Выпил пятьдесят грамм. Стало хорошо. Ну, поехали. Я знал ее еще давно. Она тогда работала обычной продавщицей в книжном магазине “Зима”, и все посетители мужеского полу обращали внимание на ее ноги, очень напряженно торчавшие из-под короткой юбки. Было видно, что у нее никого нет, в смысле мужчин, и что ей очень надо. Но была очень интеллигентна и очень нервна, хотя хорошенькая, плюс рост под два метра, поэтому лично я подходить боялся - и, наверное, не только я. Откуда она взялась, я не догадался спросить. А кто-то не побоялся, и через пару лет, а может, даже и побольше, смотрю: а у нее живот! Вот это да, думаю, а ты все ходишь в трех соснах, но при этом почему-то обрадовался почти истерически. Какая вы молодец, - говорю, - правильно (да и пора, думаю), так держать, да. А она, помню, говорила: не знаю. Потом зашел еще через несколько месяцев, ее не было. Спросил, сказали: родила. Купил тогда книжку “Жизнь Шагала”, полная фигня, куда шагала жизнь - непонятно, только деньги выбросил, написал какой-то идиот-француз. Еще через полгода пришел - а она там, здравствуйте. Похорошела, видно было - личная жизнь или наладилась, или хотя бы появилась, родила мальчика. Говорю: это хорошо, а она: да, и еще как, - и думаю, ну как ее теперь это, куда? - очередную упустил. Купил в соседнем магазине игрушку довольно дорогую, тогда деньги водились, и ей отнес: отдайте сыну. Отдал искренне, а произвел впечатление - вот, всегда так. Посмотрела, по-моему, первый раз внимательно, из чего мог бы заключить, что личная жизнь наладилась не вполне, но не заключил, а гордо и растроганно отвалил, предварительно посоветовав ей читать мою повесть в последнем номере журнала “Остров”, который тогда как раз только что вышел.

Заварил зеленого чаю и продолжал. А зря, т.к. жизнь наладилась не вполне, и когда зашел в очередной раз через полгода и спросил, а где же Таня, меня переспросили: Татьяна Юрьевна? - и проводили: она теперь директор всего заведения. Ничего себе. Что-то то да сё, а она говорит, когда уходил, - даже не помню, в связи с чем: мне не о ком заботиться! Я еще спросил: а сын? - Это, говорит, не совсем то. Нужно чтобы и другое. И…

Но мой друг, один такой шестидесятник, большой специалист, как все они, которого я привел, чтобы показать, говорит: твоя жена лучше, не будь дураком. То есть много лучше. (Как будто кто-то их сравнивает.) Ну ладно, думаю. А она опять при случайной встрече (уже в модном кафе), снова почти год прошел: мне не о ком заботиться - и точка. Хорошо, думаю. То есть лично обо мне помнит. Как говорят в газетах, послала послание. Хорошо же.

Жена куда-то уехала, и я ей позвонил на сотовый: ну что, может кофе? В том кафе, где прошлый раз случайно? Договорились встретиться наконец-то - это сколько же лет прошло с мини-юбки и продавщицы? Лет пять точно. Ужас, как время летит.

Встретились. И, кстати, ничего, хотя, конечно, все было уже не то. Постарела и как-то… разозлилась. - А у меня, говорит, теперь свой магазин. Книги. Надоело на чужого дядю работать. Большой? Да, побольше, чем это кафе. Метров двести, наверное. Вчера вот Улицкая заходила. - И ног ее не видно и сисек тоже не особо. У нее еще грудь была - о-го-го. Теперь не видно. Зато одета так: курточка Кристиан Диор и телефон тысяч шесть, наверное, если не более. Ну что, думаю? И кого ты еб.ть собрался? А она смеется, и говорит: где встретимся в следующий раз, давайте договоримся сразу. - А что, они не люди? - Давайте. Поговорили, посмеялись, но что-то не то. То ли оба устали сегодня, то ли вообще. Ладно, неважно. В таких случаях надо делать, что решил, а там видно будет. Она говорит: хотите, подвезу немного, вам куда? Туда. Поехали. Я почему-то думал, у нее “шкода”, непонятно почему, книжный же, не бензозаправка, а оказался джип “хонда”, правда с правым рулем. Чтобы, наверное, главу назвать. Сели. Едем. Хорошо, быстро, возвышаемся над всеми. Раз - и уже Белорусский. Но, чувствую, она немного злится. Видно, тоже разочарована. Слишком долго. Слишком давно. - Хотя, - говорит, - у вас, С., глаза стали мягче. - Это что, плохо? - Да нет, наоборот. Но вижу, как-то недовольна. И еще шутки у нее какие-то стали… жесткие. Раньше не было. Я таких не люблю. Остроумие и его отношение к бессознательному.

Например (чтобы долго не рассказывать): на прощание, я вылезать уже собрался (а джип-то с правым рулем), то есть получается, что на проезжую часть, она говорит: осторожнее. И добавляет: а то мне дверь жалко. И хохочет. Шутка. Нет, я все понимаю, но мне как-то не понравилось…

А знакомый, шестидесятник-то, который, когда ему это все рассказал, засмеялся и говорит: чайка по имени Джонатан Ливингстон. - Это ты к чему? - Да так. - Я - чайка? Она? Или кто?

Еще чайку не хотите? Хорошо в церкви в праздник (но в не самый главный): народу мало и идет служба. Поют хорошо: Господу Богу предадимся.… Слава Тебе, Боже, Слава Тебе, Боже, помилуй нас. Придешь вечером с улицы - машины, огни горят шарами, мороз, дома высоченные, а тут полутемно, в главном алтаре, где служба идет на Пасху и в Рождество, тоже темно, только иконы чуть поблескивают, глядят на тебя в темноте и свечки горят - много, колеблются огоньки, как хором. А служат не в главном, а справа, в боковом притворе. Я не особо православный, так просто захожу иногда. Купишь свечки и тоже пойдешь, поставишь, а потом стоишь и слушаешь и подпеваешь, что знаешь. А что знаешь, два слова - Святый Боже, Святый Безгрешный - по-ми-луй-нас… Были тут на Крещении, случайно узнали, бабушка соседняя сказала, потом вышли, идем, оглядываемся: красиво - снег, ветки над переулочком, как арки, и тоже в снегу, а сзади колокольня возвышается - старинная, ХVII век, по-моему, кто-то мне говорил. И два мента, издали маленькие, службу охраняли, а теперь решают, идти им в отделение отмечаться или нет, у одного под мышкой бутылочка воды. Тоже, значит, взял. А я помню еще, как эти же менты, лет пятнадцать назад, еще при совке, в церковь на Соколе меня на Пасху не пускали. Еще грозились в отделение забрать. Ну, то есть не конкретно эти, но форма-то та же. Те теперь майоры, наверное, или полковники. Теперь верующие…

Но все это думаешь как-то тихо и незлобно, а даже с каким-то юмором.

И к нам вдруг, уже довольно далеко отошли - какая-то девушка подошла, симпатичная такая, хорошая - и спросила: не из церкви ли мы идем? Почему она решила, я потом у жены спрашивал, значит, видно? А она говорит: конечно, и девушка еще спросила, кончилась ли служба? А я ей сказал, что сейчас кончилась, но что будет еще всю неделю и можно будет прийти и завтра, и послезавтра. Интересно, она ходила?