Прилив наконец закончился. Какое-то время ещё сохранялось равновесие, а затем водная гладь снова заколыхалась - начался отлив. Глядя, куда плывут соломинки и ветки, я выбрал канал, русло которого шло в том же направлении, последовал по нему. Мне несказанно повезло - буквально несколько секунд спустя из темноты выдвинулся буй, а ещё через минуту в боковой протоке мы разглядели темный силуэт довольно крупного судна. До него было ярдов восемьдесят-девяносто.

- Это она? - шепотом спросил я Шлакмана.

- Не исключено.

- Вы её узнаете?

- Возможно, если мы подойдем поближе. Похоже - она. Одного размера, во всяком случае.

- Кто там на борту? - спросил я.

Шлакман опустился на четвереньки и подполз к нам.

- Может быть - толстяк, - хрипло прошептал он. - Но, скорее всего Энджи, Ленни и ваша девочка. Я позабочусь об Энджи, а ты позаботься о Ленни - у неё может быть пушка. Теперь, слушай внимательно, Кэмбер: как только я завладею ключом, я развлекусь с Ленни. - Он облизнул свои несуществующие губы. - Усек? Уж я ей засажу шершавого! Эх, давно я поджидал такого случая - аж сон потерял. Ничего, эта баба наконец поймет, что такое настоящий мужик - а уж она в них толк знает! Ха! Ты только не суйся не в свое дело, Кэмбер - усек?

- Он вас понял, Мистер Шлакман, - тихо ответила за меня Алиса.

11. Яхта

Мы тихонько гребли к яхте, которая громоздилась посреди протоки, словно черная баржа. Ни звука не доносилось с её борта, ни единый огонек не пробивался наружу. Если бы не матово поблескивавшая в лунном свете медная обшивка, я мог бы подумать, что перед нами и в самом деле покинутая баржа. Впрочем, уже довольно скоро мне удалось разглядеть стройный и изящный силуэт прогулочной яхты - настоящей игрушки богатого человека.

Мы приближались с величайшей предосторожностью, бесшумно погружая весла в воду и стараясь даже не налегать на них, чтобы не выдать себя случайным всплеском. Чтобы преодолеть отделявшие нас от яхты восемьдесят или девяносто ярдов, нам потребовалось не меньше десяти минут. Мы находились в самом сердце Мидоуса, диком, молчаливом и заброшенном, беспорядочном лабиринте водных проток, каналов и зарослей тростника. Вдруг вблизи захлопали крылья - мы вспугнули какую-то болотную птицу. Алиса от неожиданности вздрогнула, а я едва не выронил весло. Шлакман только ухмыльнулся - его акулья пасть зловеще ощерилась при серебристом лунном свете.

Яхта постепенно вырастала в размерах, пока наконец мы не очутились прямо перед её бортом. Я уже начал ломать голову, сумеет ли Шлакман подтянуть свою чудовищную массу и взгромоздиться на борт, когда разглядел удобный трап и плавучую платформу - весьма предусмотрительное и удобное приспособление для человека с габаритами Монтеса. Шлакман подгреб к платформе и привязал носовой конец к кольцу. Мы с Алисой начали пробираться вперед.

- Дамочка остается в лодке, - прошептал Шлакман. - А ты идешь со мной.

Алиса начала было возражать, но я покачал головой.

- Делай, как он говорит, - сказал я. - Подожди здесь. Я справлюсь сам.

Алиса вопросительно посмотрела на меня, потом кивнула. Шлакман уже начал подниматься по трапу. Я последовал за ним. Достигнув самого верха, он приостановился; мои глаза находились тем временем вровень с планширом. Поднявшись ещё на одну ступеньку, я увидел просторную палубу, с одной стороны которой разместились два шезлонга и четыре складных стула, возле которых возвышался портативный бар, уставленный бутылками и стаканами; я разглядел даже ведерко со льдом. На корме стояла широкая резная скамья. Сначала я даже не заметил, что на ней лежит человек. Потом, когда я пригляделся, мне показалось, что он спит, однако, стоило Шлакману спрыгнуть на палубу, как человек этот проворно, как кошка, вскочил на ноги.

Энджи, а это был именно он, не заметил меня за фальшбортом.

- Шлакман! - изумленно воскликнул он. - Какого черта ты сюда приперся? Тебя Монтес прислал? Чего-то я даже никакой лодки не слышал.

- Неужели? - хихикнул Шлакман.

Воспользовавшись тем, что необъятная спина Шлакмана загородила меня от Энджи, я быстро соскочил на палубу, в три прыжка преодолел расстояние, отделявшее меня от каюты, и, распахнув дверцу, погрузился в темноту.

В тот же миг сзади послышался возглас Энджи:

- Шлакман, а это ещё кто, черт побери?

- Кэмбер.

- Кэмбер? Ты что, свихнулся? Кто велел приводить сюда Кэмбера?

- Никто, Энджи.

- Монтес знает?

- Ни хрена твой Монтес не знает, Энджи. Даже не подозревает.

- Ты совсем офонарел, Шлакман.

- Офонарел, - блаженно осклабился Шлакман. - Совсем.

* * *

Я не слышал, о чем они говорили - я прислушивался к совсем другим звукам. Стоя в кромешной тьме с колотящимся сердцем, я услышал знакомый женский голос, который негромко окликнул:

- Это ты, Энджи? Я же запретила тебе заходить сюда.

И тут же раздался звонкий детский голосок:

- Ленни! Ленни!

В следующий миг вспыхнул свет и Ленни, присевшая на койке, ошарашенно уставилась на меня, так и не отняв руки от выключателя. А на дальнем конце узкой койки, свернувшись калачиком, лежала моя Полли. Секунду спустя я уже сжимал её крохотное тельце в объятиях, покрывая любимое личико поцелуями и сотрясаясь от беззвучных рыданий. Полли тут же пожаловалась:

- Ой, папочка, мне больно!

Снаружи послышался вопль Энджи:

- Шлакман, ты совсем спятил! Ты просто псих! Тупая скотина, вот ты кто! Дебил вонючий! В твоей дурацкой башке нет ни одной извилины!

Я понимал, что времени у меня нет, что в любую секунду наш план будет раскрыт. Я лихорадочно обшарил все карманчики Полли, но ключа не нашел.

- Ключ, - раздался рык Шлакмана с палубы.

- Ключ, - рявкнул я на Ленни. - Где он? Он был у неё в кармане.

- Ничего там не было.

- Папочка, я спать хочу, - захныкала Полли.

- А ты искала?

- Конечно, искала. Неужели ты думаешь, что мне это не пришло в голову?

- Кто ещё есть на яхте?

- Никого. Мы двое. А как здесь оказался Шлакман? И ты сам? Где Монтес?

Я не удостоил её ответом.

- Следи за Полли, - резко бросил я Ленни и устремился к двери.

Шлакман, спиной ко мне, стоял в нескольких футах от каюты. Энджи, худой и стройный, как пантера, медленно приближался к нему. На костяшках правой руки красовался сверкающий медный кастет, а из туго сжатого левого кулака угрожающе торчало изогнутое лезвие консервного ножа. За спиной Энджи я разглядел голову Алисы, наполовину скрытую планширом.