— Но… но, папа! Ты всегда говорил, что зверюши страшные, а она не страшная, она пушистая! Она столько игр знает! С ней интересно!

— Вот этими играми они таких, как ты, и заманивают. А потом эти несчастные зверьки с промытыми мозгами таскают зверюшам воду на их огородики и знай себе улыбаются.

— Может, им там хорошо, — дерзко предположил маленький зверек. — Если бы им там не нравилось — ушли бы.

— От зверюш так просто не уйдешь. Они тебя всего опутают своей ложью, обовьют, так что ты им еще и должен всю жизнь будешь. Привяжут тебя к себе, вытянут из тебя все, что смогут, используют… а потом выбросят, когда перестанешь быть им нужен. Ты к ним привяжешься, а они тебя выбросят. Да еще маленького зверька на тебя бросят, а сами хвостом виль — так их и видели.

Папа-зверек так расстроился, что уже и сам не понимал, что говорит он вроде бы о зверюшах, а выходит все больше о зверках.

— Папа, да что ты такое говоришь! Они никогда своих маленьких не бросают! — закричал Митя, часто видевший на речке издалека, какими выводками приходят к реке зверюши, как играют со своими зверюшатами, как учат их плавать. (Зверьки учили своих малышей плавать очень просто — бросали в воду и кричали: «Лапами, лапами работай!»)

— Слушай меня, сын, — продолжал папа. — Сейчас ты мне не веришь, но придет время, и ты сам скажешь мне спасибо. Запомни: главное для зверька — его свобода. Зверек должен быть свободен. Зверьку нельзя ни к кому привязываться, потому что всякий друг бросит, всякая любовь предаст, и всякое дитя вырастет и уйдет от тебя.

— Это неправда! — закричал Митя.

— Слушай меня, потому что это важно. В этом зверьковая мудрость, которую я слышал от своего отца, а он — от моего деда. Зверек — это гордое существо. Он никому не нужен, но и ему никто не нужен. Он свободен и никому не даст привязать себя, чтобы потом не оплакивать утраты и не терять себя в этом горе. В мире зверькам и так живется непросто, чтобы еще связывать себя узами и обременять потерями. Ты сам поймешь это, когда вырастешь, и дай… — Он хотел сказать «дай тебе Бог», но решил обойтись без ненужного зверюшества. — И желал бы я, чтобы ты понял это прежде, чем начнешь терять по-крупному. Пусть это будет самое твое большое горе и самая большая потеря.

Папа-зверек размахнулся и забросил цветные стеклышки далеко в колючие заросли выродившейся малины, крыжовника и крапивы.

— Папа! — захлебнулся Митя и побежал за стеклышками.

— Вернись сейчас же! — приказал папа, но маленький зверек его не послушался.

Он долго ползал среди кустов, ничего не видя от слез, весь исцарапался и обстрекался, но стеклышек не нашел. Содрогаясь от рыданий, вернулся зверек домой, но не пошел к себе в комнату, а упал в чулане на старые мешки и горько рыдал до тех пор, пока не заснул.

Папа слышал подвывания маленького зверька, но не шел утешать его, потому что считал, что сделанное им необходимо для правильного воспитания чувств. Лучше сразу отрезать, говорил он себе, лучше вовсе не иметь, чем иметь и потерять, и выходило это как-то неубедительно, и газета была скучна, и табак был горек, и даже пиво кончилось.

Папа-зверек сходил за пивом и орешками, и на обратном пути сам полез в колючие заросли, и, кряхтя, отыскал на земле синее и красное стеклышки. Он вернулся в дом, закурил трубку и долго смотрел сквозь них на красный и синий мир, вспоминая, как много лет назад он так же играл в них с пушистой маленькой зверюшей, и что сказал его отец, выбрасывая цветные стеклышки в выгребную яму. Я все правильно сделал, сказал себе папа. Сын должен расти настоящим зверьком. И ему сделалось так невыносимо грустно, что он отложил трубку и стал зверьковствовать.

