Лэрд приподнял бровь в изумлении:

– Они говорят о моем саде, освещенном лунным светом?

– Да. Осмелюсь признаться, граф, что всего лишь час назад мне сказали, что этот уголок сада просто опьяняет…особенно при свете полной луны. Это правда, милорд!

Он поднес веточку плюща к ее щеке и стал щекотать ее, теребя стебелек пальцами:

– Вы видели сад, мадам.

– Но не весь. – Она рисовала пальцем волнообразную линию на его груди, спускаясь от шеи все ниже и ниже, пока не дошла до талии. – А мне было бы так приятно увидеть весь сад, особенно при лунном свете.

«Как настойчиво она смотрит вниз», – подумал граф, хотя его рассудок был в тумане от большого количества выпитого бренди и он не мог понять скрытого смысла в ее словах.

– Может, завтра вечером вы покажете мне его?

Лэрд прокашлялся:

– Мадам, приношу вам свои искренние извинения, но я должен присоединиться к своим гостям.

Ее рука спускалась все ниже и ниже, пока дама без всякого стеснения не положила ее на внутреннюю поверхность его бедра, и, прижимаясь к нему всем телом, буквально впилась в его рот своими влажными губами. Леди игриво теребила пуговицу на его штанах.

– Вы уверены, милорд?

Стараясь не допустить того, чтобы она снова возбудила его, Лэрд вырвался из ее объятий.

– Да, моя дорогая. Я должен идти.

– Правда? – прошептала она ему прямо в ухо, обдавая горячим дыханием. – Неужели у вас больше нет времени для меня, МакЛарен? Это так? Я узнала, что я не первая, кого вы водили по тропинке вашего сада, и, смею сказать, не последняя. – Она стала покусывать мочку его уха.

Лэрд отшатнулся. Взяв даму за плечи, он отодвинул ее от себя, сделав при этом шаг назад.

– Ну, если вы так со мной поступаете… – Леди бросила на него многозначительный взгляд, затем повернулась и пошла по длинному коридору по направлению к ярко освещенной шумной и душной гостиной.

Замужем! От злости Лэрд стал яростно трясти головой. Он так сильно старался больше не вести распутный образ жизни ради благополучия своей семьи, чтобы, наконец, оказаться достойным титула графа МакЛарена… и ее.

Уже более года он вел себя респектабельно, как и подобает графу, которому только что был пожалован титул. Его манеры были безупречными, а поведение – джентльменским. Вот только сегодняшний вечер оказался исключением.

Да, всего один вечер, проведенный в обществе. Один вечер – и он уже вернулся к своим беспорядочным связям. Граф покачал головой. Пропади все пропадом!

По крайней мере ему сопутствовала удача. После всего леди Гудспорт, или как там ее звали, довольно легко приняла его отказ.

Лэрд вздохнул, поднимая подсвечник со стола и поднося его к глазам, чтобы лучше рассмотреть в зеркале свое лицо.

Только взгляни на себя – какой же ты помятый и взъерошенный!

В мерцающем отражении что-то привлекло его внимание, и он приблизился к зеркалу. Глаза зеленовато синего цвета были холодными и мрачными – граф вспомнил своего покойного отца. Воспоминание расстроило его. Он сильно зажмурился и глубоко вздохнул, тряхнул головой, чтобы выкинуть мрачные мысли и воспоминания. Лэрд снова открыл глаза, пригладил ладонями темные как смоль волнистые волосы, и, повернувшись к зеркалу спиной, поставил подсвечник на стол и попытался снова завязать галстук.

– Черт побери, МакЛарен, у тебя не дом, а лабиринт, – откуда-то сверху, из галереи, раздался низкий грудной голос. Кто-то находился совсем близко.

Лэрд повернул голову и, прищуриваясь, стал всматриваться в темноту. На фоне золотистого света, пробивавшегося из-под двери гостиной, он увидел знакомый силуэт долговязого мужчины.

– И все же сегодня вечером ты предпочел сад, – сказал джентльмен.

Эпсли, подумал Лэрд, поворачиваясь к старому другу лицом, немного пошатываясь при этом:

– Где тебя носило всю ночь, приятель? Думал, ты решил не приходить на бал и направился к этой веселенькой танцовщице из оперы.

