– Послушайте, – сказал Фредди Пеллман воинственно, – вас зовут Саймон Темплер, не так ли?

– Думаю, что да, – ответил ему Саймон.

– Так это вас прозвали Святым?

– Похоже на то.

– Этакий Робин Гуд наших дней?

Саймон ответил сдержанно:

– Я бы сказал, что это довольно странное сравнение.

– Ну ладно! – Пеллман слегка покачнулся на высоком стуле у стопки бара и покрепче ухватился за свой стакан с коктейлем, словно стараясь обрести равновесие. – Вы – тот, кто мне нужен. У меня есть для вас работа.

Святой вздохнул:

– Спасибо. Но я не ищу работу. Я приехал в Палм-Спрингс, чтобы развлечься.

– У вас будет полно развлечений, и вам все-таки придется взяться за эту работу.

– Мне не нужна работа, – сказал Саймон. – А в чем она будет заключаться?

– Мне нужен телохранитель, – ответил Пеллман.

У него был громкий, грубый голос, напоминавший Саймону кваканье рассерженной лягушки. "Привлекательность" этого голоса можно было, несомненно, отнести отчасти за счет неумеренного употребления его владельцем алкоголя. Чтобы догадаться об этом, Саймону не нужно было даже видеть, как Пеллман пьет. О длительном употреблении алкоголя говорило его одутловатое, покрытое нездоровыми пятнами лицо, покрасневшие глаза и мешки под ними. Все это было особенно заметно еще и потому, что Пеллману было немногим более тридцати лет, и когда-то он, вероятно, обладал вполне привлекательной, хотя и достаточно заурядной внешностью. Но подобные вещи довольно часто случаются с испорченными молодыми людьми, которым посчастливилось родиться в семье, где миллионами распоряжаются гораздо свободнее, чем большинство людей – куда более скромными суммами.

Саймон Темплер, конечно же, знал о нем, как и большинство читающих газеты людей в Соединенных Штатах и за их пределами. Фредди Пеллман был столь же заметной фигурой на общественном небосклоне, как и сам Святой, хотя известность эта была несколько иного порядка. В своей жизни он, по всей вероятности, выпил гораздо большее количество шампанского, чем любой другой человек в двадцатом веке. Его, без сомнения, выбрасывали из гораздо большего числа ночных клубов, и он оплатил значительно больше счетов в отелях за причиненный ущерб, чем какой-нибудь другой любитель устраивать скандалы и вызывать беспорядки. А количество услужливых статисток и манекенщиц, получавших от него в награду за преданную дружбу такие сувениры, как норковые манто, бриллиантовые браслеты, автомобили "паккард" и прочие милые пустяки, было столь велико, что, наверное, могло бы заставить царя Соломона почувствовать себя недостаточно сексуальным мужчиной.

Пеллман обычно путешествовал в неизменном окружении трех невероятно красивых молодых дам – одной блондинки, одной брюнетки и одной девушки с рыжими волосами. То есть неизменным оставался лишь цвет волос его спутниц. Сами же девушки менялись по мере того, как та или другая верная спутница уходила на заслуженный отдых и на смену ей приходила новая, как правило, еще более красивая претендентка; но вакансия всегда заполнялась новой девушкой с тем же цветом волос, так что установленная раз и навсегда гармония цветов не нарушалась, и нужный тип женской красоты находился всегда под рукой. Фредди ласково называл их своими секретаршами; и не вызывал сомнения тот факт, что они оставили о себе скандальную память во всех столицах и сколько-нибудь известных местах Европы и обеих Америк.

Таков был человек, утверждавший, что ему необходим телохранитель, и, рассматривая его, Святой не мог удержаться от циничных размышлений.

– Что случилось? – холодно поинтересовался он. – Вам угрожает чей-то муж?

– Нет, я никогда не имею дела с замужними женщинами – слишком много хлопот. – Пеллман говорил абсолютно равнодушно и спокойно. – Это очень серьезно. Вот взгляните.

Он вытащил из кармана смятый листок бумаги и неловко расправил его. Саймон взял листок и просмотрел его.

