- Так мы пойдем с тобой на Шкиперский проток? Отец отпустит?

Помедлив, Тролль ответила:

- Пойдем... А папе я скажу, что с девчонками поедем в Павловск. Ну, до завтра, - и растворилась в кустах акаций, спеша к своей парадной.

Володя, недовольный собой, тоже поплелся к своему подъезду. Долго, очень долго поднимался он по лестнице на пятый этаж, все размышляя дорогой о странном старике и его оружии. Но почему он был так недоволен собой? Наверно, потому, что не являлся обладателем тех сокровищ, что показал ему сегодня ворчливый старик. О, если бы у Володи был хотя бы тот прекрасный палаш с золотым эфесом, он непременно превратился в смелого кавалергарда, и тогда любая девочка взглянула бы на него куда более ласково, чем прежде.

А подойдя к дверям своей квартиры, Володя сунул руку в карман в поисках ключа, и пальцы наткнулись на холодный, тяжелый браунинг. Володя вытащил его и жалко улыбнулся. Пистолет, являвшийся ещё совсем недавно пределом его мечтаний, казался теперь неинтересной, мертвой железкой, уродливой, а главное, ненастоящей.

Володя подошел к мусоропроводу, нажал на педаль, и браунинг возможный путь к бесстрашию и мужеству - со скрежетом и громыханьем понесся вниз, и этот грохот казался Володе похожим на далекие выстрелы.

А ночью приснился Володе странный сон. Будто поднялся он с постели, оделся и вышел на улицу. Осторожно подошел к дверям квартиры Ивана Петровича, открыл свой ящик с инструментами и стал стамесками и дрелью выламывать замок. Но дверь беззвучно и внезапно отворилась - старик в кальсонах стоял и улыбался, а в его руке, поблескивая золотым эфесом, был зажат палаш. Но Володя ухитрился юркнуть в комнату, сорвать с ковра шпагу и принялся сражаться с дедом. А тот, удало парируя Володины выпады, все наступал, фехтуя легко, как юноша, а в левой его руке болтался на проводке слуховой аппарат, которым Иван Петрович норовил треснуть по голове своему противнику. А Володя думал: "Так я и знал - старик лишь притворяется глухим..." Потом тяжелый клинок палаша выбил шпагу из рук Володи, и острая сталь пронзила тело мальчика, но почему-то в том месте, где находилось продолжение спины...

ГЛАВА 3

РЫБАЛКА С МОРДОБОЕМ

Дом Володи и Иринки стоял на самом краю Васильевского острова, на Наличной улице - рядом с морским портом, у самого залива, и жить здесь Володе нравилось. Слышались гудки огромных пароходов, во дворе всегда летали горластые чайки, порывистый ветер приносил запах воды! Только здесь, в городе, и нигде больше, знал Володя, можно было ощутить очарование от соседства с морской стихией, ведь дома, стоящие на берегу, кажутся всегда уютными, какими-то надежными и очень гостеприимными.

Было семь часов утра, когда из-под арки большого дома, что возвышался в самом начале улицы, вышли мальчик и девочка, которая поеживалась от свежести утра, но её спутник шел бодро, и складные удочки в его руке качались в такт шагов, пружинистых и быстрых. Прошли вдоль ряда лип до поворота на Шкиперский проток, а вскоре взяли круто влево, и Володя толкнул дверь в дощатом заборе, не обращая внимания на строгую табличку:

СПАСАТЕЛЬНАЯ СТАНЦИЯ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!

Они пошли вдоль канала на давно облюбованное Володей место, где все нравилось мальчику. Перевернутые вверх дном шлюпки, боты, яхты, катера, стоящие на стапелях. Мутноватые стекла иллюминаторов манят, зовут заглянуть внутрь рубки. Многие лодки здесь уже совсем рассохлись, развалились, забытые хозяевами, - так и лежали здесь враскоряку, топорщась почерневшим костяком шпангоутов. И этот необыкновенный берег, таинственный и совсем негородской, всегда манил к себе Володю. В глубине души он даже чувствовал себя его хозяином. По-настоящему он мог быть счастлив только здесь, отделившись от всего мира старым дощатым забором со строгой надписью: "Посторонним вход воспрещен!"

