Поздравить! недаром же она взяла эту добычу - настоящего льва!

Корифейка

(с ударением)

Неслыханную.

Агава

(весело)

Да, и неслыханным образом.

Корифейка

(все более и более подчиняясь отвращению)

Итак, ты довольна?

Агава

О, я счастлива, что совершила на этой охоте великий, да, великий и несомненный подвиг. (Снова начинает кружиться, сопровождая свою пляску вакхическими возгласами.)

ЧЕТВЕРТАЯ СЦЕНА

Вакханки, не чувствуя более сил выносить это зрелище, окружают корифейку и

просят ее, чтобы она удалила Агаву.

Корифейка

(Агаве)

Покажи же, несчастная, гражданам победную добычу, с которой [1200] ты пришла.

Агава (направляется к занимающему левую часть сцены народу и, держа высоко перед

собой свой трофей, в осанке оратора, говорит следующее)

О вы, населяющие славную твердыню фиванской земли! Приблизьтесь, взгляните на эту добычу, на зверя, которого убили мы, дочери Кадма! притом убили не ременчатым фессалийским дротиком, не с помощью тенет, - нет, одними своими белыми руками. Стоит ли после этого заводить пышное оружие и попусту приобретать изделия копьевщиков? Мы одними своими руками взяли эту добычу и разорвали на части зверя! [1210]

Народ молчит; Агава, расстроенная его равнодушием, обращается к страже,

стоящей перед дверьми дворца.

Где старик отец мой? Пусть он приблизится! И где Пенфей, мой сын? Пусть он приставит ко дворцу крепко сколоченную лестницу и прибьет к фризу эту голову (косясь на граждан, с ударением) - эту львиную голову, которую я принесла с охоты.

Стража стоит в смущении; наконец один стражник, после повелительного жеста Агавы, указывает рукой на правый край сцены. Агава смотрит туда, долго не

понимая, в чем дело.

ПЯТАЯ СЦЕНА

С другого конца сцены медленным шагом входят ратники, царская дружина с Электриных ворот (ст. 780); среди них, согбенный горем, Кадм, все еще в одежде вакханта; за ним шестеро воинов несут носилки, на которых, покрытое

черным саваном, покоится что-то неузнаваемое.

Кадм

(воинам)

Идите за мной с вашей печальной ношей, идите, мои помощники, с телом Пенфея в ограду дворца. (Ищет глазами кого-то; не найдя его, обращается к корифейке.) С большим трудом, после бесконечных поисков нашел я части этого разорванного тела, каждую на особом месте. Мне сказали о совершенном дочерьми, когда я уже был в городе, уже [1220] внутри стен, вернувшись со стариком Тиресием со святой поляны: тогда я вновь отправился в горы и теперь приношу моего мальчика, убитого менадами. Я видел ту, что некогда родила Актеона, Автоною, и вместе с ней Ино; эти несчастные, все еще пораженные безумием, находились в лесу. Про Агаву же мне сказали, что она в вакхическом [1230] бешенстве направляется сюда... и услышанное мною слово не было пустым: я вижу ее - не радостное это зрелище.

При вступлении на сцену ратников Агава, чтобы лучше разглядеть все, поднялась на ступени колоннады, вследствие чего Кадм не мог ее видеть; но она увидела его и направилась ему навстречу; теперь она стоит перед ним и

протягивает ему свой трофей.

Агава

(торжественно)

Отец, ты можешь гордо объявить себя отцом лучших в мире дочерей - и я говорю это, имея в виду нас троих, но главным образом меня; да, меня, которая, бросив кросна и челноки, задалась более высокой целью - ловить диких зверей своими руками. И, как видишь, я несу в своих руках вот этот полученный мною трофей, чтобы он был прибит к твоему дому; прими же его, отец, в свои руки, возрадуйся моей удачной охоте и пригласи друзей на пир; ты ведь счастлив... [1240] (замечая настроение Кадма, с досадой) конечно счастлив, когда мы совершили такое дело!

