Джек посмотрел на электронную карту и, указав пальцем на странный объект, двигающийся по самому краю экрана, спросил:
- Что это такое?
- Опознай, Табс! - небрежно приказал командир. Табс повернулся и взгянул на карту.
- Это боевой корабль, капитан.
- Наш?
- Нет, сэр. Это корабль траков.
Джек напрягся и застыл в какой-то неестественной позе. Марсиано взглянул на него и спокойно объяснил:
- Может быть, ты и не знаешь, но им разрешено патрулировать Внешний коридор. Это один из пунктов договора.
* * *
Капитан был очень заинтересован. Он упорно пытался выспросить у Шторма хоть что-то. Делал он это исподтишка, стараясь не вызвать никаких подозрений, но пока у Джека хватало сообразительности: он либо отвечал уклончиво и невнятно, либо вообще молчал. Но при появлении траков он сдержаться не мог.
- Старые предрассудки живут долго. - Шторм усмехнулся и взглянул на свое отражение в черном экране: широкие скулы, гладкая загорелая кожа, молодое, почти мальчишеское лицо. Да нет, вряд ли кто-нибудь, глядя на него, сможет подумать, что он сражался с траками. - Мой отец всю жизнь ненавидел этих жуков, - на всякий случай добавил он, чтобы отвести малейшие подозрения.
- Многие из наших парней воевали, - тихо сказал Марсиано. - Они пытались удержать эти чудовища у Внешних границ. А теперь бюрократы решили, что все надо уладить мирно. Я никак не могу к этому привыкнуть. Так что, я думаю, парень, что твой отец был прав. - Oн посмотрел на Табса, кашлянул и добавил: - Хорошо, выключай. Я хочу выпить. Надеюсь, ты составишь мне компанию?
Табс сжался и замер: это предложение в очередной раз было сделано не ему, а Шторму.
* * *
День и ночь на корабле чередовались искусственно. Наверное, именно поэтому Шторм не мог определенно сказать, отдохнул он или нет. Он расслабился и откинулся на спинку кресла.
Марсиано вытащил из бара бутылку танталосского виски и разлил его по пластмассовым бокалам.
Джек посмотрел на капитана. Марсиано вдохнул аромат крепкого напитка, сделал большой глоток и крякнул от удовольствия.
Джек понимал, что он смотрит на капитана слишком пристально. Он отвел глаза в сторону и попытался угадать, о чем будет спрашивать его патрон. Но Марсиано спрашивать не стал. Он откинулся на спинку кресла и начал неторопливый рассказ:
- Когда-то меня вышибли из пехоты. - Голос его заметно потеплел не то от нахлынувших воспоминаний, не то от изрядной порции виски. - Мне оставалось совсем немного послужить, и я должен был стать элитным рыцарем. Но я потерял все. Потерял Из-за своего происхождения. Я ведь был в то время застенчивым деревенским парнем, вот психиатры и посчитали, что из меня вряд ли получится настоящий робот-убийца. Впервые я увидел бронекостюмы на торжественном параде. Мне тогда было семнадцать лет. Боже мой, какой восторг они вызвали во мне! Их корпуса сияли, как жемчуг, под лучами только что проснувшегося весеннего солнца, - он с горечью улыбнулся. - А потом я узнал, что рыцари живут по какому-то особому кодексу, и именно из-за этого кодекса меня вышибли из пехоты...
Это случилось еще до падения Рерига и до той трагедии, которая произошла на Милосе. Если бы тогда я знал то, что знаю сейчас, я не был бы таким несчастным ребенком. Мне пришлось бы воевать, и я скорее всего был бы убит. А так... врачи спасли меня от самой ужасной из всех войн, проигранных человечеством. - Марсиано замолчал, повертел в руке бокал с солнечной жидкостью и сделал глоток.
Шторм неторопливо попивал свое виски и с удовольствием ощущал тепло, разливающееся по всему телу. Все было понятно. Марсиано затеял этот разговор для того, чтобы вызвать его на взаимную откровенность. Джек лихорадочно соображал, что он должен сказать в ответ. Рассказать правду он не мог. Зачем подвергать опасности и себя, и этих, ни в чем в сущности не повинных людей? Он был единственным рыцарем, оставшимся в живых после Милоса. А эту трагедию почему-то держали в особой тайне. Официального мнения нельзя было опровергнуть: с Милоса не вернулся никто. Наверное, поэтому без лишнего шума из реанимации его перевели в госпиталь, а потом в реабилитационный центр. Все бронекостюмы, найденные на корабле, были уничтожены. Только его личные доспехи медсестре как-то удалось сохранить. Так что широкой публике совсем не стоило знать, кто он и откуда. Марсиано снова заговорил:
- А стрельба из компьютерных пушек - это ерунда. Нажал кнопку, и пожалуйста - сектор взорван. Ну и что? Стоит ли воевать, не видя собственного врага? Короче, через какое-то время я ушел.
- Значит, ты дезертир, - мрачно сказал Джек.
- Да, - Марсиано кивнул. - Совершенно точно. Я был дезертиром. А потом, с приходом к власти императора Пеписа, попал под амнистию. И все-таки я всю свою жизнь был бойцом. Правда, воевал я совсем не в войсках Доминиона. Я сражался в маленьких грязных войнах. Почему? Да потому, что там хорошо видно, кто твой враг. Ты сначала смотришь на лицо своего противника, а уже потом превращаешь его в кашу. Ты меня понимаешь? В этом ведь есть огромная разница! К тому же мне нравятся те войны, в которых известен победитель. - Он выжидающе посмотрел на Джека и отхлебнул из бокала крепкую желтую жидкость. Потом неожиданно резко спросил: - А это, наверное, трудно - убить трака?
Джек машинально ответил:
- Все равно, что раздавить клопа.
В каюте наступила мертвая тишина. Их взгляды встретились. Джек закусил губу и очень тихо сказал:
- Ты этого не слышал. Если тебе дорога твоя жизнь, ты этого не слышал.
- Может быть, слышал, может быть, и нет, - капитан допил виски. - Я спрашивал тебя о другом: где и когда это происходило. А как это выглядит теперь я знаю и без тебя, я ведь видел этот бронекостюм в действии.
Джек вспомнил корабль, блуждающий среди звезд, и семнадцать лет своего вынужденного небытия.
Марсиано облокотился на край стола и придвинулся совсем близко у Шторму:
- Скажи мне, какие у тебя планы на будущее. Может быть, останешься с нами, Джек?
Шторм покачал головой:
- Спасибо за приглашение, Марсиано. У тебя очень хорошая команда. Но сейчас у меня другие планы. Ты ведь понимаешь сам: я должен как-то выяснить, что случилось на Кэроне. А дожидаться, пока комитет разыщет меня и станет допрашивать, - по меньшей мере глупо.