- Ничего, - отозвался он, поднимаясь.

- А! - вот и весь комментарий.

Они убрали стаканы, высыпали окурки из пепельницы и легли. Ни слова о Лоис. Вообще ни слова... Ритуал отхода ко сну проходил в полной тишине. Когда свет был погашен, он вдруг сказал:

- Мне здесь надоело. Давай уедем завтра же. Утром, пораньше.

Жена долго не отзывалась. Наконец: "Если хочешь". На следующий день ему показалось, что она не выспалась. Сам он не сомкнул глаз. Янси гнал машину как одержимый. Сначала он никак не мог разобраться в своих чувствах. После двадцати миль езды понял: его переполняет гнев. Еще миль пятьдесят напряженно думал, на кого ом должен быть направлен. В конце концов, никто из них ничего не сделал. Так на кого же сердиться?

Время от времени Янси посматривал на Беверли. Обычно она полностью расслаблялась, озирая небо пли стремительно проносящиеся мимо картины, а иногда уходила в себя, общаясь с тем неведомым, что составляло ей компанию в периоды молчания. Но сегодня его жена сидела выпрямившись и не отрывала глаз от дороги впереди; он понял, что едет слишком быстро и пришел в неописуемое раздражение. По-ребячески поддавшись бесу противоречия, он еще прибавил скорость, распаляя кипевший в душе гнев.

Наконец, с чувством, близким к облегчению, нашел привычную мишень для накопившейся злости.

Беверли.

Почему она просто не скажет: "Не гони так"? Почему согласилась принять Лоис? Почему оставалась такой же безмятежной, как всегда, пока его душа рвалась па мелкие клочки? Почему даже не спросила ни о чем, когда он так внезапно решил уехать? "Если хочешь", сказала она тогда. Если хочешь! Где элементарное самоуважение?

А может быть, ей просто все равно?

Если хочешь... Янси впервые осознал, что эти два коротких слова выражают закон ее жизни, философию бытия. У них в гостиной висели красные шторы. Всегда только красные. Да, ему так нравилось, и он как-то раз упомянул об этом. Беверли повесила красные шторы, с тех пор так и повелось.

Он покосился на нее. Вся напрягшись, она следила за дорогой; Янси еще немного нажал акселератор.

Дом, где они живут, его работа, ежедневная трапеза и, вероятно, одежда, которую они носят, - неужели все потому лишь, что он так захотел?

А хотел ли он именно этого?

И надо ли всегда руководствоваться его желаниями?

А что тут дурного? Вот, например, Беверли именно так и делает.

Он рассмеялся, заставив Беверли подскочить от неожиданности. Янси покачал головой, что на их языке могло означать либо "так, пустяки", либо "не твое дело". В душе он ликовал, не находя ни единого изъяна в своем поразительном умозаключении.

Так, наслаждаясь абсолютной властью над машиной и скоростью, он направил автомобиль между гребней холмов, потом вслепую повернул, столкнулся с космическим кораблем пришельцев и умер.

***

Ветер внезапно стих. Так бывает после бури. Однако строптивое море не желало смиряться и с прежней яростью билось о скалы. Ночь полнилась шумом, но его составляющие так изменились, что поражали измученные уши, как неожиданная тишина. Лоис изогнулась, ткнула окурком в пепельницу на ночном столике. Сердито прошуршав простыней, она повернулась к нему спиной и вздохнула. Этот вздох едва угадывался, по звуки ее голоса воспринимаются не только на слух. Беверли, вдруг вырвавшись из объятий сна, вскинулась, словно рыба, которая выпрыгивает из воды, чтобы мгновение спустя уйти в нее и кружить под самой поверхностью. Она приподняла голову, повертела ей, будто разыскивая кого-то, но глаза оставались закрытыми. "Ммм?" - сонно произнесла она. Потом снова уткнулась в грудь Янси и затихла.

Сейчас следует встряхнуть ее хорошенько, разбудить, - вертелась безумная мысль в голове у Янси. Разбудить и сказать: "Слушай, Бев! В то утро, когда мы попали в аварию, я умер. Да, я был трупом: покойный Янси Боумен, пусть земля ему станет пухом. А когда меня вновь собрали по частям и склеили, я стал другим. Ты вот уже два года живешь с человеком, чей рассудок никогда не спит, не способен ошибиться, но может достигнуть.., всего, что пожелает. Поэтому, Бев, не стоит ожидать от такого феномена нормального поведения или поступков, основанных на понятных тебе мотивах. А если то, что я когда-нибудь сделаю, причинит тебе боль, ты не должна обижаться. Неужели не понятно?".

Конечно, она не сможет понять.

Ну почему, думал он в отчаянии, восстанавливая меня, они не убрали ту самую маленькую человеческую особенность, которая дала Паскалю повод для замечания насчет сердца, имеющего резоны, неведомые разуму. Он тихонько фыркнул. Сердце! Ничего себе, подходящее название!

Лежа на спине, Янси смотрел на блики лунного света, раздробленные брызгами прибоя, как мельчайшие осколки зеркала. Его целиком поглотило созерцание игры смутных теней: так, мысленно слившись с ними, можно отвлечься от невыносимой, неразрешимой задачи. И медленное течение памяти унесло на два года назад, то ли повинуясь инерции, то ли потому, что, заново пережив только что две встречи с Лоис, - первую, во время которой он сумел устоять, и последнюю, когда не смог, - Янси с удовольствием возвращался к событиям, где и Лоис, и Беверли, да и он сам значили очень-очень мало.

***

Поднимаясь, космический корабль втягивал в свое искусственное нутро ноги-штанги; на одну из них и налетел седан Боуменов. Машина как вихрь пронеслась под звездолетом, и край плоского основания штанги вспорол салон автомобиля, оставил внутри жуткое алое месиво, все еще цеплявшееся за руль. Корабль на мгновение завис, потом, паря в воздухе, направился к обочине, где замер искореженный седан.

В днище корабля проглянуло отверстие; вскоре оно раздвинулось, как диафрагма фотоаппарата. Сразу же возник вихрь из листьев и пыли, и то, что осталось от машины, вместе с пассажирами, поднялось в воздух и исчезло внутри корабля. Потом звездолет перебрался на лесную поляну, служившую укрытием. Там опустился, замаскировался и лежал, не подавая признаков жизни.

Что именно с ним проделали, Янси, конечно, не представлял. Разумеется, его уведомили о конечном результате. Они исправили все причиненные повреждения и вдобавок внесли значительные улучшения в "оригинал". Например, перестроили челюстные сочленения, устранив тенденцию к смещениям, инициировали процесс, со временем избавивший Янси от жировиков, которые упорно возникали на теле и то и дело воспалялись еще с тех пор, когда он был подростком. Исчез аппендикс; его не вырезали, а удалили непонятным способом, так что в случае вскрытия обнаружилось бы, что слепая кишка вообще не сформировалась в организме. Ему заменили, по неизвестным, но наверняка основательным причинам, гланды.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: