Дело в том, что у нас дохода по изданию около 60 тысяч. Минимальные расходы в 90 тысяч. Недостающие 30 тысяч я должен ежемесячно где-то находить. Часто это мне не удается, и здесь происходит целый ряд трагедий, за которые отвечаете и Вы.

Вот почему я бесконечно виновен и лично перед Вами.

Но, во-первых, я на этих днях надеюсь кое-что выслать Вам и затем буду постоянно выплачивать. А кроме того, я почти убежден, что в конце августа месяца мы заживем иной жизнью и тогда перестанем маяться и поставим прочно издание "Общего дела".

Быть может, Вы скажете, что Вам непонятно, чтобы такой орган как "Общее дело" нуждался и бывал целые месяцы накануне закрытия. Незадолго до съезда и во время самого съезда четыре раза было так, что я думал, что "Общее дело" неизбежно должно прекратиться. Но, как видите, теперь июль месяц, мы существуем и, хотя нам по-прежнему тяжело, но закрываться и не думаем. Вы как непарижанин будете твердить, что это трудно понять и т. д. Друг Горацио! На свете много вещей, которые не снились и философам!

Я не возьмусь Вам объяснить, почему это могло быть.

Но объясните мне, как в России могли быть такими идиотами, чтобы дать возможность Ленину развить его большевизм. Объясните мне, как можно быть такими идиотами, чтобы дать возможность Керенскому быть и президентом-министром и главнокомандующим и т. д. А разве вся нынешняя история с Милюковым не идиотизм.

А на Западе. Разве Ллойд-Джордж не идиот. А Вильсон не идиот. А у Вас в Италии разве идиот не сидит на идиоте и идиот идиота идиотом не погоняет.

Мы живем в идиотскую эпоху, когда и Ленин и Троцкий могут быть общественными деятелями (и какими!), а самые выдающиеся политические деятели, сознавая, что Ленин и Троцкий -- предатели, во все горло кричат им "ура" и бегут за их колесницей!

4. Михаил Первухин -- В. Л. Бурцеву

Рим, 28 июня 1921 г.

Дорогой мой Владимир Львович.

Сердечнейшим образом благодарю за письмо, Ваше и Туношенского, а еще больше -- за весть о том, что "она все-таки вертится" -- что "Общее дело" не умолкло. Если бы у меня были средства -- я все отдал бы на "Общее дело". Оно сейчас нужно больше, чем когда-либо. Я решительно не понимаю одного: ну, пусть эмиграция, сама голодающая и разлагающаяся, не идет нам на помощь. Но почему французы не помогут?

Выслушайте меня спокойно. Вникните в то, что я говорю. Знаю, дело страшно щекотливое. На нем можно поскользнуться и свернуть свою шею. Но меня лично этот риск не испугал бы.

Говорю с Вами, как говорю с самим собой в часы бессоницы.

У меня живет сбежавший недавно от большевиков военный "спец" бывший генерал царских времен, из академии генерального штаба.

Вот дословно то, что он говорит:

-- В России и притом решительно во всех слоях, начиная с интеллигенции и кончая крестьянством, зреет лютая, звериная ненависть к Франции и к французам. В этом, и только в этом отношении, все сплошь население солидарно с большевиками. Единственный пункт соглашения. Семена ненависти посеяны, конечно, большевиками. Но они нашли для себя исключительно благоприятную почву. У нас ненавидят и англичан, хотя теперь большевики ведут англофильскую пропаганду, но ненависть к англичанам -- ничто в сравнении с ненавистью к французам. Мотив понятен: англичане всегда были нашими врагами и лишь случайно и ненадолго оказались нашими союзниками, но не друзьями -- в дни войны. А французы были нашими союзниками на протяжении десятилетий. Как могли они оставить нас во власти большевиков? Как могут они и сейчас допускать эту власть?

И дальше:

--Обмолвка Пуанкаре о том, что "Врагелю помогали только ради Польши" широко использована большевиками. В "Красной армии" нет самого захудалого солдатишки, которого агитаторы не настрочили бы соответствующим образом.