Прыгая через камни и бревна, Володя и Иринка подошли к деревянному настилу, лежащему на двух стальных понтонах прямо на воде канала. С одной стороны - горбушка берега, а по бокам - кусты, растущие прямо из расщелин цементных плит, которыми укреплен был берег. Володя готовил удочки, а чтобы занять внимание подружки, решил немного поразвлечь её рассказом:

- Ведь ты, наверно, и не слыхала ничего об этом канале, а канал-то интересный - галерным называется. А соорудил его Петр Первый. Здесь, неподалеку, доки были сухие устроены. Представь себе большой глубокий пруд. Стены и дно этого пруда дубом выложены, чтобы не разрушались. От канала док наглухо плотиной отделялся, и летом в нем галеры строились - военные суда такие. Потом плотину открывали, вода врывалась в док, и, глядишь, - галеры уже на воде качаются! Потом, когда док зимой замерзал, лед вырубали, выносили, и док опять становился сухим, готовым для постройки галер будущим летом. Здорово?

И Володя был счастлив, услышав ответ девочки:

- Да, ловко придумали!

- И вот дуб, - продолжал воодушевленный Володя, - пролежав в воде лет триста, стал до ужаса твердым, тверже стали, правда! И об этом узнала одна американская фирма, много денег предложила, в валюте, понятно. Но наши почему-то отказались.

- Да, интересно. Только как американцы о дубе узнали? Они что, лазали здесь? - удивилась Иринка.

- Ничего удивительного, - равнодушно заметил Володя, открывая коробочку с червями, - у них такая классная разведка, что они, наверно, запросто скажут, какого цвета у тебя купальник.

Иринка вспыхнула:

- Ну и какого же? Тебе ещё об этом не доложили?

Володя понял, что брякнул лишнее, но решил не выказывать смущения:

- Доложили - серо-буро-малиновый в горошек. Да?

- Не угадал! - презрительно отрезала Иринка и строго приказала: - А ну-ка, отвернись! Я буду загорать, а то с твоей рыбалкой только время зря потратишь!

Володя повиновался, а Тролль, пошуршав своим нарядным платьицем, сняла его.

- Серо-буро... в крапинку... - обиженно бурчала она, потому что ещё зимой так радовалась новому купальнику, подаренному отцом, и сегодня очень захотела обновить его.

Иринка взобралась на берег и, разбросив руки, прислонилась к катеру, подставляя тело солнечным лучам. Володя скосил глаза и увидел девочку, белое тело которой было словно рассечено двумя узкими пунцовыми полосками материала. Сердце Володи подскочило к самому горлу, а потом словно упало прямо на желудок, но он отвел глаза, устремив их на прыгающий почему-то поплавок и с неудовольствием подумал: "А худая-то, как вобла. И чего ей там закрывать..."

Поплавок все прыгал и прыгал, и наконец до Володи дошло, что у него клюет. Подсек, хотя в этом уже не было необходимости, и выбросил на настил небольшую плотвицу.

- Ого, видала! - показал он рыбу девочке и тем получил возможность ещё раз взглянуть на Тролля.

- Молодец, - равнодушно сказала Иринка, - теперь пойдет дело.

Но дело не пошло, хотя за полчаса Володя поймал ещё пару маленьких ершей, колючих и вертких. Потом мальчик потянулся за банкой с червями, спеша поменять наживку, но банка почему-то, словно живая, взмыла с настила и, пролетев метров семь, шлепнулась в воду. А на том месте, где она стояла, оказалась чья-то нога, обутая в грязную кроссовку.

Володя резко обернулся - рядом с ним на настиле стояли двое парней, бывшие года на два его старше. Третий, помахивая обрезком резинового шланга, прохаживался по берегу, то и дело ударяя шлангом по бортам катеров. Тролль же, разведя руки и подняв голову, продолжала загорать, то ли не замечая, то ли не желая замечать незнакомцев. Володя, признаться, испугался.

- Чего вам? - спросил он у подростка, стоявшего к нему поближе. Парень этот был не высок, но широк в плечах, обтянутых оранжевой футболкой с оттиснутым Рембо с автоматом наперевес.

- Как чего? - удивился тот, сплюнув. - Ты на чьем месте рыбу ловишь?

- На своем, - отвечал Володя. - Я её здесь всегда ловлю.

Парень криво улыбнулся, повернулся к своему приятелю, который забрасывал в двигающийся, жующий рот семечки, быстро и ловко разгрызал их и тут же освобождал его от шелухи громким плевком. Глаза жующего были между тем грустными, безразличными к лакомству.