Под напором резких и частых толчков корни наконец уступили, почва приподнялась, и дерево скорее улеглось, чем рухнуло, поперек холма.

— К лесу!.. К лесу!.. — кричал Кхами.

С той стороны, где ветви дерева встретились с землей, отступившие слоны освободили часть пространства. В мгновение ока проводник, чей голос был услышан, очутился на земле. Трое других устремились за ним в открывшийся свободный проход.

Сперва слоны, занятые сокрушением других деревьев, не заметили беглецов. Макс Губер с Ллангой на руках стремительно несся, насколько позволяли силы. Джон Корт держался поблизости, готовый каждую минуту разрядить свой карабин в первого слона, который пустится в погоню.

Едва они успели пробежать полкилометра, как десяток слонов, отделившись от стада, бросились вдогонку.

— Смелее! Смелее!.. — кричал Кхами. — Сохраним наше преимущество! Мы выиграем!

Его уверенность в успехе имела некоторые основания, но все же мешкать было нельзя. Между тем Лланга чувствовал, что Макс Губер устал держать его на руках.

— Отпусти меня… мой друг Макс… Отпусти меня на землю… У меня резвые ноги… Пусти меня!

Но Макс Губер, не слушая его, старался не отставать.

Уже километр остался позади, а животным не удалось заметно сократить дистанцию. К несчастью, бег Кхами и его спутников стал замедляться: у них перехватывало дыхание от безумной гонки.

От опушки их отделяло всего несколько сот шагов… Неужели грядет спасение?.. Или хотя бы надежда на него? Ведь слоны не смогут свободно перемещаться среди густых зарослей…

— Быстрее! Быстрее!.. — повторял Кхами. — Передайте мне Ллангу, месье Макс!

— Нет, Кхами… Буду держаться до последнего!

Ближайший к ним слон находился в какой-нибудь дюжине метров, он трубил вовсю, до них долетало горячее дыхание толстокожего. Почва дрожала от бега могучих ног. Еще минута — и животное настигло бы Макса, который с трудом выдерживал темп.

Но Джон Корт резко остановился и обернулся к преследователю лицом. Он вскинул к плечу карабин, мгновенно прицелился и выстрелил. Пуля точно достигла цели, пронзив сердце слона. Он упал замертво.

— Вот повезло! — пробормотал Джон Корт и снова припустил к лесу.

Подбежавшие слоны на какие-то секунды задержались возле поверженного собрата. Распростертая на земле туша дала беглецам небольшой выигрыш во времени, которым они и не преминули воспользоваться.

Но по всему было видно, что, управившись с деревьями на холме, стадо в полном составе ринулось к лесу.

Огни больше не появлялись ни внизу, ни на макушках деревьев. Горизонт погрузился в непроглядную темноту.

Измочаленные до предела, совершенно выбившись из сил и едва переводя дух, участники разгромленного каравана совершили последний героический рывок.

— Еще немного!.. А ну, поднатужились! Смелее, смелее!.. — взбадривал Кхами криками свой маленький отряд.

Правда, им оставалось пробежать не более полусотни шагов, но и слоны были от них уже в сорока шагах…

Высочайшим напряжением воли и физических сил, подстегнутые инстинктом самосохранения, Кхами, Макс Губер и Джон Корт рванули вперед. Они миновали первые ряды деревьев и, полуживые, повалились на землю.

Тщетно слоны старались преодолеть возникшее перед ними препятствие. Деревья высились такой плотной стеной и были столь кряжисты, что ни прорваться сквозь них, ни повалить их животные не могли. Напрасно просовывали свои хоботы между стволами возбужденные великаны, напрасно задние ряды теснили и напирали на передние…

Беглецы могли уже не опасаться слонов, перед которыми девственный лес Убанги воздвиг неодолимое препятствие.

Время близилось к полуночи. Предстояло провести еще шесть часов в полной темноте. Шесть долгих часов страха и опасности! Несомненно, за непроницаемой зеленой стеной Кхами и его спутники обрели надежное укрытие. Но если безопасность была обеспечена с одной стороны, то с другой сохранялась тайная угроза. Разве не вспыхивали в ночной темноте многочисленные огни на опушке?.. Разве не озарялись верхушки деревьев загадочной иллюминацией?.. Можно ли сомневаться в том, что группа туземцев разбила свою стоянку именно в этом месте?.. И не следовало ли ждать нападения, против которого нет никакой защиты?..

