- Что вы, что вы! Я просто счастлив, что дожил до этого дня! Вы, Дмитрий Юрьевич, сделали открытие, и все мы стали ближе к истине, а поэтому я счастлив! Спасибо вам, спасибо!

- Ну, пожалуйста, - немного смутился польщенный Дима, а старик спросил, снова всматриваясь в документ:

- Но, скажите, откуда у вас такое сокровище?

И Дима, улыбаясь, ответил так:

- Иван Петрович, я же не спрашиваю, откуда у вас все это прекрасное оружие. - Молодой человек махнул рукой в сторону ковра. - Источник, впрочем, у нас один - коллекционеры. Указ, что у вас сейчас в руках, - это документ из личного архива Вельгасовых. Где сейчас Вельгасовы - потомки кавалергарда, где их архив - никто не знает. Уверен, что ни Вельгасовых, ни архива, развеянного, - Дима усмехнулся, - ветром революции, в нашей стране уже не отыскать. Может быть, в Париже где-нибудь и можно встретить человека по фамилии Вельгасов, вашего примерно возраста, - последнего потомка кавалергарда. Только никаких бумаг у него, я убежден, не будет.

- Да-а-а, - как-то грустно, протяжно сказал Иван Петрович, то ли сожалея о судьбе славного рода, то ли все ещё переживая свое поражение. Но настроение хозяина квартиры переменилось скоро, старик заулыбался, бодро встал из-за стола, два раза зачем-то хлопнул в ладоши и сказал: - А теперь - на кухню! Чай пить давайте! Я ведь снова выходил сегодня в магазин, купил пирожных - свежайшие! Ирина, помоги-ка мне на стол накрыть!

Иринка, счастливая оттого, что ей, изрядно заскучавшей, нашлось наконец задание по способностям и по силам, поспешила на кухню, а Володя остался с Димой с глазу на глаз. Этот симпатичный молодой человек с шапкой кудрявых волос был интересен Володе. В нем он видел то, чего ему так не хватало - какой-то удали, уверенности в себе, смелости. А как, должно быть, знал и понимал оружие этот молодой мужчина - не хуже старика, конечно! Кроме того, Володя ощущал в нем ещё и загадочность, даже тайну, но почему являлось это чувство, он бы ни за что не объяснил.

- Ты что, приятель Ивана Петровича? - спросил Дима у Володи.

- Так, знакомый... - нехотя ответил Володя.

- Понятно. Да, повезло тебе - гордиться таким знакомством можно. Интересный, интересный дед! Умный, благородный, интеллигент от плеши до подошвы. - Дима тихо рассмеялся и подошел к ковру с оружием. - Но интересно, где же он все это раздобыл? Впрочем, - усмехнулся Дима, - Иван Петрович такую долгую жизнь прожил, в котле событий исторических варился, и в его квартире не может быть только линкора и то потому лишь, что он сюда не пролезет.

Володя усмехнулся тоже: ему понравилась шутка Димы о линкоре. "А на самом деле, - подумал он, - где дед все это раздобыл? Вещам бы этим в музее быть..."

А Дима все рассматривал оружие, легонько дотрагиваясь пальцами то до одного, то до другого предмета, и говорил как бы сам с собой:

- Да, шпажки чудные! А темляки! Ну что за темляки прелестные - шелк не потускнел, так и переливается, блестит! Ну что за карусель-рулетка эта жизнь: хозяин давным-давно уж истлел в могиле, а тряпка вот живет! И мы умрем, а шелк на темляках по-прежнему сиять будет. А пистолетик! Великолепный экземплярчик! Даже кремень сохранился, ну надо же! А вот палаш. Ничего себе палаш, вещь стоящая. Напрасно, наверно, я обидел деда. А, впрочем, барахло. Ну какой он золотой палаш?

Дима хотел было сказать ещё что-то столь же глубокомысленное, но прибежала из кухни Иринка и пригласила пить чай. Володя без удовольствия поплелся вслед за Димой, радостным, довольным.

За чаем узнал Володя, что приехал Дима из Воронежа нарочно для того, чтобы для диссертации материал "нарыть", и немало уж "нарыл", но в заключение решил свести знакомство с авторитетным знатоком старинного оружия Тихонюком Иваном Петровичем. За столом был Дима весел, разговорчив, болтал без умолку, рассказывал истории, острил, шутил. Володя смотрел на молодого человека чуть ли не с восторгом - все нравилось в нем Володе! Он даже прощал Иринке её громкий смех, которым отвечала девочка на каждую шутку Димы. Иван Петрович, казалось, тоже был пленен молодым человеком. Старик даже посвежел как будто, ожил, шутить пытался, но у него, конечно, выходило не смешно, и скоро Иван Петрович только лишь смеялся над шутками молодого коллеги да просил Иринку подлить "милейшему Дмитрию Юрьевичу" чаю.