Так кончается сказка о трех цветных стеклышках.

Зверек Митя обиделся на папу и все-таки пошел в зверюшливый городок, чтобы увидеться с чудесной девочкой. Он очень боялся, что маленькие зверюши его задразнят и затормошат, привяжут на макушку бантик, станут плясать вокруг и кричать: «Все зверьки дураки, все зверьки дураки!».

Он прошел по улице Сиреневой, и по Каштановой, и через большой парк, где были скульптуры, фонтаны и беседки, а мамы-зверюши катали вокруг пруда с утками и лебедями колясочки с крошечными зверюшами, и через площадь, где голуби клевали хлебные крошки, а в уличных кафе под цветными зонтиками сидели важные усатые зверюши и пили кофе с пирожными. И всюду росли огромные яркие цветы.

Зверюши любят цветы. Зверьки презрительно говорят: «А, цветочки!» — а зверюши уважительно поправляют: «Цветочи». Зверюши сажают свои цветочи повсюду и в немыслимых количествах, поэтому в их городке цветы можно увидеть везде. За цветочами бережно ухаживают, поэтому они вырастают огромные и прекрасные. У зверюш много книжек по цветоводству, по которым всякий зверек безошибочно опознает зверюшу. Приходит, например, зверек в гости, и вдруг среди зверьковых книг («Кровавый хруст», «Ужас в ночи», «Ледяное отчаянье» или «Призрак дважды повешенного») видит аккуратный справочник по комнатному цветоводству.

— Фу, фу! — кричит зверек, подобно Бабе Яге. — Зверюшей пахнет!

Зверек обшаривает комнату и находит в уголке маленькую зверюшу, мирно спящую в пустом ящике для игрушек. Зверюша просыпается, степенно расправляет усы и говорит:

— Здравствуй, зверек. Как хорошо, что ты меня разбудил. Мы сейчас будем пить чай с плюшами, а потом у нас первое занятие. Хочешь вместе с нами изучать Писание?

И никто не задразнил зверька, только в парке две маленькие зверюши попросили его посмотреть, кто из них дальше прыгнет, и позвали с собой играть.

— Нет, — сказал Митя. — Мне нужен дом с павлином, а там девочка в платье в горошек.

— Мы ее знаем, мы ее знаем, — запищали зверюши. — Это на Вишневой улице, она начинается сразу за площадью.

Не успел зверек выйти на Вишневую улицу, как встретил свою зверюшу, которая ехала на велосипеде из магазина. Зверюша слезла с велосипеда и чинно повела его рядом.

На зверюшливом домике и впрямь был нарисован павлин — почему-то с большими лихо загнутыми усами.

— Кто рисовал? — спросил Митя.

— Мама с бабушкой. И я немножко. Левую ногу и три пера в хвосте.

Зверек сразу нашел эти три пера: они были кривоваты и чуть-чуть размазаны.

— А усы?

— А усы я нарисовала, а то он уж очень важный получился.

— Небось, наругали, — убежденно сказал Митя.

— Не-а, — засмеялась зверюша. — Они, когда просмеялись, сказали, пусть так и будет.

В доме у зверюш было светло, чисто и уютно. Мебели было мало, но вся удобная и не громоздкая. На стенах картинки и веночки из сушеных цветов, в плетеных корзинках горшки с живыми цветами, по окнам и стенам вьются растения.

Зверюша увела Митю к себе в комнату на втором этаже. В комнате было так чисто, что это нельзя даже описать. Так бывает только у маленьких зверюш. Впрочем, под кроватью валялся фантик. Зверюша покраснела, быстро достала его и сунула в мусорную корзину под столом. Валяясь на мягком ковре, друзья рисовали, болтали и хихикали. Зверек долго собирался сказать, а потом вдруг вывалил все: как папа отобрал стеклышки, как он на папу обиделся и решил с ним больше не разговаривать.