— И у тебя могут быть неприятности?

Саид приподнял темные брови.

— Думаю, нет. Я ведь, в конце концов, наследник, — надменно сказал он.

С таким высокомерием трудно мириться другим, подумала Мей, виновато осознавая, что саму ее властность Саида невероятно привлекает.

— Ну конечно, — пробормотала она.

Они подошли к ее комнатам. И Саид взял Мей за подбородок с огромным желанием, несмотря ни на что, снова поцеловать ее и увидеть обнаженной в постели. Он постарался не замечать тупой боли неудовлетворенности.

— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли еду сюда, потому что не смогу быть с тобой сегодня вечером, — отрывисто произнес он.

Мей широко распахнула глаза, сердце сжалось от разочарования. Но будь она проклята, если позволит это заметить!

— Жаль, — спокойно сказала она.

Жаль? Ожидал ли он, что она будет умолять его остаться? Или допытываться, куда он идет? Однако разве не отсутствие ревности заставляет его желать Мей еще больше?

— Но я приду к тебе позже, милая Мей.

— Вдруг я буду уже спать.

— Я разбужу тебя, — последовало вкрадчивое обещание, и, запечатлев на ее губах страстный поцелуй, Саид удалился.

Мей медленно освободилась от помятой одежды и приняла долгую ароматную ванну, прежде чем натянуть белоснежные брюки из тончайшего хлопка и короткую рубашку из того же материала.

Сара принесла поднос, уставленный аппетитными блюдами — что-то вроде маленьких кабачков в томатном соусе и мясо ягненка с горкой прозрачного риса. А также тарелку румяных булочек с орехами и изюмом, гранатовый сок и мятный чай.

Но когда она ушла, Мей едва притронулась к еде.

Как можно было сосредоточиться на чем-то столь обыденном, когда все мысли и чувства полны Саидом и тем, с какой изысканностью он занимался любовью с ней. Он был нежным и в то же время неистовым. Его поцелуи — страстными и завораживающими. Он громко стонал в ее объятиях, не скрывая от нее своего удовольствия, — одно это уже казалось небольшой победой.

Словно наяву она опять видела их переплетенные руки и ноги, его смуглые и мускулистые и по сравнению с ними казавшиеся невероятно белыми и мягкими — свои. Мей гадала, сможет ли вообще когда-нибудь сосредоточиться на чем-то, кроме своего прекрасного принца?

Чтобы отвлечься, она взяла книгу Джона Пик-кол и об Эль-Джаре и прочла главу о прадедах Саида и об основании горного княжества. Там были роскошные портреты его предков. Один из них привлек ее внимание. Мансур аль-Латиб, прочла она. Это он! Прапрадед Саида, чья несчастная возлюбленная была так поразительно и невероятно похожа на Мей.

Она внимательно изучила лицо, почти такое же гордое и красивое, как у Саида, — с резкими чертами, сверкающими черными глазами и чувственными губами, — и снова вздохнула. Не впадай в мечтательность, Мей, одернула она себя. Это только лишнее подтверждение того, что подобные романы не имеют будущего.

В одиннадцать она отложила книгу, решив, что Саид уже не придет. Она начала расчесывать волосы, убеждая себя не злиться, но тем не менее злилась. Может быть, именно это и ждет ее в будущем? Может быть, именно так он относится к своим женщинам? Держит под рукой для собственного удобства?

Она швырнула расческу на пол как раз в тот момент, когда дверь открылась и вошел Саид в одеждах сапфирового цвета. Его глаза алчно сузились, когда под полупрозрачной тканью он разглядел четкие очертания ее тела.

— Я не слышала, чтобы ты стучал!

— Потому что я этого не делал, — сказал он, закрывая за собой дверь.

— Почему?

Саид замер, услышав в ее голосе вызывающие нотки, и, повернувшись, увидел, что синие глаза негодующе сверкают.

— Потому что теперь мы любовники, Мей. Сегодня днем ты отдала мне себя без остатка, и это означает, что между нами никаких барьеров уже не существует. Неужели я должен стучать в твою дверь?

Голос рассудка советовал отступить, но она скучала по Саиду, хотела его и чувствовала себя обиженной его необъяснимым исчезновением, поэтому Мей к нему не прислушалась.

