— Сообщник? — воскликнула Лесли.

Взмахом руки доктор Фелл приказал ей молчать.

— Разумеется, в тот момент я не мог разгадать игру самозванца. Но сомнения насчет Миддлсуорта укрепились всего через несколько минут, когда вы, — взглянул он на Дика, — в связи с беспокойством Эрншо по поводу ружья, дали мне полный отчет о приеме в саду.

Из вашего рассказа всплыли две вещи. Первая — феноменальный успех самозванца в роли предсказателя судеб. Почему? Не подумайте, будто он туманно сообщал клиентам: «По натуре вы добрый, но очень волевой человек; во время Великого поста воздержитесь от рискованных деловых предприятий». Нет, разрази меня гром! Он располагал реальными фактами, исчерпывающей информацией о каждом жителе деревни. Где самозванец раздобыл подобные сведения, если не допустить, что в тайну посвящен еще один человек? Короче говоря, сообщник. Вторая вещь всплыла из вашего рассказа о приеме в саду, скорее к несчастью. Я имею в виду загадочное исчезновение ружья.

Дик взял Лесли за руку.

— Верно, проклятое ружье исчезло! — подтвердил он. — И вы, видимо, хотите сказать, что его украл Миддлсуорт?

— Конечно.

— Но как же ему удалось? К тиру никто даже близко не подходил, кроме майора Прайса, Билла Эрншо, доктора Миддлсуорта и нас с Лесли. И мы все поклялись бы, что никто не мог взять его скрытно. Что касается Миддлсуорта, он у всех на глазах помогал нести Девилью к машине и в ней же уехал! Как он умудрился прихватить ружье? Я тогда еще Эрншо сказал, что его ведь не засунешь за пазуху или в карман.

— Действительно, — согласился доктор Фелл. — Хотя его можно запихнуть в сумку с клюшками для гольфа и унести совсем незаметно. А Миддлсуорт, как вы мне сообщили, нес сумку с клюшками для гольфа.

Наступило долгое молчание. Суперинтендент Хэдли, который методично писал за столом, поднял голову и слегка улыбнулся. Дик слишком отчетливо вспомнил, как доктор Миддлсуорт шел с поля для гольфа с тяжелой сумкой на плече — с такой заметной и одновременно незаметной сумкой! — и весьма сурово себя обругал.

— У старого зануды, — заметил Хэдли, кивая на доктора Фелла, — возникает порой парочка здравых мыслей. Поэтому я разрешил ему тут безобразничать.

— Спасибо, — рассеянно, но с достоинством поблагодарил доктор Фелл, скосил глаза на сигару и вновь обратился к Дику: — Уже на той ранней стадии Миддлсуорт представал в весьма странном и подозрительном свете. Ружье мог украсть только он. А потом… Вы поехали с Миддлсуортом обратно в деревню, он на операцию, вы на свидание с мисс Грант. Я зашел в коттедж, впервые увидев место преступления. И тут обнаружилось нечто такое, что я мысленно снял шляпу перед человеческой изобретательностью, ибо понял, как можно проделать фокус с запертой со всех сторон комнатой.

— Ну? — вскинулась Лесли. — Как?

Доктор Фелл ответил не сразу.

— Когда я в этой комнате обдумывал разные вещи, — продолжал он, — прибыл Хэдли. Бросил один взгляд на тело и сразу сказал: «Господи боже, да это ведь Сэм Девилья». А потом, как вы позже услышали, коротко обрисовал мне карьеру Девильи. И одно его замечание определенно меня убедило, что нам нужен именно доктор Миддлсуорт. Видите ли, Сэм Девилья изучал медицину.

— За шесть месяцев, — добавил Хэдли, — получил диплом.

Доктор Фелл наставил на Дика сигару.

— Я рано утром спросил Миддлсуорта — и вы тоже подобный вопрос задавали, — что его впервые заставило заподозрить в «сэре Харви Гилмене» самозванца. Помните?

— Да.

— Он отвечал приблизительно таким образом. Сообщил, что будто бы расспрашивал мнимого сэра Харви об одном громком недавнем деле. И «сэр Харви», по словам Миддлсуорта, неосмотрительно и даже громогласно упомянул о двух камерах сердца. «Это немного насторожило меня, сказал Миддлсуорт, — так как любой студент-медик знает, что у сердца четыре камеры». Подобная оплошность попросту невозможна. Сэм Девилья, серьезно изображая сэра Харви Гилмена, никогда бы не совершил и не мог совершить такой медицинской ошибки. Это не в его характере, это нелепо. Значит, Миддлсуорт солгал. Но зачем? — Тут доктор Фелл покосился на Хэдли, усердно строчившего карандашом. — Хэдли, вы захватили с собой признание Миддлсуорта?

