Приятные размышления Дэвиса были прерваны доктором Вайтом. На сцене началось движение и все стали следить за происходящим. Мимо Вайта в облаке духов прошла танцовщица, и тут он спросил:

— Послушайте, мистер Дэвис, вы уточнили, когти какого животного причастны к смерти Коннерли?

— Нет, — ответил Дэвис, вдыхая аромат.

— Делали ли анализ ран? Предполагают, как сообщает пресса, его ранил тигр, а следы ран, как известно, говорят о том, какое именно было животное, и тогда можно найти, где оно скрывается. Какого рода грязь осталась в царапинах?

— Не знаю, не знаю, доктор, — ответил Флетчер, смущаясь своей неосведомленности. — Это все надо проверить и узнать. Огромное, спасибо. Я вам скажу после. Я об этом еще не думал.

Франсуаза Бриджеман, улыбающаяся, прелестная, покачивая бедрами, появилась в зале с каким-то человеком среднего возраста. У них были места за ее столиком, откуда хорошо было видно представление.

В эту минуту зажглись «юпитеры» и осветили сцену. Стих шум, прекратились беспорядочные движения посетителей. Свет на сцене тут же потушили, около Флетчера Дэвиса воцарился полумрак — начался спектакль. Почти вся сцена была занята огромной рулеткой.

Фигурантки сидели вокруг большого диска, который немного возвышался параллельно полу. Как и в «Фантазии», эти мнимые игроки были одеты во фраки. Гарри Карпентер, представленный в танце как Рамон, начал исполнять на сцене грациозные легкие танцевальные пассажи, и вскоре в его руках обнаружилась толстая пачка банкнот. Этим пассажем он воодушевил фигуранток на выразительную пантомиму вокруг рулетки. Тональность музыки изменилась, обрела более яркое звучное выражение, ритм ускорился, и тогда появилась Рита. Раздался грохот аплодисментов; всех зрителей восхитила белизна ее стройного тела и ее крылатая грация в движениях. Ее танец также являлся своеобразной пантомимой, он символизировал душу игры. Было видно, что девушка полностью приспособила хореографию к своему темпераменту...

Колесо начало быстро крутиться, пока Рита выбивала каблучками дробь. Во время танца девушка ловко и умело жонглировала длинной ракеткой. Когда, наконец, все деньги перешли к Рите, она грациозно сняла их с рулетки.

В следующей части танца она опять прибегла к своему искусству обаяния для того, чтобы фигурантки и ее партнер увеличили свои ставки. Она продолжала делать антраша, и колесо фортуны быстро вращалось. Рита вспрыгнула на рулетку невесомым изящным движением. Это были ошеломительные прыжки под ритмичный звон колеса. Совершенно очевидно, что такое искусство было не нужно Дэвису, который в этот миг опустился на пол и по-кошачьи пополз возле сцены, чтобы оказаться рядом с лопаткой крупье, с ее пятью отростками. Незаметно достав из кармана гибкий сантиметр, он измерил во всех точках лопатку.

Когда он возвратился за столик, Рамон на сцене пантомимой показывал ожидание выигрыша, а затем, как бы проиграв, — глубокое разочарование. Рита меж тем собрала все фишки своей лопаткой и танцевала, напевая веселую песенку. Рядом с ней находились фигурантки, делавшие глубокие реверансы, а представление заключал Рамон, выстреливший себе в висок.

Аудитория откликнулась на выстрел взрывом аплодисментов. Мужчины как сумасшедшие, стоя, аплодировали и свистели и криком выражали свой восторг, требуя повторения номера.

Ватни Вайт тоже аплодировал стоя, одновременно следя за Франсуазой, которая то тут, то там появлялась среди посетителей. Вайт приготовился понаблюдать за ней.

В коридоре рядом с баром он догнал ее бледную и потрясенную. Вайт обнял ее за плечи, женщина печально посмотрела на него, ее губы чуть слышно прошептали:

— Доктор! Ради бога, сделайте что-нибудь!

