Я спросила — Вам не холодно?

— Перестаньте беспокоиться.

Я переключила внимание на лейтенанта Долана. — Что дальше?

Стэси ответил первым — Завтра утром встретимся у меня. Десять часов подойдет?

— Подойдет.

Долан ответил — Звучит хорошо.

Сначала мы завезли Стэси. Он жил близко к центру Санта-Терезы, в пяти кварталах от моего офиса, в маленьком доме, покрытом розовой штукатуркой, взгромоздившимся над розовой шлакоблочной стеной.

Долан попросил меня подождать в машине, пока он сопровождал Стэси вверх по ступенькам.

Они исчезли в доме. Долан отсутствовал десять минут. Никто из нас не сказал ни слова по дороге к моему дому. Я провела остаток четверга, занимаясь личными делами.

Я приехала к Стэси раньше Долана. Стэси оставил входную дверь открытой. — Эй, Стэси, это я. Можно войти?

Он ответил приглушенным — Будьте как дома.

Войдя, я почувствовала запах готовившегося кофе. Комната была почти пустой, как будто кто-то выезжал или въезжал и не закончил работу. Площадь всего дома была не больше 80 квадратных метров. Пространство было поделено на гостиную, спальню, кухню и ванную, хотя дверь туда была закрыта.

Под окном, справа, лежал матрас, аккуратно застеленный одеялами. Телевизор расположился на голом полу неподалеку. Слева стоял дубовый стол и вращающийся стул. У дальней стены были сложены шесть одинаковых картонных коробок. Все были запечатаны и на каждой имелся список содержимого. Дверца шкафа была открыта и я могла видеть, что он освобожден от всего, кроме двух вешалок.

Я на цыпочках подошла к двери в кухню. На плите, на маленьком огне, стоял стеклянный кофейник. Кофе был темным, как горько-сладкий шоколад. Дверцы всех кухонных шкафчиков стояли нараспашку, показывая пустые полки. Стэси действительно опустошал свой дом.

— Если что-нибудь понравится, забирайте. Мне тут ничего не нужно. — внезапно сказал Стэси позади меня.

Я повернулась. — Как ваша спина?

Стэси состроил гримасу — Более-менее.

— Вы переезжаете?

— Не совсем. Скажем так, я могу уйти и хочу подготовиться.

— Кон говорил, что они пробовали новые лекарства.

Стэси пожал плечами. — Клинические исследования. Экспериментальный коктейль для тех, кому нечего терять. Процент не очень хороший, но я решил, какого черта, это может помочь кому-нибудь другому.

Сегодня его шапочка была темно-синей. На нем были мягкие потертые джинсы, бледно-голубая рубашка и светло-коричневые кожаные ботинки.

— Это ваш дом?

— Я его снимаю. Прожил здесь четыре года.

Кон Долан постучал и вошел. В одной руке он держал коричневый бумажный пакет, в другой — белый пакет поменьше.

— Что вы двое задумали?

Стэси положил руки в карманы и пожал плечами. — Мы говорили о том, чтобы сбежать вместе. Она хочет в Сан-Франциско, чтобы пересечь мост Золотые ворота. Я стою за Вегас и танцовщиц топлес. Мы как раз собирались бросить монету, когда ты пришел.

Он направился к плите, разговаривая со мной через плечо. — Хотите кофе? Молока нет.

— Спасибо, я выпью черный.

— Кон?

Долан приподнял белый пакет с жирными пятнами. — Пончики.

— Прелестно, — сказал Стэси, — мы удалимся в гостиную и разберемся, что к чему.

Кон отнес свои пакеты в гостиную, пока Стэси разливал кофе в три одноразовых стаканчика.

Я взяла свой кофе, Долан принес два стула из кухни. Он взял большой пакет и вынул три скоросшивателя. — Я сделал каждому копию дела. Книжки убийства.

Стэси прикрепил к стене два чистых листа бумаги, затем развернул карту Калифорнии и тоже повесил на стену. — Я буду руководить, если никто не возражает.

Кон сказал — Хватит стесняться, продолжай.

— Тогда ладно. Давайте посмотрим, что мы знаем.

Он снял колпачок с черного фломастера и написал ЖЕРТВА вверху одного листа и УБИЙЦА — другого. — Начнем с Джейн Доу.