Хэдли вытащил из-за кресла портфель, открыл его, достал из синей папки отпечатанный под копирку листок, внизу которого стояла расплывчатая, коряво нацарапанная подпись, и протянул доктору Феллу. Доктор взвесил папку на ладони.

В ярком солнечном свете, лившемся в комнату через два окна, одно разбитое, другое с пулевым отверстием, лицо доктора Фелла приобрело значительное, мрачное, тягостное выражение.

— Миддлсуорт продиктовал признание, — объяснил он, — перед смертью, в пятницу вечером. История, если угодно, чудовищная. Впрочем, это понятная, честно рассказанная, страшная человеческая история.

— Проклятье! — выпалил Дик Маркем. — В том-то и дело. Мне нравился Хью Миддлсуорт!

— Мне тоже, — сказал доктор Фелл. — И в определенном смысле вполне справедливо. Любой, кто избавил мир от мошенника вроде Сэма Девильи, заслуживает немалой благодарности. Если бы он не потерял голову и не застрелил ни в чем не повинную начальницу почты…

— Вы, как я понимаю, прикрыли б его? — сухо и саркастически вставил Хэдли. — И так фактически позволили покончить с собой.

Доктор Фелл проигнорировал замечание суперинтендента:

— Невзгоды его одолели. Девять лет назад, прежде чем Миддлсуорт добился в Шести Ясенях уважаемого положения, он вел отчаянно тяжелую жизнь и взялся за одну работу. В довольно убогой лондонской лечебнице, которая специализировалась на нелегальных операциях. Сэм Девилья это знал, к тому же располагал доказательствами.

Нацелившись на драгоценности мисс Грант, Сэм приехал сюда и привлек к своим замыслам Миддлсуорта, который ни сном ни духом не подозревал, что в действительности Сэм получил медицинское образование. Считал его просто ловким мошенником.

«Слушайте, — сказал Сэм, — я приехал в Шесть Ясеней, чтобы выдать себя за другого и получить драгоценности, а вы будете мне помогать». И без того измученный Миддлсуорт оказался в безвыходном положении. «Я вас покрывать не стану, — заявил он. — Как только вы исчезнете с драгоценностями, все догадаются, что я тоже замешан. Результат тот же самый, что и от разглашения прежней истории. Поэтому я вовсе не собираюсь вам помогать». — «Возможно, — холодно согласился Сэм. — И все-таки вы мне поможете, и первым делом расскажете все об округе и людях». Таким образом умный, ловкий мистер Девилья получил исходную информацию. Ричард Маркем безумно влюблен в Лесли Грант. Они вот-вот обручатся. Уже обручились! Молодой человек пишет сенсационные пьесы, где речь идет о психологии убийц, особенно отравителей…

Сэм легко и безошибочно выстроил план. Снял коттедж и с беспримерной дерзостью представился старшему констеблю графства сэром Харви Гилменом на условиях строжайшей секретности.

Потом состоялся прием в саду. Новость об обручении Лесли Гранте Ричардом Маркемом разнеслась повсюду; при содействии миссис Рэкли стало известно даже об обеде, назначенном на вечер пятницы. Изображая на приеме в саду предсказателя судеб, Сэм решил, что пора действовать.

Самоуверенный Сэм не учел, что в лице Хью Миддлсуорта он имеет дело с человеком ничуть не глупее его самого. А Миддлсуорт был в полнейшем отчаянии. Он думал, прошлое забыто, а Девилья вернул его. Снова над головой кружит ворон. Вечная угроза! Вечная бессонница! Вечный кошмар, вечная опасность лишиться респектабельного положения…

Тут доктор Фелл как-то смущенно кашлянул и постарался не встретиться взглядом с Лесли.

— Вам понятно подобное чувство, мисс Грант?

— Да, — ответила Лесли и содрогнулась.

— Миддлсуорт решил, — продолжал доктор Фелл, — что Девилья должен умереть. И почти получил шанс убить его днем в четверг, сразу после приема в саду. Давайте посмотрим, как должны были развиваться события.

Надев очки и просыпав при этом большое количество сигарного пепла, доктор Фелл вынул из папки отпечатанное признание, провел пальцем по строчкам, ворчливо шевеля губами в поисках нужного места. Потом вслух прочитал: