- Не он первый, дорогой мистер Гарри, - сказал майор. - Кое-что я об этом слышал, но прошу вас, продолжайте.
- Да видите ли, сэр, отчасти это я виноват. Мы как-то пошли в театр, а Пен как увидел мисс Фодерингэй... настоящая ее фамилия Костиган... так сразу обалдел (она и правда красотка). А на следующее утро я его познакомил с генералом - это мы так зовем ее отца, - он просто старый проходимец, а уж пьет!.. И Пен повадился к ним ходить. Он в нее по уши влюбился... да что там влюбился, предложил руку и сердце! - И мистер Фокер так стукнул ладонью по столу, что зазвенела посуда.
- Как? Вам тоже это известно? - удивился майор.
- А как же? И не мне одному. Мы только вчера об этом говорили в офицерском собрании и все дразнили Дерби Дубса, прямо до белого каления его довели. Сэр Дерби Дубе, вы его знаете? Мы с ним нынче обедали, а потом он пошел в театр. Да, я теперь вспомнил - когда вы шли обедать, мы как раз стояли в дверях и курили.
- Я знавал его отца, сэра Томаса Дубса, когда он еще не был баронетом; он проживал на Кавендиш-сквер и был лейб-медиком королевы Шарлотты.
- Сынок-то быстро профинтит его денежки, это вы мне поверьте, - заметил мистер Фокер.
- А сэр Дерби Дубс тоже soupirant? {Вздыхатель (франц.).} - спросил майор с радостным предчувствием.
- Ну еще бы! Мы его зовем Понедельник-среда-пятница, а Пена Вторник-четверг-суббота. Но не подумайте ничего дурного, сэр. Нет, нет! Мисс Фодерингэй девица не промах. Она их подзуживает друг на дружку. Понимаете одна рыбка сорвется, так, может, другая поймается.
- А вы и сами малый не промах, мистер Фокер, - рассмеялся майор.
- Премного благодарен, сэр, чего и вам желаю, - отвечал невозмутимый Фокер. - Я не умен, допустим; по хитрости мне не занимать стать; послушать моих друзей, так я кое-что соображаю. Может, мне и для вас что-нибудь сообразить, сэр?
- А знаете, - сказал обрадованный майор, - вы и в самом деле можете оказать мне большую услугу. Вы человек светский, с таким приятно иметь дело. И мне нет нужды вам объяснять, что дурацкая история, в которую впутался Артур, доставляет нашей семье очень мало радости.
- Само собой, - сказал мистер Фокер, - родство не из лучших. Многовато пива, как распивочно, так и на вынос. Ирландцев просят не беспокоиться. Так я вас понял?
Майор подтвердил, что именно так, а затем принялся расспрашивать своего нового знакомого о милой семейке, с которой его племянник задумал породниться, и вскоре узнал немало интересных подробностей касательно династии Костиганов.
Отдадим справедливость мистеру Фокеру - о нравственных устоях мистера и мисс Костиган он отозвался вполне благоприятно.
- Понимаете, сэр, - сказал он, - генерал большой любитель выпить, и ежели бы я хотел надежно поместить деньги, то не выбрал бы для этого его карман; но дочку свою он блюдет строго, и ни он, ни она не потерпят никаких интрижек. Про ухаживания Пена говорит вся труппа, а я об этих разговорах узнаю от одной девицы, которая была ее закадычной подругой, - я иногда захожу к ее родителям на чашку чаю. Мисс Раунси говорит, что сэр Дерби Дубе обхаживает мисс Фодерингэй уже давно, с тех пор, как их полк здесь стоит; но тут появился Пен и оттер его, и баронет так рассвирепел, что сам чуть не сделал ей предложения. К слову сказать, очень жаль, что не сделал: вот тогда мы бы посмотрели, за которого ухватилась бы мисс Фодерингэй.
- Так я и думал, - сказал майор. - Вы мне доставили огромное удовольствие, мистер Фокер. Жаль, что я не познакомился с вами раньше.
- А я не хотел навязываться. Не спрашивают, так я и молчу, ну, а если спросят, почему не сказать. Я слышал, ваш слуга подъезжал к моему лакею, да только я и сам ничего толком не знал, пока мисс Фодерингэй и мисс Раунсп не повздорили из-за страусовых перьев, ну а уж тут мисс Раунси мне все рассказала.
- Та особа, сколько я понимаю, поверяла мисс Раунси все свои тайны?
- Совершенно верно. Мисс Раунси вдвое умнее и образованная, а мисс Фодерингэй разве что читать умеет.
- Она умеет и писать, - сказал майор, вспомнив, как Пен прижал руку к карману.
Фокер злорадно хихикнул.
- Письма за нее писала Раунси, все до одного; а теперь они поссорились, так она и не знает, как ей быть дальше. У мисс Раунси очень красивый почерк, а та ужас какие каракули выводит, и в каждом слове ошибка, если Бауза нет поблизости. Раунси ей даже прописи составляла, у Раунси почерк на диво.
- Полагаю, он вам хорошо знаком, - лукаво заметил майор, и в ответ Фокер опять подмигнул ему.
- Мне бы очень пригодился образчик ее почерка,продолжал майор. - Вы, верно, могли бы меня им снабдить?
- Это уж было бы нечестно, - возразил Фокер. - Мисс Фодерингэй, может быть, пишет не так уж плохо, только вот первое письмо она просила написать мисс Раунси, и так оно и пошло. Пока они в ссоре, писем больше не будет, вот увидите.
- Надеюсь, они никогда не помирятся, - сказал майор, на этот раз вполне искренне. - Вы, сэр, как светский человек, не можете не понимать, сколь роковым для будущности моего племянника окажется задуманный им шаг и сколь велико наше желание освободить его от слова, которым он себя связал.
- Да, это он влопался, - сказал мистер Фокер. - Я видел его стихи: Раунси их переписывала. И знаете, что я тогда подумал? Чтобы я когда-нибудь послал женщине стихи? Ну, лет, шалишь!
- Он свалял дурака, это случалось с порядочными людьми и раньше. Как нам раскрыть ему глаза и излечить его от этой дури? Я уверен, вы не откажетесь помочь нам вызволить славного юношу из сети, которой его оплели эти двое. Сдается мне, что дочка стоит папаши: ведь о любви с ее стороны не может быть и речи?
- Какая там любовь! Если б Пена не ждали две тысячи годовых, когда он достигнет совершеннолетия...
- Что? - вскричал изумленный майор.
- Две тысячи годовых, разве не так? А генерал уверяет...
- Друг мой! - взвизгнул майор с горячностью, какую он редко выказывал. - Благодарю вас, благодарю... Теперь я начинаю кое-что понимать. Две тысячи! Да у его матери всего-то дохода пятьсот фунтов в год. Она вполне может дожить до восьмидесяти лет, а кроме того, что она ему дает, у Артура нет ни единого шиллинга.
- Он, значит, не богат? - спросил Фокер.