Я достала из сумки свежую упаковку каталожных карточек, сняла целлофан и начала делать записи.

— Итак, что у нас есть? — Стэси поднял фломастер и посмотрел на нас.

Долан сказал — Она белая. Возраст где-то между двенадцатью и восемнадцатью.

— Правильно. Это значит, что дата рождения где-то между 1951 и 1957. — Стэси сделал необходимую отметку.

— Как насчет предполагаемой даты смерти? — спросила я.

— Доктор Вейзенбург говорит, что тело пролежало там от одного до пяти дней, так что это где-то между 29 июля и 2 августа. Он сейчас на пенсии, но я попросил его просмотреть дело и он помнит девушку, — сказал Долан.

Мы быстро пробежали основные данные: рост, вес, глаза, цвет волос.

Долан сказал — В рапорте говорится, что она рыжеватая блондинка, хотя, возможно, это краска. Было упоминание о темных корнях.

Я сказала — У нее зубы торчали вперед и было много пломб, но никакой работы ортодонта.

Рот Стэси опустился — О чем это говорит нам — торчащие зубы?

— Ну, я бы сказал, что большинство детей с неправильным прикусом посещают ортодонта к десятилетнему возрасту.

— Может, у ее семьи не было денег, — предположила я.

— Может быть. Что-нибудь еще?

— Столько дырок в зубах предполагают плохую диету. Конфеты, сладкие напитки, недостаточно витаминов, — сказал Долан. Не хочу показаться снобом, но у детей из семей со средним и высоким доходом обычно не бывает таких испорченных зубов.

Стэси сказал — Ей их починили. Кстати, судебный дантист думает, что пломбы были поставлены в одно и то же время, примерно за год или два до смерти.

— Это должно было стоить кучу денег, — предположила я.

Стэси нахмурился — Когда-нибудь была сделана схема ее пломб?

— Насколько я знаю, нет. У нас есть верхняя и нижняя челюсти.

Я посмотрела на него — Ее челюсти? Через восемнадцать лет?

— У нас также есть все десять пальцев.

Стэси сделал отметку на бумаге. — Посмотрим, сможем ли мы уговорить коронера сделать для нас новые отпечатки.

Я подняла руку — Мы говорим, почему ее не опознали. Может быть, она была из другого штата? У меня впечатление, что новости не распространяются на всю страну.

— Эту историю, возможно, не сочли достойной упоминания даже за пределами округа.

— Давайте перейдем к одежде. Есть идеи? — спросил Стэси.

— Я думала, интересно, что ее брюки сшиты дома. Если добавить плохую гигиену рта, это говорит о низком доходе.

Стэси сказал — Не обязательно. Если мать шила для нее одежду, это предполагает определенный уровень заботы.

— Ну, да. Вот еще что. Эти брюки в цветочек необычны. Синие ромашки с красной серединкой на белом фоне. Кто-нибудь может вспомнить материал.

Долан перелистал страницы. — Тут сказано, что у нее были проколоты уши. В левую мочку продета проволока золотого цвета в форме подковы. В правой мочке — проволока золотого цвета, погнутая в нижней части. Люди могут вспомнить это тоже.

Стэси добавил это в список и спросил — Все?

Я подняла руку. — У нее были накрашены ногти. Серебряным лаком.

— Есть. Что-нибудь еще?

— Нет, насколько я помню.

Долан поднялся. — В таком случае, извините. Мне надо перекурить.

Когда наступило время ланча, я вызвалась отправиться за ингредиентами для сэндвичей, но мужчины выразили резкое неодобрение моему фетишу — арахисовому маслу и маринованным огурцам, и проголосовали за поход в китайский ресторан. Мы взяли машину Кона и пересекли город по пути к «Великой стене».

Стены внутри были выкрашены в требуемый красный китайский цвет, по периметру висели белые бумажные фонарики, как маленькие луны.

Мы начали с рулетов из теста с овощами, потом двинулись к свинине му чу, курятине кунг пао и говядине с апельсиновой цедрой, вместе с куполом белого риса. Мы с Коном пили пиво, Стэси — холодный чай.

Во время еды Стэси и Кон высказывали свои соображения об убийце. Исходя из жестокого характера убийства, они предполагали, что преступник, скорее всего, мужчина, отчасти потому, что женщины обычно избегают кровавых убийств в близком контакте с жертвой.