Это был самый обычный листок бумаги, на котором была приклеена журнальная вырезка. Вырезка была из журнала "Лайф" и, судя по заголовку, составляла часть сообщения об окончании карьеры еще одного из известных врагов общества. На фотографии же можно было видеть лежащего на тротуаре человека и двух стоящих над ним полицейских, причем своими позами они напоминали охотников, фотографирующихся после удачной охоты рядом с убитой ими дичью. Группу эту окружала толпа зевак, лица которых на фотографии рассмотреть было невозможно. Фотография сопровождалась следующим текстом:

"Пистолет деревенского полицейского положил конец карьере знаменитого Курилки Джонни Импликато, трижды совершавшего похищения людей и обвиняемого в убийствах, после того, как знаменитый миллионер Фредди Пеллман опознал его в ресторане в Палм-Спрингс в день Рождества и разговорами задержал преступника до прибытия полиции".

Под журнальной вырезкой шла надпись карандашом, сделанная неровными прописными буквами:

"ЗАДУМЫВАЛСЯ ЛИ ТЫ КОГДА-НИБУДЬ О ТОМ, ЧТО ЧУВСТВОВАЛ ДЖОННИ? НУ НИЧЕГО, СКОРО ТЫ ЭТО УЗНАЕШЬ. ЖДИ НЕПРИЯТНОСТЕЙ, МИСТЕР. ДРУГ ДЖОННИ".

Саймон пощупал бумагу, перевернул ее, осмотрел и возвратил Пеллману.

– Звучит несколько банально, – заметил он. – Но вам это должно казаться забавным приключением. Как вы это получили?

– Ночью бумагу подсунули под парадную дверь. Я снимаю здесь дом, туда-то ее и подбросили. Под парадную дверь. Слуга-филиппинец нашел ее утром. Дверь, разумеется, была заперта, но бумагу подсунули под дверь.

Если Фредди Пеллман считал, что его слова представляют определенную важность, а так случалось достаточно часто, он никогда не удовлетворялся тем, чтобы произнести их один раз. Он повторял фразу несколько раз, изменяя ее построение и полагая, очевидно, что слушающие его были либо глухими, либо недоумками, но все же могли по чистой случайности понять то, что им говорится, если повторять это достаточно часто и в разных вариантах.

– Вы обращались в полицию? – спросил Саймон.

– Это в таком-то городишке? С таким же успехом можно обратиться и к бойскаутам. В таком городе полиция не будет знать, что делать с убийцей, даже если он сам придет в участок и представит подписанное по всей форме признание.

– Но они же взяли Джонни, – возразил Саймон.

– Послушайте, да вы знаете, кто взял Джонни? Я взял Джонни. Кто узнал его? Я узнал. Я читал один из этих настоящих полицейских журналов, сидя в парикмахерской, и там была статья о нем. В одном из этих настоящих полицейских журналов. Я узнал его по фотографии. Вы прочли, что говорится в этой журнальной вырезке?

– Да, – ответил Саймон.

Однако Фредди не так легко было отвлечь. Он снова вынул из кармана бумагу:

– Видите, что здесь говорится? "Пистолет деревенского полицейского положил конец карьере..."

Он прочел всю вырезку целиком, водя по строчкам указательным пальцем. При этом он чрезвычайно тщательно выговаривал слова и подчеркивал все ударения, чтобы Святой не был сбит с толку наиболее длинными словами, встречавшимися в тексте.

– Ну хорошо, – терпеливо сказал Святой. – Вы узнали его и сдали полиции. И теперь один из его дружков очень зол на вас.

– И поэтому мне нужен телохранитель.

– Я могу порекомендовать вам хорошее агентство в Лос-Анджелесе. Вы позвоните им, и через три часа у вас будет первоклассный, вооруженный до зубов телохранитель, способный гарантировать вашу безопасность.

– Но мне не нужен обычный телохранитель из агентства. Мне нужен самый лучший из всех. Мне нужен Святой, чтобы быть моим телохранителем.

– Спасибо, – сказал Святой. – Но я не хочу охранять тело.

– Послушайте, – сказал Пеллман настойчиво, – может быть, вы сами назовете плату за свои услуги? Любую сумму. Просто назовите ее.