— Вот именно — ты должен стучать! — ответила она. — Возможно, я и достаточно зрелая, для того чтобы понимать, что это роман для взрослых, без обязательств и ожиданий. Но это не означает, что я готова к тому, чтобы меня отбрасывали как мусор!

Если бы Саид так не хотел ее, он бы немедленно повернулся и ушел. Ни одна женщина не говорила с ним с таким возмутительным отсутствием уважения — особенно после того, как задыхалась и стонала в его объятиях на жесткой пустынной траве!

— Я вовсе не отношусь к тебе как к мусору, — холодно возразил он.

— Разве? Только что ты занимался любовью со мной и в следующее мгновение исчезаешь на весь вечер, даже не удосужившись объяснить, куда идешь!

Он улыбнулся про себя. Так она ревнует? Хорошо!

— Но ведь ты сама сейчас сказала, что мы не должны ничего ожидать друг от друга, Мей, — проворковал он.

— При чем здесь ожидания! — взвилась она, спрашивая себя, куда подевалась вся ее логика. — Это простая вежливость. Где ты был?

У него, верно, помутился разум, когда он решил, что ничего не скажет ей. Ему не хотелось причинять Мей боль, но сейчас он понял, что не сможет промолчать. Он не привык задумываться о том, как скажутся его действия на чувствах женщины. Обычно он поступал как ему вздумается и никому не давал отчета.

— Я обедал с матерью и отцом, — мягко сказал Саид. — Отец слишком слаб, чтобы принимать… — он едва не сказал «посторонних», но вовремя спохватился, — гостей, — с трудом закончил он.

Мей внимательно смотрела на него.

— И это все? Почему ты не сказал мне об этом?

Она бы ни за что не узнала, и все же Саид понимал, что если не будет честен со своей неистовой Мей, то потеряет ее.

— Нет, это не все. — Он вздохнул. — Там была также молодая женщина.

Мей застыла, почуяв новую и незнакомую опасность.

— Не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь.

— Мой отец очень болен…

— Я это знаю.

— Скоро он умрет, — откровенно сказал Саид и на несколько мгновений погрузился в мрачное молчание. — И я должен буду жениться, когда закончится год траура.

Никогда еще Мей не испытывала такой боли. Она чувствовала себя просто раздавленной, но все же умудрилась сохранить самообладание. Разве не об этом предупреждали ее интуиция и здравый смысл?

— И эта… молодая женщина… была одной из череды кандидаток, подобранных для тебя?

Как нелепо это звучит в устах его прекрасной Мей!

— Да.

Он вернулся мыслями к девушке, приведенной его матерью, к ее тонкому юному телу, задрапированному в великолепно расшитые шелка. Видны были только глаза, и очень красивые глаза — огромные, оленьи, богатого шоколадного цвета.

Но поначалу она была очень скованна, а потом ловила каждое его слово, и слишком покорно со всем соглашалась, и так восхищалась наследником трона! Саид видел, как его мать одобрительно кивает, и попытался представить семейную жизнь с такой женщиной.

Она родит ему прекрасных сыновей, а потом неминуемо растолстеет и наскучит ему. Интересно, заметили ли мать и отец, что его занимают подобные мысли, подумал он сейчас.

— Значит, это она будет той счастливицей? — спросила Мей, едва удерживаясь от того, чтобы не закричать.

— Нет, не она.

— О! Видимо, она узнала, как ты провел сегодняшний день, да? Лежа со мной под палящим солнцем пустыни? Занимаясь любовью со мной?

Эта насмешка оживила воспоминания, вспыхнувшие с беспощадной ясностью и пробудившие в Саиде злую страсть. Он грубо схватил Мей в объятия, хотя видел по ее сузившимся глазам, что она не возражает. О, ничуть не возражает, подумал он, впиваясь в ее губы.

И только немного утолив чувственный голод, он поднял голову и посмотрел в ее изумленное лицо. Ресницы Мей взметнулись, и она ответила на его взгляд. Губы приоткрылись, чтобы произнести его имя, но из них не вырвалось ни звука.

— Мей, — с нежностью сказал Саид, и теплое дыхание коснулось ее щеки. — Как мы можем быть любовниками, если ты предъявляешь мне столь неразумные требования?