И дальше:

--Во всей России идет колоссальная и делающая поразительные успехи пропаганда в пользу не сближения, а наступательного союза с германией. Эту пропаганду ведут, разумеется, большевики в своих рассчетах, но она находит живейший отклик решительно во всех слоях населения. Выработалась уже формула:

--В союзе с германиею стереть с лица земли Польшу, а потом расплатиться за измену с французами.

"Расплатиться за измену"... Разве это не страшно?! Ведь этой идеи не вытравишь и в десять лет, и в сто лет. грядущие поколения будут всасывать ее с молоком из материнских грудей.

Другая формула:

У нас нету друзей, кроме американцев и немцев. Но американцы далеко, а немцы -- под боком. Наше спасение -- в союзе с немцами.

Это все -- невежество, симплицизм, непонимание существующих условий --но что же со всем этим поделаешь? Это -- факт!

Я имею десятки показаний беженцев. Все сходятся в одном: культивируется ненависть к "изменившей нам и предавшей нас Франции". готовится союз с германиею. Не союз президентов или императоров, а союз народов.

Получаю письма от рассеянных по миру офицеров и солдат. Поймите простых солдат. Осведомляются:

-- Правду ли говорят, будто германия тайком подготовляется уже к новой войне, и нельзя ли пристроиться к немцам?

Где же глаза у Пуанкаре и прочих? Или они так уверены, что Россия осуждена на окончательную гибель?

Но если и так, то на трупе преданной ими России вырастет та же германия. Две ненависти сольются в одну.

И страшна будет расплата с Франциею!

Имею точные сведения из германии: при первой возможности в германскую армию готовы завербоваться уже десятки тысяч русских.

Может быть, Франция так сильна, что ей бояться угроз умирающей России нет недобности? Допускаю! Но даже и в таком случае --французское правительство допускает грубейшую ошибку: оно могло бы, ничем не жертвуя в сущности, а только проявив немножно такту, ослабить и может быть рассеять эту русскую ненависть. Вспыльчивы мы, да отходчивы...

Но что же делается во Франции в этом отношении?

Еще и еще раз повторяю: затрагиваю страшно щекотливый вопрос. Малейшим неосторожным выступлением во Франции можно повредить не только эмиграции, но и русскому делу вообще.

Но и сидеть сложа руки -- не приходится. Попытайтесь Вы нажать все те кнопки, которые находятся у Вас под рукою. Сообщите всем доступным Вам газетам хотя бы только о том, что большевики ведут в России и особенно среди красноармейцев яростную антифранцузскую пропаганду и что целые сотни и тысячи обученных пропагандистов работают в этом направлении. Свидетельские показания в этом отношении единогласны.

У меня еще одно горе: закрылась гельсингфорская газета. Потерян мой последний определенный заработок. С итальянцев я уже почти ничего не зарабатываю: не тем ветром тут дует, а я кривить душой не могу.

Но и при этих страшных условиях я твержу:

-- А и биться мы будем до последнего! Пусть сдается, кому это позволяет совесть. Я не сдаюсь!

Вот почему я чуть не разрыдался, прочитав Ваше письмо:

-- Значит, борьба, в самом деле, не кончена!

Из-за полного отсутствия заработков мне пришлось начать корреспондировать в "Последние новости". Не упрекайте меня за это: это не измена "Общему делу". Пишу туда безразличные вещи. Не знаю даже, печатают ли. Постарайтесь поставить на ноги "Общее дело" -- и я сейчас же вернусь на старый пост. При еженедельном издании газеты я едва ли смогу быть очень полезным. Но и при этом я все же буду Вам писать и буду Вас информировать обо всем, что только может пригодиться.

5. Р. А. Абрамович -- Д. Р. Гольдштейну

D. Goldstein

48 via di Bardi

Firenze, Italy

30 апреля 1958 г.

Многоуважаемый Давид Рафаилович,

Хочу обратиться к Вам по одному в общем довольно невеселому делу, которое, однако, приобрело сейчас актуальный характер ввиду опубликования тайных архивов германского министерства иностранных дел 1915--1917 гг. Узнал от нашей общей приятельницы, Эмилии Марковны Слуцкой, что Вы в свое время, свыше сорока лет тому назад, были лично связаны с тем самым Цивиным, который сейчас приобрел такую печальную популярность в исторической литературе.