Я выключила свет и только потом бесшумно приоткрыла дверь. Серебряные бра отбрасывали пятна тусклого света, часть коридора была окутана мраком. Из темноты выступила фигура, словно материализовавшись из ниоткуда. Это была Хелена.

Двигалась она медленно, да и немудрено: руки ей оттягивали два огромных чемодана. Нетрудно догадаться, куда она намылилась. Должно быть, Хелена сообразила, что между ней и Пьетро все кончено, и решила сбежать. Вместе с брошью, разумеется. Но жадность не позволила ей расстаться хотя бы с частью тряпок.

С полминуты я следила за Хеленой. Чемоданы были тяжелыми, очень тяжелыми. Хелена решила, что оба ей не уволочь, поэтому прибегла к тактике мелких перебежек. Несколько шажков с одним чемоданом, затем возвращаемся за вторым... Забавная картина. Тут я увидела лицо Хелены и перестала ухмыляться.

Никогда не думала, что жадность может быть таким сильным чувством. Лицо Хелены было перекошено от страха, но она все равно упрямо тянула свои дурацкие чемоданы.

Я вышла в коридор. Хелена наверняка бы заорала от ужаса, если в хватило дыхания. А так она издала лишь сдавленный клекот и рухнула на колени, цепляясь за свое добро.

— Что, черт возьми, вы тут делаете? — спросила я.

— Бог мой!.. Это вы? Как вы меня напугали... По-моему, у меня сердечный приступ.

— Ничего удивительного — таскать такую тяжесть. Вы уезжаете? Тайком, среди ночи? Но почему?

Ответ мне был известен, но я с интересом ждала, что скажет Хелена.

— Я должна уехать отсюда, — прошептала красавица, закатывая глаза. — Я боюсь! Разве вы не чувствуете, что в этом доме что-то не так?

— Но почему не подождать до утра?

Она медлила с ответом, пытаясь придумать ложь поубедительнее. Меня бесило выражение туповатой хитрости, написанное на ее красивом лице, и я продолжила с намеренной жестокостью:

— А как же привидение? Я думала, вы боитесь выходить ночью из дома.

— Вы сами сказали, что призрак в дом не зайдет! Я позвонила в гараж, шофер ждет в машине...

Лицо Хелены лоснилось от пота, хотя ночь вовсе не была жаркой. Эта женщина не вызывала у меня никакой симпатии, но ее неприкрытый ужас, ее пухлые пальцы, вцепившиеся в подол моего халата, всколыхнули чувство вины.

— Это была глупая шутка, — пробормотала я. — Давайте я вам помогу. Одна вы не дотащите свои чемоданы.

— Поможете? Вы действительно мне поможете? Я так боюсь, и все же остаться здесь еще страшнее... Если я задержусь, Пьетро уговорит меня остаться. А днем ведь не так страшно, — наивно добавила она.

Я подняла один из чемоданов и покачнулась. Хелена неуверенно хихикнула. Я бросила на нее суровый взгляд. Что-то чемодан слишком уж тяжел. Уж не сунула ли она туда фамильное серебро Караваджо? Как дополнение к броши...

Пошатываясь, я двинулась по коридору. Хелена, тяжело дыша, тащилась следом. Мы добрались до главной лестницы. Призвав на подмогу все свое ослиное упорство, я спустилась в холл. Затем вернулась, чтобы помочь Хелене.

— Быстрей, быстрей, — бормотала она. — Мы слишком копаемся. Слишком долго...

И в самом деле, длинный коридор отнял у нас бездну времени. Да и шум мы производили изрядный, грохоча проклятыми чемоданами, набитыми неведомым скарбом. С другой стороны, чего бояться-то? Никогда не отличалась нервностью, а тут шарахаюсь от каждого звука. Заразилась от этой трусихи Хелены, наверное. Нет никаких причин для страха. Прислуга крепко спит, Пьетро тоже. У подъезда ждет машина...

Холл, освещенный единственной лампой на длинной цепи, являл собой призрачное место. Лампа слегка раскачивалась на сквозняке, по расписному потолку скользили зловещие тени, создавая впечатление, будто боги и богини на Олимпе двигают обнаженными и весьма массивными телами, потешаясь над смертными, что гробят себя какими-то ящиками.

Раскачивающаяся лампа должна была меня встревожить. В замкнутом пространстве не бывает движения воздуха, а значит, где-то открыто окно или дверь... Я стояла спиной к библиотеке и, лишь когда лицо Хелены окаменело, поняла — что-то не так. Моя спутница открыла рот, но не смогла выдавить ни звука, глаза ее, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.