Кадм

(сначала было крепившийся, заливается слезами)

О горе неизмеримое, горе невыносимое - убийство совершили вы своими несчастными руками! Радостную же жертву принесла ты богам, что приглашаешь на пир наши Фивы и меня! О, я убитый горем - и твоим и моим - человек! Как страшно наказал нас владыка Бромий... справедливо, да, но слишком страшно; ведь он наш родной бог! (Рыдает.) [1250]

Агава

(оскорбленная поведением Кадма, презрительно)

Как нехорошо, однако, действует на людей старость: от нее они и говорят неприветливо, и глядят мрачно. Пусть бы хоть сын мой пошел в свою мать и был лихим охотником, отправляясь с другими молодыми фиванцами на ловлю зверей! (Смеясь.) Но нет! он умеет нападать лишь на богов. Вразуми его ты, отец! (Страже.) Призовите его кто-нибудь перед мой облик, чтобы он увидел меня в моем счастье!

Кадм (успокоившись несколько, смотрит на свою дочь взором, полным сострадания)

Что мне делать? Если вы поймете, что совершили, - это будет для вас страшным мучением; если же вы до конца жизни будете [1260] пребывать в этом положении, то вы в своем несчастье будете хоть воображать себя счастливыми.

Агава

(удивленно)

Что же тебе не нравится во всем этом? Что тебя огорчает?

Кадм

(подходит к Агаве, обнимает ее, прислоняет ее голову к своему плечу и

поднимает правую руку к небу)

Погрузи же прежде всего свой взор сюда, в эфир.

Агава

Изволь. (Ее взор следует направлению руки Кадма.) Но почему велел ты мне взглянуть на него?

Кадм

Представляется ли он тебе все тем же, или ты замечаешь в нем перемену?

Агава

Да, он как будто светлее и прозрачнее прежнего.

Кадм

(еще нежнее прижимая к себе Агаву, тихо)

А то... волнение еще не улеглось в твоей душе?

Агава (подносит руку к челу, старается вдуматься в свое положение, затем качает в недоумении головой и глядит на своего отца удивленным, но твердым взором)

Не понимаю, о чем ты говоришь, но я действительно как будто прихожу в себя, и мое прежнее состояние оставляет меня. [1270]

Кадм

И ты могла бы выслушать мои вопросы и дать на них ясные ответы?

Агава

Спрашивай, отец; я уже не помню, что говорила тебе раньше.

Кадм

В чей дом вошла ты под звуки свадебных песен?

Агава

Ты выдал меня за Эхиона - спарта, как говорят.

Кадм

Кто же был тот ребенок, который в вашем доме родился... у твоего мужа.

Агава

(с материнской гордостью)

Пенфей; он - сын мой столько же, сколько своего отца.

Пауза.

Кадм (видимо борется с собой; сделав над собой последнее усилие, он, еще крепче

прижимая свою дочь к себе, спрашивает ее)

Что же это за голова, которую ты держишь в своих объятиях?

Агава

Львиная... (спохватываясь, в смущении) так, по крайней мере, говорили мои товарки по охоте.

Кадм

Взгляни же хорошенько; раз взглянуть - труд не продолжительный.

Агава (смотрит на свой трофей, узнает в нем человеческую голову и с отвращением

роняет его; Кадм его подхватывает)

Боги, что вижу я! Что за трофей несу я в своих руках! [1280]

По данному Кадмом знаку подходит ратник с водой; он смывает запекшуюся

кровь, искажавшую лицо Пенфея.

Кадм

Всмотрись в нее, узнай точнее, чья она.

Агава

Я вижу... о я горемычная! я вижу свое страшное горе!

Кадм

Она похожа на львиную, как тебе кажется?

Агава

Нет! голову Пенфея держу я, несчастная, в своих руках.

Кадм

Да, - облитую кровью прежде, чем ты могла узнать ее.

Пауза. Агава, стоявшая некоторое время как бы в оцепенении, судорожно сжимая

свою голову руками, начинает быстро и отрывисто расспрашивать Кадма.

Агава

Кто убил его? Как попала она в мои руки?

Кадм

(про себя)

Поздно раскрываешься ты, злополучная истина!

Агава

(умоляюще)

Говори! мое сердце бьется в ожидании того, что мне предстоит узнать.

Кадм

Ты убила его - ты и твои сестры.

Агава

Да где же он погиб? во дворце или где? [1290]