их не берут. Все при них. И симпатичные, и умные. Работают или учатся, а иногда и то и другое, но ведь не торопятся выйти абы за кого. Считают, уж если строить семью, то как следует. Зачем просто так? Галочку поставить? Была замужем, значит, востребована. Ты на своих-то сверстниц погляди. Ведь почти все разведенные. Тебе еще повезло: второй раз замуж сходила. А большинство так одни и остались, да еще с детьми.

— Сашка, не передергивай! — возмутилась я. — Вот Алла, моя подруга, как в девятнадцать за своего Вовку вышла, так с тех пор и живут. Двое прекрасных детей, даже внучка уже, между прочим, есть.

— Алка твоя — то самое исключение, которое подтверждает правило, — хмыкнула Саша. — Да и то, вспоминается мне, лет пятнадцать назад они с Вовкой, кажется, разбегались на целых два года. Разве не так?

— С кем не бывает, — смущенно пролепетала я. — Но ведь сумели преодолеть кризис, снова сошлись, и теперь Алка говорит, что любит Вовку даже сильнее, чем раньше.

— А может, она так говорит просто потому, что взбрыкнула, но в результате лучше своего Вовы никого не нашла, вот и решила вернуться в тихую гавань? — лукаво покосилась на меня Сашка.

— Это не она, а Вовка взбрыкнул, — уточнила я. — У него возникла любовница. Из учениц. Юное художественное дарование.

— Погоди, мать, погоди, — недослушала Саша. — Я точно помню, что у Аллы твоей тоже кто-то был.

— Откуда ты знаешь? — я никогда не посвящала ее в подробности интимной жизни своих друзей, и вот нате вам!

— Вы обсуждали, а я подслушивала. Интересно ведь.

Ну ничего от этих детей не скроешь!

— Верно, был у Аллы любовник, — сказала я. — Только Вова про него ничего не знал, да и уходить Алка к нему не собиралась.

— И ты это называешь счастливой семьей? — вознегодовала моя дочь.

— У них был сложный период, но они его преодолели.

— Мама, да зачем было преодолевать? Захотелось им в разные стороны, и разбежались бы.

— Вот они так и сделали на два года, но поняли, что ошиблись и что хорошо им только вдвоем.

— Вот поэтому, ма, я и не спешу замуж. А то выскочишь за первого попавшегося, а потом, в тридцать или в сорок, начнешь сомневаться. Вдруг чего упустила?

Предпочитаю сперва осмотреться, понять, что мне надо, а уж после переходить к оседлому образу жизни.

— Саша, личная жизнь — не компьютерная программа. Всего заранее не рассчитаешь. И люди с возрастом меняются…

— Ты это к чему? — уставилась она на меня. — Не понимаю, ты меня отговариваешь от замужества или, наоборот, уговариваешь?

— Ни то ни другое. Просто пытаюсь тебе объяснить.

— Неужели ты до сих пор не поняла, что на чужих ошибках никто не учится?

— На чужих! — воскликнула я. — И на собственных-то большинство людей не умеет учиться. Раз за разом с умным видом наступают на одни и те же грабли.

— И по этой причине я тоже не тороплюсь. Не хочу наступать на грабли, — заявила Саша.

— Возможно, ты сейчас именно это и делаешь, — возразила я. — Только пойми меня правильно. Практичность — прекрасное качество. Здравый смысл — тоже. Но из твоих приоритетов напрочь пропали чувства. Вот это мне и не нравится.

— Мам, чувства просто подразумеваются, само собой.

— Но тогда что выходит? Ты кого-то встретила. Вы полюбили друг друга, но у вас нет материальной базы. Значит, чувства по боку? Но в таком случае это ненастоящие чувства. Потому что когда они будут настоящие, ты наплюешь на материальную базу. Ты жить без этого человека не сможешь.

— Мама, ты говоришь прямо о каких-то шекспировских страстях. Между прочим, наукой доказано, что подобное долго не длится и не может служить основой для хорошего, долговечного брака. И потом, предположим, встретила я человека, без которого жить не могу, а материальной базы у нас еще нет. Почему обязательно одно из двух: либо сразу жениться, либо навеки расстаться? Ведь можно и подождать. Будем с ним просто встречаться, пока не добьемся такого положения, которое нам позволит построить семью.

— Получается, что самое лучшее — брак по расчету? — спросила я.

— Между прочим, статистика это подтверждает.

— Мне вот только интересно, как твои статистики свои данные собирают? Женихов с невестами, что ли, спрашивали: вы как женитесь, по расчету или по любви? Хорошенький вопрос в день бракосочетания.

— Нет, мама. Через двадцать лет после свадьбы.

Я засмеялась:

— Через двадцать лет большинство уже и не вспомнит, почему они решили пожениться, и напридумает с три короба. А некоторые стесняются, не хотят говорить чужим людям, что действительно чувствовали.

Все-таки Сашкино поколение какое-то совершенно другое. То ли мы в их возрасте были наивнее, то ли они свободнее, и перед ними действительно весь мир открыт? Трудно сказать, в чем дело, но мы совершенно по-иному относились и к любви, и к замужеству.

Для нас Любовь была чувством с большой буквы. Мы ждали ее, предчувствовали и, стоило ей прийти, кидались в нее с головой, как в омут. Все остальное в сравнении с ней тут же меркло. А может, наоборот, жизнь вокруг нас была такой тихой и тусклой, что именно любовь расцвечивала ее волшебным цветом, и она начинала играть всеми красками? И именно любовь придавала смысл нашей жизни, и наши будни переставали казаться серыми? Ушла любовь — и хоть вешайся от тоски. Вот и кидаешься на поиски новой, чтобы не умереть от удушья и скуки регламентированной и расписанной чуть не до пенсии жизни.