– А, больше такая возможность не представится. Во вторник решил отложить встречи с ней до лучших времен. – Украдкой Эпсли бросил восхищенный взгляд на свое отражение в зеркале, зачесывая за ухо выбившийся локон.

Лэрд покачал головой:

– Несомненно, ради другой, в два раза талантливее этой.

– Ну да, если тебе так угодно. – Артур Фэллон, виконт Эпсли, пригладил светлые кудри и приподнял вверх концы воротника рубашки, затем повернулся к Лэрду. – Но ты, должно быть, знал, что я приду. Я не забыл. Не забудь он этого тогда… К черту все это! Мы бы сегодня вечером отмечали день рождения твоего младшего братца – двадцать пять лет… а не оплакивали бы его кончину.

Лэрд взглянул на золотой перстень-печатку, который год назад принес ему заплаканный ординарец Грэхема после того рокового сражения, унесшего жизнь его брата.

– Я скучаю по нему.

– Знаю. Но ты должен понять: вне зависимости от того, что думал твой отец, смерть брата – это не твоя вина. Ты должен осознать это.

– Нет, моя. Сделай я так, как говорил отец, Грэхема, возможно, не убили бы.

Лэрд откинул голову назад, стараясь смахнуть навернувшиеся на глаза слезы. Показывать свою слабость не хотелось.

Эпсли сжал плечо друга:

– Хватит печалиться о том, что могло, а чего не могло случиться. – Словно гончая, учуявшая запах, он стал нюхать воздух. – Итак, сегодня вечером твой выбор пал на бренди, не так ли? Какой-нибудь хороший сорт? Надеюсь, что да. Правда, опасаюсь, что ты мог уже слегка опередить меня. Мне пока что не представилась такая возможность.

– Не слегка. Я тебя здорово обогнал, приятель. Как говорится, моя лошадь на корпус впереди.

Граф старался скрыть, что порядком опьянел, и с великим трудом удерживал равновесие. Его качнуло, он сделал два шага влево. Эпсли поймал Лэрда за руку и поддержал его, не давая другу упасть.

– Все понятно. Тебе больше не следует пить в одиночку, поминая Грэхема. – Уголки рта Эпсли приподнялись. – Дай мне графин и самый большой бокал. Клянусь, моя лошадь окажется впереди твоей меньше чем за час!

Лэрд улыбнулся, зная, что Эпсли говорил вполне серьезно и ему не составило бы труда догнать Лэрда. Не успел он хорошенько обдумать предложение друга о заключении пари, как заметил, что они не одни.

– Лэрд, сынок, это ты там внизу? – раздался голос графини МакЛарен из дальнего конца длинного коридора. И не Эпсли с тобой?

Боже мой!

Лэрд поморщился:

– Да, Эпсли здесь, мама. – Лэрд сделал шаг вперед, хлопнул друга по плечу и прошептал ему на ухо: – Приношу извинения, но я должен предупредить. Моя мама уже несколько часов спрашивает о тебе.

– Правда? – прошептал в ответ Эпсли. – Черт возьми, зачем я ей понадобился?

Графиня похлопала в ладоши, и оба молодых человека еще раз посмотрели в ее сторону.

– У нас гости, которые только что приехали. Пожалуйста, возвращайся сию же минуту в гостиную и поприветствуй их. Ты теперь глава семьи. Они хотят увидеть тебя, – прошипела графиня в бешенстве и тотчас направилась в гостиную.

Брови у Эпсли стали медленно подниматься, пока не коснулись золотистого локона, упавшего на лоб.

– Она немного волнуется, не так ли? Поэтому скажи мне, Мак, что потребовалось графине от меня в такой час?

– Ответ на самом деле довольно забавный. – Лэрд взглянул в ту сторону, откуда в коридор проникал свет, и поспешил предупредить Эпсли, пока графиня не вернулась.

– Ну, скажи мне. Ты меня заинтриговал.

– Представь себе, она убеждена, что ты можешь повлиять на меня, убедив занять место в Палате Лордов, унаследованное от отца.

Эпсли улыбнулся:

– И это все?

– Нет, более того, – он поднял руку, чтобы друг не смог прервать его, – она полагает, что ты можешь повлиять на меня и убедить меня жениться до конца сезона. Итак, согласиться на то, чтобы отказаться от своего разгульного образа жизни, – это одно. Но оказаться в ловушке священника? Ха! После того, что случилось с Констанс, я никогда больше не решусь на подобное безумие.