С этого рассказа началась серия "Вихрь", а закончиться должна была рассказом про Итана Самаркан, так и будет, по смыслу линии точно. Когда я доработаю этот цикл не знаю, даже не могу сказать точно сколько еще времени мне нужно.

По сюжету в нескольких словах: когда тебя будят для того чтобы ты стал дополнением к самовлюбленному альфе, что будет? Ты выиграешь или проиграешь в игру, что зовется жизнь и сколько ходов правильных или нет сделаешь, прежде чем найдешь свой кусочек счастья?

27.03.2016г.

Я никогда не думал, что мир может быть таким нереально прекрасным и тут же стать полной катастрофой. Знакомимся. Я Кристофер Алой. Странная фамилия если учесть, что стала моей совсем недавно. Еще два часа назад я гордо носил фамилию Иреи, но что уж теперь говорить. Даже поплакаться некому, да и вообще надо ли?

Раньше я думал, что меня такая участь, как неравный брак, пройдет стороной и мои родители уж точно не опустятся до полного официоза и не спихнут в руки незнакомца. Как же я ошибался! А все из-за того, что я могу родить любую особь! Как бы смешно это ни звучало, а мне предстоит стать племенной кобылой в доме незнакомца, который выдал самый большой выкуп. Если смотреть на сумму, что за меня выложили и куда меня повезут, то кажется я стану очередным наложником у богатого шейха. Обидно.

Мой дом… даже смешно. Это уже не мой дом. Как это место, где меня с детства, надеюсь, все же любили, может называться таковым, если меня просто продали?

Сейчас стою и смотрю на свою бывшую комнату и думаю, что уже ничего отсюда брать не буду. Книги, носители информации с тоннами записей музыки и пустых фильмов под которые просто расслабляешься и ничего не думая тупо ржешь. Мои любимые легкие туники и свободные штаны, братом-бетой названные идиотскими, а братом-альфой задрипанными и мне сейчас самому не особо-то и нравились. Еще сутки назад я считал иначе. Вот ведь как бывает. Даже смешно.

Окинул взором небольшую комнату, где родители недавно сделали ремонт и только сейчас понял, это только для отвода глаз. Что бы жених подумал, что омегу растили в любви и ласке, все желания выполняли. Ага! Я три года канючил сменить мне окна, что бы не задувало, а в ответ только и слышал, что брату-альфе не хватает на обмундирование по его любимому спорту, а вот брат-бета сам себе на новый байк накопил! Интересно, а кто дал бы мне подработку найти, если стоит мне за порог выйти и уже через пол часа трезвонит один родитель и спрашивает, как долго я еще буду мотыляться, а другой через минуту буквально рычит - с кем это я так долго разговариваю, что трубку от него не беру?! Три года после первой течки стали моим персональным тихим адом на изматывание.

Кажется, я еще долго буду эту жизнь хорошей называть, стоит только посмотреть на кислую физиономию моего уже мужа. Я, недолго думая, прошел к окну и распахнув его в последний раз посмотрел на наше небо и подумал, что кажется больше его не увижу. Слишком уж страшным этот муж мне кажется. Уж больно он недоволен, правда понять не могу чем именно.

- Ты еще долго? - спросил мой родитель. - Заметь, твой супруг очень терпелив и пока не выказал ни малейшего намека на неудовольствие.

Я даже не повернулся. Видеть, как он рад меня сплавить, было выше моих сил. Мне всего семнадцать. Течки как таковой, полноправной, без перебоев и с партнером, у меня еще не было. Даже к врачу обратились и тот развел руками, мол поздний я и все на этом. А после этого заявления месяца не прошло, как меня форменно продали, открыв на официальном сайте брачный торговый лист на молодого омегу.

Вот и вся родительская любовь. Ровно в четыре миллиона, четыреста пятьдесят тысяч и сто сорок два руали. Столько стоит любовь моей семьи. Я даже слышал, как мои братишки танцуя приговаривали, какую именно они обновку купят и что теперь альфочка, да и беточка, сможет получить свою жилплощадь. Сволочи.

Я вздохнул. Закрыл глаза и под строгим надзором родителя пошел из комнаты так ничего из своих вещей и не взяв.

