Она хотела вернуться в прошлое, где ее наибольшей угрозой была Калиана, а наибольшим страхом был вопрос, выбрала ли она верный путь для обучения при дворе. Ее бремя теперь было тяжелым, утомляло, и она хотела рухнуть от всего этого. Но не могла. И не станет. На кону были невинные жизни.

Когда Эдрик притащил ее в первую попавшуюся пустую комнату, он захлопнул за собой дверь, чтобы даже Каэл и Меррик не вошли следом. Он развернулся и толкнул ее в стену с безумными глазами и неровным дыханием.

— Я мог повесить тебя рядом с Дофиной за такой поступок! — заорал он ей в лицо.

— Так почему не сделал этого?

— Потому что я люблю тебя! Ты этого не видишь?

— По — твоему, это любовь? — спросила в ярости Сирена. — Угрозы, унижения и виселица?

— Я назвал Дофину виновной при советниках. Как бы я выглядел, если бы отпустил ее?

— Милосердно!

— Милосердие — слабость!

— Поэтому лучше врать мне в лицо? Это ведь вызывает в других доверие и силу, да?

— Я тебе не врал. Я обещал мир, а не прощение. Ты услышала то, что хотела, — он ударил кулаком по своей раскрытой ладони. — Ты просишь слишком много, а даешь очень мало.

— Ладно. Ты не соврал. Ты открыто обманул меня. Ты заставил меня поверить, что простишь Дофину, а сам убил ее. Это была черта, Эдрик, и ты ее пересек.

— Довольно! — взревел Эдрик. — Хватит. Я — не убийца. Я ее не убивал. Я признал ее виновной в измене, примирением была казнь через повешение. Ты не понимаешь, что я делаю это ради тебя? Ты так сильно изменилась за время отсутствия, что не видишь, какой я? Мужчина, любящий и восторгающийся тобой?

Ответ был «да». Она сильно изменилась. Сердцем, телом, разумом и душой. Эдрик уже ничего в ней не задевал… кроме нити, что связывала их.

Та… нить.

В ней было что — то знакомое.

Что — то, о чем она не думала раньше.

Та нить…

Глаза Сирены затуманились, и вдруг она оказалась не в комнате. Она не была с Эдриком. Ее даже не было в замке.

Она вернулась в видение Виктора и Серафины, в то воспоминание, которое видела, когда отключилась в Элейзии, попытавшись остановить ураган.

Виктор стоял с мечом между собой и Серафиной, в его руках был его первый ребенок. Серафина читала с книги, старой и почерневшей. Она сказала, что найдет для них способ всегда быть вместе. Чтобы они смогли это осуществить. Чтобы магия уже не была барьером.

А потом Виктор разрезал горло младенца и использовал сильную связь между отцом и ребенком, чтобы создать свою, глубокую темную магию крови. Его магия слилась с силой Серафины, и они оказались связаны.

Как она с Авокой.

Сирена не думала об этом раньше. Но что — то в тот миг щелкнуло в ней.

Вместе. Навеки.

Дома и Дремилон.

Не может быть. Создательница! Такое не могло быть правдой.

Она знала, что после церемонии в саду следом за ее Представлением она была как — то привязана к Бьерну — к трону и самой земле. Но она не думала, что видение намекает ей на настоящее.

Может… нить, которую она ощущала, энергия, от которой она не могла скрыться возле Дремилонов… означала связь с ними? Что Дома и Дремилон были связаны, чтобы быть навеки вместе. И это тянулось дальше смерти.

Она полагала, что все возможно, если исказить законы магии. Связи с тем, у кого нет магии, не могло быть. Искажение законов природы и кража магии имели последствия. Это могло быть следствием того, что Виктор и Серафина сделали ради их любви годы назад?

Ее тело задрожало, она пришла в себя. Кто — то тряс ее. Она была на полу.

— Сирена? Сирена, ты в порядке? — спрашивал Эдрик. Он опустился на колено и пытался привести ее в чувство.

— Что случилось?

— Ты упала в обморок.

— В… обморок? — прошептала она.

— Да. Внезапно. Наверное, из — за напряженного дня.

Сирена пыталась прочистить голову. Она зашла так глубоко в свой разум, пытаясь соединить кусочки, что потеряла сознание от усилий. И она не знала, была ли права. Но это ощущалось правильно. В этом был смысл. Хоть она и не могла толком объяснить.

— Позволь тебе помочь. Я отведу тебя в твою комнату, — сказал он, мягко помогая ей подняться.

Сирена поежилась и отпрянула от него на шаг.

«Я ощущала что — то к нему только из — за проклятия двухтысячелетней давности? А Каэл? Его это тоже касается?»

Всего было слишком много.

— Ты все еще злишься на меня? — спросил Эдрик, принимая ее отступление на свой счет.

Она тупо смотрела на него. Она не просто злилась на него. Она хотела уйти. Быть подальше от всего этого. Она не хотела быть пешкой в чьей — то игре.

— Я ухожу, — заявила она.

Он прищурился.

— Мы это уже обсудили.

— Да. Я сказала, что не могу больше оставаться тут.

— Ты научишься снова любить меня.

— Эдрик, — она покачала головой от его заблуждений.

— Или за это заплатит твоя семья.

Она замерла. Она не могла поверить, что он повторил угрозу.

— У твоей сестры скоро Представление. Я не хотел бы понизить ее в классе и заставить покинуть семью.

— Не так работает Представление, — заявила она.