— Хорошо, сделаю, — спокойно отозвался Вайт. — Но сначала выслушайте меня. Вы пережили очень трудный момент, — сказал он, пристально глядя на Франсуазу, — а теперь постарайтесь понять меня. Душевное состояние Риты не должно вас беспокоить. Девушка ведет себя и держится превосходно; любой беспристрастный человек в отличие от вас увидит это совершенно ясно. Но вы слишком предвзяты к ней и ее окружению. А ведь у вас для этого нет оснований! Да, я понимаю, ее отец помещен в клинику для душевнобольных и, естественно, все бремя забот навалилось на вас. В течение долгого времени вы жили только для нее, вы были ей сразу отцом и матерью. Вы вообразили, что ее безумие наследственно, и что однажды Рита и, возможно, ее дети последуют за отцом. Эти мысли внушили вам тот ужас, который сверх остального свалился на ваши плечи. А сейчас вы должны признать, что здесь вы ошибались. Психика вашего мужа нарушилась вследствие тифа, перенесенного им в тот год, когда вы расстались. Я говорил с его врачом, и, как он мне сказал, диагноз оставляет желать лучшего, несмотря на то, что симптомы нервного воспаления исчезли. С воспалением они справились, но различные осложнения на мозг преодолеть не смогли, память у него потеряна и почти отсутствует чувственное восприятие. Ничто, конечно, не может помешать вам видеть его. Но вы можете быть спокойны — Рита вне опасности, болезнь ей не передастся ни в коем случае, никоим образом. Ни болезненные ощущения, ни дурные качества. Вам это должны были объяснить раньше, возможно, вам и говорили, но вы, конечно, не верили. Ну а теперь вы знаете это хорошо и можете не опасаться за дочь. Я считаю, что вы должны открыть ей всю правду об отце и создавшемся положении. И еще — оставьте ее в покое, разрешите ей самой принимать решения и жить своей жизнью. Имейте мужество сделать это. Вы не должны быть нянькой, будьте ее покровительницей, ей двадцать один год, она не ребенок. Она изумительно танцевала этой ночью, и очень хорошо, что аудитория отнеслась к ее танцу с таким восторгом. Я хочу, чтобы вы сейчас вместе со мной пошли к ней и показали свое понимание и гордость за такую умную и талантливую дочь, с живым воображением и прекрасным телом, которое ей дали вы. Она красивая, уже состоявшаяся женщина. Пойдемте, поздравим ее.

Франсуаза Бриджеман напряженно всмотрелась в лицо Байта, словно преодолевая себя. Доктор взял ее за руку, и она поднялась. Невыразимые чувства волновали ее, она крепко сжала руку Байта, воскликнув:

— Доктор!

— Да, — нежно сказал он. — Я вижу, вы успокоились, это сейчас очень важно. Все будет хорошо. Идемте!..

Рита Бриджеман, находилась в своей комнате, она наслаждалась триумфом.

Джордж Кивер горячо выражал свой восторг, Арди Легрелл забыл о своих бинтах и прочих неприятностях, он, улыбаясь, склонился над сияющей Ритой, которая царицей сидела на стуле, как на троне, и принимала поздравления. Мужчины и дамы теснились в маленьком помещении, наполняя комнату вежливым говором. В зеркале над туалетным столиком отражалась фигура Клива Поллока, который стоял у приоткрытой двери, выжидая удобный момент, чтобы войти.

— Прекрасно!

— Никогда не видел ничего подобного!

— Дорогая, вы пробудете здесь всю неделю? Мистер Кивер! Не давайте ей отсюда уехать!

— Это был тот самый сюрприз!

— Вы не были в «Фантазии»?

— Она очень хороша, Джордж! Вы должны сказать оркестру, чтобы он немного отдохнул на воздухе. Мне кажется, что...

Внезапно болтовня на момент прервалась. Рита увидела перед собой мать с доктором Вайтом, вошедших в комнату.

— Прелесть!-воскликнула Франсуаза с сияющим лицом, которое бывает у женщины, когда она радуется за своего ребенка. — Это блестяще! Сколько, же ты должна была работать над этим, моя девочка! О, это грандиозно! Я так горжусь тобой!

Легрелл попятился. Ватни Вайт протянул Рите руку. Джордж Кивер, нахмурившись, удалился. Франсуаза обняла дочь, слова радости перемешивались с ее слезами.

Поверх плеча матери Рита благодарно взглянула на доктора:

— Как я рада, что вы познакомились с моей матерью!

— Я тоже рад за вас, — приветливо сказал Вайт. — Вы — человек будущего. Я думаю, что у постановщика вполне современный взгляд на музыку. Этот оригинальный танец требует такой же своеобразной музыки. Кстати, возможно, что мы увидим еще что-нибудь интересное. Полагаю, что завтра вечером электрики мистера Кивера приготовят какую-нибудь иллюминацию, к примеру, вспышку света в момент кульминации, зеленую или зелено-фиолетовую, как молния, когда Карпентер кончает самоубийством. Не знаю, какой цвет больше подошел бы к такому моменту?