- Милый, а разве ты не за личными вещами поднимался? - удивленно смотрит на меня второй родитель.

- А мне их купит новый рабовладелец. - Огрызнулся я, шагая к входной двери.

Меня резко развернули и уже наметившаяся оплеуха упала в крепкую руку пришедшего за мной мужчины.

- А вот этого я бы вам не советовал. - С угрозой процедил сквозь зубы, удивив и испугав всех в доме, альфа ставший моим мужем на бумаге и еще не успевшим стать физически, прищурился. - Он стоит больших денег и портить лицо товару более вы не в праве.

Я даже не удивился тому, что стал товаром. В сердце было итак пусто, что уж говорить, а тут такой соблазн поиздеваться напоследок.

- Купите уж двум несчастным кобелям по куску территории, что бы вам больше мешать никто не смог.

И с этими словами я вышел из дома. Услышал только предупреждающий рык своего мужа и негодующие звуки смолкли, словно их водой смыло. Меня догнали у низких ворот и даже дверцу в машине открыли. Сел. Сложил руки перед собой и закрыл глаза.

Очнулся в больнице. Тело переломано. В голове пусто. Помню только последний день своей жизни. И имя с фамилией. И больше ничего. Ни как звали мужа. Ни город, в котором я жил. Ничего.

Смотрел в потолок. Белый с едва различимыми тенями. Была ночь. Фонари светили мягким светом. Вокруг меня трубки, датчики, приборы. И никого. Закрыл глаза, чтобы открыть их уже днем. Когда именно днем не понял. Все та же палата. Те же приборы и датчики. И опять никого.

Опять закрыл глаза, но тут же меня за руку кто-то схватил и сжал со всей силы. Поморщившись, открыл глаза и вижу странного седого человека. Я его не знаю. Вообще.

- Малыш, ты меня слышишь? - раздается его далекий голос. - Сожми мою руку, если слышишь.

Едва двигая пальцами, сжимаю. И опять темнота. На этот раз надолго. Очень надолго. Когда проснулся, понял, зима. А последний раз лето было. Как понял, что зима? Да доктора жаловались на погоду, а мне слышно было. И все так же трубки, датчики и приборы, правда на этот раз я в капсуле лежал. И было откровенно плохо. Я даже понимал почему. Течка…

Застонав от осознания своего положения, я дернулся в проводах и охнул. Враз заболели все кости. Перед глазами встала белая пелена, навернулись слезы, скручивать стало еще сильнее. Ощутил нежели услышал, как крышка капсулы раскрылась.

- Быстрее! Маску надень идиот! - раздался жуткий ор вокруг. - Медленнее! Осторожнее!

Меня вытащили из капсулы, и я взвыл. Боль была адская. Меня скручивало так, что державшие мое тело врачи рычали и на меня и друг на друга. А потом все исчезло. Словно выключили.

Очнулся в палате. Открыл глаза и, поморгав немного, едва смог различить очертания вокруг. Все плыло. Четкости не было. Потерев глаза рукой, удивился. Почти не чувствую пальцев и левой стороны лица. Стало страшно. Кажется, я застонал. В палату кто-то вошел, и я тут же ощутил теплые руки и что-то успокаивающее говоривший мягкий голос. Что там мне говорили не знаю, я их не понял. А потом руку слегка обожгло, и я отключился.

Очередное пробуждение состоялось менее расстраивающим. Это было поздно вечером. Тени уже были длиннющие, полумрак и я нормально видел. В горле было сухо. Пришлось принять полусидящее положение и осмотреться. Я даже немного прифигел от увиденного. Во-первых, это была палата класса люкс. На одного пациента. Со шкафом, столиком на колесиках, диванчиком у стены и тремя дверьми. Во-вторых, сама палата очень походила на обычную комнату, только пахла больницей. Ну и в-третьих, на стенах висели картины, у входной двери стоял столик с цветами и на окнах висели веселенькие жалюзи. Я даже забыл о том, что хотел пить. Вообще забыл. И тут дверь распахнулась и в палату влетел врач, попутно говоря кому-то за спину:

- Я кому говорил не отходить ни на шаг? А если он упал?! - и тут замечает меня, сидящего и таращившегося на него, мягко улыбается и медленно произносит, - здравствуйте, господин Алой.