Я стремительно развернулась. Во мраке библиотеки кто-то стоял. Я вгляделась в темноту.

Призрак... Если бы не описание Хелены, мне бы и в голову не пришло, что это призрак. Так, кто-то вышел прогуляться, накинув плащ... Струящиеся складки длинного черного одеяния, рук не видно, голова скрыта капюшоном.

Хелена набрала воздуху и испустила вопль. Ей бы трудиться сиреной в отряде гражданской обороны. Мои барабанные перепонки заныли от боли, но призрак к воплю остался равнодушен. Он решительно шагнул в нашу сторону. Вопль у меня за спиной стих, и Хелена мешком шлепнулась на свои чемоданы.

Свет упал на голую кость, прикрытую капюшоном. Лишенный плоти череп сиял, но не тусклым светом слоновой кости, а ярким металлическим блеском. В призраке была какая-то странная, невероятная красота. Его неподвижность пугала больше, чем самый недвусмысленный угрожающий жест.

Некоторое время мы стояли как истуканы, разглядывая друг друга, затем кто-то начал барабанить в парадную дверь. Фигура в плаще повернулась, отступила во мрак и бесшумно исчезла.

Хелена очнулась и завопила с новой силой. В дверь продолжали ожесточенно колотить. Сверху донесся шум. Словом, в доме начинался настоящий бедлам.

Я посмотрела на Хелену. Может, отхлестать ее по щекам? Мысль соблазнительная, но сначала надо позвать кого-нибудь на помощь. Я быстро подошла к входной двери, которая сотрясалась под ударами, и после непродолжительной возни с замками впустила человека в форме шофера. Это был не Бассано, который привез нас на виллу. Увидев меня, человек отпрянул и закатил глаза.

— Быстрей, быстрей! — Не привыкла я, чтобы от одного моего вида мужчины шарахались. — Синьорина в обмороке, нет, наверное, уже не в обмороке... у нее истерика. Помогите мне с ней справиться.

Вопли Хелены сменились сдавленными рыданиями. Я подняла глаза. Сверху свешивались гроздья изумленных лиц, в основном женских. Штат горничных в полном составе прибыл на бесплатный спектакль. Сквозь толпу кое-как одетой прислуги храбро пробрались две мужские фигуры.

Луиджи успел натянуть джинсы, прекрасный торс остался обнажен. Подлый Смит прибыл при полном параде: белая рубашка, брюки с безукоризненными стрелками.

Чемоданы и скорчившаяся на них Хелена говорили сами за себя. И лишь поймав враждебный взгляд Луиджи, я осознала некоторую двусмысленность своего положения.

Если чемоданы, как я подозревала, набиты награбленным добром, тогда я — пособница кражи. Черт меня дернул связаться с этой жадной дурищей! Надо было первым делом оттащить ее баулы наверх, а уж потом пялиться на привидение...

— Мы встретили привидение, — с натужной веселостью сообщила я, пытаясь отвлечь внимание от набитых чемоданов.

— Неужели? — саркастически вопросил Смит. И, разумеется, вздернул бровь. — И как оно? Симпатичное? Соответствует описанию нашей дорогой синьорины?

— Описание не идет ни в какое сравнение с оригиналом, — сухо ответила я. — Надо перенести Хелену в постель.

— С какой стати она расхаживает по дому среди ночи? — подал голос Луиджи. — Да еще с чемоданами? Нет, не отвечайте. Я знаю ответ. Антонио, почему ты решил помочь бежать этой женщине?

Шофер разразился многословными извинениями, сопровождая их энергичной жестикуляцией. У него имелось вполне логичное оправдание: ему ведь никогда не говорили, что он не должен подчиняться приказам Хелены. Но хмурый вид Луиджи, казалось, его напугал. Шофер снова забормотал слова оправдания. Юноша бесцеремонно и властно оборвал его:

— Хватит! Возвращайся к себе, Антонио!

— Наверное, чертовски приятно принадлежать к высшим классам в стране, где еще сохраняется феодальная верность, — вполголоса заметил Смит. — Наши крестьяне получили слишком много свобод.

Он послал мне любезную улыбку, я ответила еще более сладкой. Его коварная попытка отвлечь мое внимание не сработала. Даже если бы Луиджи не произнес имя шофера, я все равно узнала бы этот голос. Антонио... Один из моих похитителей!