— Твоя семья служит при моем дворе, пока ты слушаешься, Сирена, — сказал он, пересекая расстояние между ними. — Скажу просто. Ты — мой консорт. Ты останешься тут и будешь играть роль. Если будешь слушаться, твоя семья будет награждена. Если снова попытаешься мне перечить, как было во дворе, или хотя бы подумаешь покинуть меня, я с ними покончу. Их жизни в твоих руках, Сирена.

Сирена была готова разорвать его на куски, но в комнату ворвалась фигура.

— Ваше величество! — сказала женщина, опуская в низком реверансе.

— Да? Что такое? — нетерпеливо спросил Эдрик.

— Королева! Она рожает!

21

Альянс

Эдрик выбежал из комнаты, не оглянувшись на Сирену.

Ей стоило поспешить за ним. Слушаться и защищать семью. Но она не была готова поступать, как велят. Она не могла уйти. Это Эдрик ясно дал понять. Она не могла поступить так, чтобы пострадала ее семья. Если это означало, что ей придется остаться и играть с Эдриком, она могла это делать. Какое — то время.

Но это не был единственный вариант.

И это ей не должно было нравиться.

Она успокоилась. Ее гнев занял место, которое она всегда связывала с магией, и шипел оттуда, привыкал к новому дому. Но это была не холодная ярость, которую она ощущала перед тем, как отчаянно попросила помощи Дофины.

Это было что — то другое.

План как по волшебству появился в ее голове. Он словно всегда был там. Будто она знала, что до этого дойдет. А теперь она даже не боялась. Она была готова.

Сирена поправила платье и покинула комнату, в которой Эдрик ее бросил. Она была рада, что он отвлекся на Калиану. Ей нужно было, чтобы он не мешался.

Она закрыла глаза на минуту, решая, куда идти. Она ощутила притяжение, которое всегда соотносила с Авокой. Она думала, это было нечто уникальное. Но она не представляла до этого, что может быть связана не с одним человеком. До этого она считала, что это невозможно. Мысль, что ее как — то привязали к стране, пугала Матильду и Веру. Конечно, она была так нестабильна, если была соединена еще и с Дремилонами.

Если искать спокойно, зная, что ищешь, она ощущала три нити глубоко в себе. Авока была сильнее всего. Это она выбрала по своей воле. Она старалась не думать об Авоке и о том, почему ее тут не было. Если Авока ответила на ее зов три недели назад, почему не пришла за ней? Она будто падала в кроличью нору.

Сирена быстро скрыла эмоции и пошла за двумя другими нитями. Слабые, но они там были. Эдрик и Каэл. Оба были там. Одна нить вела к покоям королевы. Другая — к конюшням.

Ноги сами понесли ее к конюшням. Она знала, что найдет. Но она нервничала, ведь ее магия могла показывать правду, и она хоть что — то в жизни сможет объяснить.

Каэл был возле черного жеребца. Тот не слушался, но Каэл явно знал, как с ним справиться. Он не просил о помощи. Он показывал лошади, кто был главным. Он вставил удила в рот коня, закрепил уздечку. Потом пристегнул седло. А потом вывел жеребца из загона и остановился при виде Сирены у двери.

— Идешь куда — то? — спросила Сирена.

— Поездка помогает очистить голову, — сообщил Каэл. — Хочешь со мной?

— Да.

Он привязал коня и подготовил для нее лошадь.

— Как ты меня нашла? — спросил он, передавая поводья каштановой лошади.

— Угадала, — соврала она.

Каэл хотел помочь ей забраться на лошадь, но Сирена опустила ногу на стремя и запрыгнула на место, словно у нее был прирожденный талант. Он криво улыбнулся ей и сел на полночного жеребца. Он направил их из конюшен к лесу.

Как только они оказались на протоптанной тропе, Каэл повернулся к ней.

— Расскажи, что случилось.

— Что случилось? — невесело рассмеялась Сирена.

— Что еще случилось, — уточнил он. — Ты кажешься… другой.

— Я готова.

— К чему?

— К тому разговору. Ты сказал, что все мне расскажешь. Что нам нужно поговорить, и ты объяснишь. Ты избегал меня после этого. Я готова.

— Сирена…

— Нет, — резко сказала она. — Если ты пытаешься любезничать с Эдриком, я не советую. Я не думаю, что объединение — умное решение.

— Как это?

— Каэл, перестань, — приказала Сирена.

Она остановилась, и он поравнялся с ней.

— Он угрожал моей семье. Он сказал, что убьет их, если я попытаюсь уйти.

Лицо Каэла было бесстрастным. Она не знала, что он думал или чувствовал насчет случившегося.

— Он сошел с ума. Не знаю, что в нем изменилось, но он не тот, кого я знала. И, честно говоря, я не хочу его знать. Мне не будут угрожать, но и семьей рисковать я не могу.

— Чего ты от меня хочешь, Сирена? — спросил Каэл с дьявольской улыбкой.

— Ты говорил, что защищаешь меня, что знал, как этим управлять, что мы можем сделать больше вместе, — смело сказала Сирена ему.

— Да.

— Покажи, как. Обучи меня. Если вместе лучше, то я хочу то, что ты предлагаешь. Мне надоело быть на шаг позади, быть использованной. Я хочу власть. Хочу править.

Каэл по — настоящему улыбнулся.

— Ты понимаешь, что говоришь об измене, милая?

— Я знаю, что говорю.

— Хорошо, — он окинул взглядом ее тело. — Это тебе идет.

Сирена подняла голову.

— Ты меня научишь?

— Конечно, — сказал он, протягивая к ней руку. — Нужно только попросить.