— Будем бдительны, — сказал проводник, когда дыхание вернулось к нему после ночного марафона[53] и когда француз и американец в состоянии были ему отвечать.

— Будем бдительны, — повторил Джон Корт, — и всегда готовы к отражению атаки… Кочевые племена где-то неподалеку… Ведь как раз в этой части лесной опушки они делали остановку… А вот и остатки костра, откуда еще вылетают искры…

Действительно, в нескольких шагах под развесистым деревом тлели еще не остывшие угли, слегка светясь красноватыми точками.

Макс Губер поднялся и с карабином на изготовку исчез в кустарнике.

Кхами и Джон Корт с беспокойством следили за ним, готовые в случае необходимости броситься на выручку.

Макс Губер отсутствовал не более трех-четырех минут. Он не увидел ничего подозрительного, не уловил никаких звуков, которые могли бы внушить мысль о близкой опасности.

— Теперь здесь никого нет. Туземцы наверняка ушли отсюда…

— А может быть, они обратились в бегство, когда началось нашествие слонов?..

— Вполне вероятно, — заметил Кхами, — потому что огни, которые мы наблюдали с месье Максом, погасли сразу же, как только рев стал перемещаться в северном направлении. То ли туземцы проявили чрезмерную осторожность, то ли перепугались до смерти… Ведь они могли себя чувствовать в безопасности за деревьями… Мне трудно объяснить…

— …то, что не поддается объяснению, — заключил Макс Губер, — и ночь не благоприятствует объяснениям. Дождемся рассвета! Пока же, признаюсь честно, я едва держусь на ногах… Глаза у меня слипаются…

— Не очень-то подходящий момент для сна, мой дорогой Макс, — заметил Джон Корт.

— Хуже и не придумаешь, дорогой Джон, да ведь сон не разбирает, он диктует свое… Доброй ночи! И — до завтра!

И мгновение спустя Макс Губер, растянувшись у подножия дерева, погрузился в глубокий сон.

— Устраивайся рядом с ним, Лланга, — предложил Джон. Корт. — А мы с Кхами подежурим до утра.

— Хватит и меня одного, месье Джон, — заявил Кхами. — Я к этому привычен… А вам советую последовать примеру вашего друга…

На Кхами можно было положиться. Ни на одну минуту он не потеряет бдительность!

Лланга прижался к Максу Губеру и заснул. Джон Корт, однако, решил бодрствовать. Четверть часа он еще беседовал с проводником. Оба говорили о невезучем португальце, с которым Кхами был давно знаком и чьи достоинства его спутники вполне оценили за время экспедиции.

— Бедняга потерял голову, когда увидел, что эти подлецы носильщики обобрали и бросили его, — снова и снова повторял Кхами.

— Несчастный Урдакс… — пробормотал Джон Корт.

Это были его последние слова перед тем как, сраженный усталостью, он вытянулся на траве и забылся крепким сном.

Не смыкал глаз один только Кхами. С карабином наготове, напрягая зрение и слух, он чутко улавливал малейшие ночные звуки, пристально вглядывался в густую темень, иногда поднимался и осторожно обшаривал ближние кусты и деревья, ежесекундно готовый разбудить своих компаньонов, если возникнет необходимость обороняться. До самого рассвета он был начеку.

По некоторым штрихам читатель уже смог установить различие в характерах двух друзей, француза и американца.

Джон Корт был человеком серьезным и практичным, склад его ума отличался рациональностью. Эти качества вообще присущи жителям Новой Англии.[54] Родившись в Бостоне[55] и будучи, таким образом, американцем по происхождению, он обнаруживал лучшие черты, свойственные янки.[56] Очень любознательный в вопросах географии и антропологии,[57] он самозабвенно увлекался изучением человеческих рас.[58] К этим его достоинствам присоединялись большое мужество и преданность друзьям, доходящая до крайней степени жертвенности.