ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ облекает концепцию в притягательные для широких народных масс формы [97]. В условиях толпо“элитаризма” содержание концепции может быть сколь угодно далеко от притягательности форм, в которых она предстаёт перед обществом [98].

ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ ВЛАСТЬ подводит под концепцию строгие юридические формы.

ИСПОЛНИТЕЛЬНАЯ ВЛАСТЬ проводит концепцию в жизнь структурно (на основе директивно-адресного распространения информации) и бесструктурно (на основе доведения информации до всех), опираясь на общественные традиции и законодательство.

СЛЕДСТВЕННО-СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ следит за соблюдением “законности” в жизни общества.

Достаточно общая теория управления тем и хороша, что она достаточно общая. Если она говорит, что определённые действия присутствуют в полной функции управления, а в реальном процессе управления их нет, то это означает, что не общая теория ошиблась в данном конкретном случае, а то, что управление ведётся не по полной функции.

Совокупность судебной, исполнительной, законодательной, идеологической власти не обеспечивает осуществления полной функции управления в жизни общества. Из этого следует, что, если никто из руководства общества, не говоря уж о большинстве его членов, не может вразумительно рассказать о концептуальной власти в этом обществе, о её деятельности, то такое общество НЕ САМОСТОЯТЕЛЬНО И РЕАЛЬНЫМ СУВЕРЕНИТЕТОМ — САМОДЕРЖАВИЕМ — НЕ ОБЛАДАЕТ. Реальный суверенитет — самодержавие — контроль над всеми контурами общественного управления, что невозможно без устойчивого в преемственности поколений предиктора-корректора концептуальной власти. Но об осуществлении смыслократии концептуальной власти соавторы “Сергиевского проекта” не говорят, тем самым выражая своё концептуальное безвластье.

Если концептуальная власть была в первобытные времена (её несли «шаманы» и «знахари»), если во времена языческих обществ её несло более-менее осознанно жречество, то с исчезновением язычества не было в обществе причин, чтобы она исчезла как общественное явление. Без неё управление в изменяющейся обстановке невозможно, а общества всё же управляемы и после исчезновения открытых для обозрения структур, нёсших неограниченную концептуальную власть. Следовательно, она могла только изменить формы своего существования. Реально она ушла «за кулисы» публичной политики.

Надо понимать, что управленческое решение может быть выработано и единолично и коллективно. Но при его осуществлении ответственность за его выполнение может быть только единолично-персональная. Соответственно этому глава государства может быть только один единственный [99]. Президентская республика как и монархия этому принципу единоначалия при осуществлении внятной программы политики удовлетворяют. Но вопрос состоит в том: Откуда берётся программа политики?

Принципиальное отличие древнеегипетской монархии от подавляющего большинства других монархий состоит в том, что:

· Фараон знал, что:

O он — только исполнитель концептуально властной воли жречества Египта,

O что он только верховный координатор в процессе осуществления политической программы;

O что высшая власть в стране — по сути власть концептуальная — принадлежит жреческой коллегии во главе с двумя иерофантами [100], членом которой фараон мог быть (но статус верховного жреца для него был закрыт), а мог и не быть (в зависимости от способности и желания пройти соответствующую подготовку и получить посвящение);

O что он ответственен перед коллегией, которая может вынести ему и смертный приговор, если он будет вносить в политику отсебятину, противную воле жреческой коллегии.

На этих принципах цивилизация Египта стояла тысячи лет, сменив не одну династию и перенеся многие военные катастрофы и стихийные бедствия [101].

Всем же прочим — тем, кто не принадлежал к верхушке иерархии посвящений, — промывали мозги на тему о том, что только фараон — земное воплощение божества, вследствие чего все обязаны служить ему верой и правдой. Т.е. формально внешне Египет фараонов не отличался от всех остальных монархий древности и последующих эпох.

· Во всех остальных монархиях сами монархи и их подданные, включая и «духовное сословие», были убеждены в том, что высшей внутрисоциальной властью обладает монарх — «помазанник Божий», наместник Бога не земле, — а все остальные — «царёвы слуги и холопы».

В результате на такой мировоззренческой основе государство и общество утрачивали концептуальную власть — самодержавие — или же её качество оказывалось ниже «вызовов эпохи». Вследствие этого проблемы (внутриполитические, демографические, внешнеполитические, экологические и т.п.) заблаговременно не выявлялись и своевременно не решались, что приводило к закономерной гибели государств, цивилизаций их культур.

Именно вследствие этого Римская империя, её более долгоживущий филиал — Византия, империи Романовых, Гогенцоллернов, Габсбургов — рухнули, не справившись с обстоятельствами. Надо ли нам подкладывать себе на пути те же «грабли» для того, чтобы снова на них наступить?

В отличие от Римской империи древний Египет не рухнул в силу несостоятельности его государственности по отношению к вызовам Истории. Проект «Египет жрецов и фараона» был прекращён самой же иерархией посвящённых Египта после того, как она начала глобальный проект порабощения всех на основе библейского вероучения и социологии [102]; проект «Египет» был прекращён для того, чтобы его более совершенная, чем другие, локальная государственность не мешала осуществлению глобального проекта. Вследствие этого в Египте произошла смена династии — пришли Птолемеи, которым было позволено стать такими же монархами как все прочие цари и императоры: в их династии заработал общеизвестный принцип «государство — это я», который не обеспечивает устойчивости и должной эффективности концептуальной власти в обществе; а высшие посвящённые, несшие концептуальную власть, стали «мировой закулисой» вскорости после того, как им удалось подменить вероучение на основе Откровения Моисею своею отсебятиной, ориентированной на установление своего мирового господства помимо Бога, но от имени Бога.

Тайны «Египта жрецов и фараона» для заправил библейского проекта — своего рода «Кащеево яйцо». Поэтому в “Сергиевском проекте” всё внимание читателей привлекается к «Риму» — первому, второму, третьему, труп которого соавторы проекта намереваются «гальванизировать». Но не получится.

Россия в наши дни уже осознала:

Ей необходимо, чтобы общество стало концептуально властным, а концептуально властные люди найдут себе место в структурах государственного аппарата и бизнеса и приведут их архитектуру к виду, наилучшим образом соответствующему потребностям бескризисного дальнейшего развития общества.

“Сергиевский проект” не несёт в себе ничего, что для этого необходимо: он — пустышка-приманка, своего рода «надувная кукла» — имитатор… Хотя кому-то и интересно с нею «покувыркаться», но это было бы вредной тратой времени и сил.

В отличие от “Сергиевского проекта” в КОБ есть всё для необходимое для обретения людьми концептуальной власти: и изложение методологии познания [103], и изложение достаточно общей теории управления [104], и описание экономической деятельности общества с позиций теории управления [105]. Нет в КОБ и закрытых — таимых глав: совершенное знание таково, что им невозможно злоупотребить; если знание несовершенно, то его открытость — основа для его совершенствования. Поэтому в КОБ нет потребности в сокрытии знаний от кого бы то ни было.