Попили чаю, и Дима стал собираться, хотя старик настойчиво просил его остаться.

- Нет, Иван Петрович, - очень серьезно возразил ему Дима, - мне ещё угол найти надо. Представьте, выставили меня сегодня из гостиницы - для делегации какой-то места освобождали. Пойду искать.

- Зачем искать? - воскликнул Иван Петрович. - Забирайте свой чемодан и ко мне сейчас же! У меня здесь места вон сколько!

Но Дима лишь головой своей кудрявой помотал:

- Нет, Иван Петрович. Вас я стеснять не стану. Не могу себе позволить.

- Что за ерунда! - с сердцем воскликнул дед.

- Нет, не ерунда, - ещё более серьезно возразил его соратник по увлечению. - Я лучше завтра к вам приду, сфотографирую оружие, полистаю ваши записи внимательно. Вы не возражаете, Иван Петрович?

В голосе Димы было столько просьбы, даже мольбы, что старик воскликнул снова:

- Да что вы, ей-Богу! Какие разговоры! Я вам все материалы свои отдам, в музей к товарищам сведу - меня там принимают пока еще! Познакомлю, покажу... только... - И Иван Петрович замялся.

- Что только? - улыбался Дима.

- Только... оставьте вы мне, Дмитрий Юрьевич, ваш документик с указом о награждении Вельгасова. Вчитаться я в него хочу, вглядеться...

Дима продолжал улыбаться широкой своей, как у именинника, улыбкой, но Володя видел, что дрогнуло его лицо и словно бы досада мелькнула в его глазах.

- Да чего там вчитываться, Иван Петрович? Зачем вглядываться? - И забормотал уже совсем обиженно и огорченно: - Вы меня поймите, уникальный документ...

Но старик таким настырным оказался - Володя даже в душе вспылил на деда: какого черта привязался к человеку?

- Ну я прошу вас, только лишь до завтра...

Дима огорчаться вдруг перестал, снова заулыбался очаровательной своей улыбкой, щелкнул замочками на чемоданчике, достал оттуда папку:

- Иван Петрович, я, конечно, изрядный поросенок. И чего уперся? Берите и изучайте, сколько вам угодно, - протянул он папку старику. - Мы же с вами родственные души, почти что родственники. Как я мог вначале пожалеть такую дрянь - не понимаю!

Старик был совсем растроган. Руку Диме тряс долго, приглашал немедля возвращаться и ночевать у него, Иринку послал на кухню за пирожным. Тролль поняла и уложила в салфетку два бисквита для воронежского оружиеведа. Дима с улыбкой принял гостинец и опустил в свой дипломат. Потом он протянул руку Иринке, затем Володе и зачем-то даже подмигнул, и Володя был этим как-то ошарашен - для чего он мигал? Дверь наконец за воронежцем закрылась, и вздохнул Иван Петрович, да так печально, тяжело:

- Да, жаль с людьми прекрасными расставаться! Какой чудесный Димитрий Юрьич человек! Ну просто душка! А, ребята?

- На самом деле, - охотно подтвердил Володя, - хороший человек.

ГЛАВА 5

А ДОКУМЕНТИК-ТО ФАЛЬШИВЫЙ!

Не переставая нахваливать душевные качества Диминой натуры и сокрушаться о скором уходе воронежца, Иван Петрович с Володей и Иринкой прошел в комнату, сел за круглый стол и их подле себя усадил. В больших его руках была папка с документом. Он вынул указ благоговейно, точно так, как прикоснулся бы глубоко верующий человек к святым мощам, положил его перед собой.

- Ну вы посмотрите, вы только посмотрите, дорогие, каким слогом-то написано! - Иван Петрович жестом подозвал поближе Володю и Иринку. - А почерк-то какой! Каждая буковка дыбится, словно одна перед другой красотой своей гордится!

- Это графа Орлова почерк? - спросила Иринка, с искренним интересом вглядываясь в строчки документа.

- Нет, что ты! Это канцелярист писал, но красиво же писал, шельма! А граф Орлов здесь только руку приложил. Да, важный документ! Золотым палашом наградить - это вам не хухры-мухры. А ну-ка, Иринка, принеси мне лупу - вон там, на шифоньере.