Элен подняла ребенка на ноги, отряхнула на нём одежду, и отправила к родителям. Затем она привела в порядок себя, напустила на себя безразличный вид, и зашагала в ту сторону, где никого не было. Не глядя на Эдгара, или на кого бы то ни было.

Еще мгновение он оставался на своем месте. Должен ли он пойти за ней? Или лучше оставить ее дуться в одиночестве? Но дуться на что? На то, что он просто смотрел на нее? В том, что она делала, не было никакой тайны. Она находилась в окружении людей и играла с ребёнком. Но, увидев, что он наблюдает за ней, Элен, непонятно почему, вдруг то ли засмущалась, то ли рассердилась. Невозможно было догадаться, что привело ее в такое состояние.

Сегодня он так же мало знал свою жену, как и в тот первый вечер, когда, разговаривая с Грейнджером, поднял глаза и увидел ее в проёме двери в алом платье. Она была для него загадкой, тайной, вооруженной шипами. Иногда он задумывался, а стоит ли вообще разгадывать эту тайну.

Но она была его женой.

И он был влюблен в нее, даже если она ему и не нравилась.

Он оттолкнулся плечом от дерева и последовал за ней.

Элен отошла не слишком далеко, но дерево, к которому она прислонилась, скрывало ее от посторонних глаз почти наполовину. Она смотрела прямо перед собой и не перевела глаза на Эдгара, когда тот появился в поле ее зрения. Тогда он встал прямо перед ней, положил одну руку на ствол рядом с ее головой, и подождал, когда ее взгляд целиком сосредоточится на нем.

– Устала? – спросил он.

– Нет.

– Это была долгая прогулка для тебя, – сказал он, – к тому же тебе пришлось поддерживать беседу с новым тестем.

– Ты хочешь сделать из меня беззащитную фиалку? – усмехнулась она. – Не получится. Тебе следовало жениться на какой-нибудь юной девственнице.

– Ты хорошо обращаешься с детьми, – заявил он.

– Вздор! – Ее ответ прозвучал неожиданно резко. – Я их терпеть не могу.

– Малыш Гринвалд был один рядом с тем старым деревом, – добавил он. – Он чувствовал себя покинутым, если ты не заметила. Ты сделала его счастливым.

– О, это так легко – сделать ребёнка счастливым, – нетерпеливо воскликнула она, – и как утомительно для взрослого человека.

– Ты выглядела довольной, – возразил он.

– Эдгар. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты хотел бы полностью владеть моим телом и душой, не так ли? Это у тебя в крови – желание контролировать все, что находится в твоей власти. Ты владел моим телом, и я собираюсь и дальше позволять тебе это, хотя и решила сегодня утром напомнить о твоем обещании и воззвать к твоей чести, чтобы ты сдержал слово. Но, чёрт побери, у нас общая кровать, и я не в силах отказаться от доступного мужчины. Владеть моей душой ты не будешь. Ты можешь пытаться провоцировать меня столько, сколько хочешь, но ничего не добьешься. Будь благодарен, что я не позволяю тебе влезть в мою душу.

Ее слова причинили ему боль. Частично из-за того, что она пренебрежительно отозвалась о нём, как о доступном мужчине, – впрочем, это было вполне в ее духе. Куда сильнее Эдгара задело то, что Элен твердо решила не впускать его в свою жизнь. Она отдавала только тело, но не душу. Более чем когда-либо она казалась ему незнакомкой, – незнакомкой, которую нелегко было полюбить. Но он страстно желал узнать ее ближе и полюбить.

– Неужели твоя душа столь ужасна? – спросил он.

Она улыбнулась и сняла с рук перчатки, чтобы опереться ладонями о его грудь.

– Ты не представляешь, как привлекательно ты выглядишь в этом пальто с капюшоном, – сказала она, – и с этим суровым выражением лица. Ты выглядишь так, словно можешь удержать весь мир на своих плечах, Эдгар, и решить все земные проблемы.

– Возможно, – отозвался он, – я мог бы помочь решить твои проблемы, если бы ты поделилась ими со мной, Элен.

Она засмеялась.

– Ну, хорошо, – воскликнула она, – тогда помоги мне справиться с одной из них. Как мне убедить сильного, властного, нахмуренного мужчину поцеловать меня?

Он пытался поймать ее взгляд, чувствуя одновременно разочарование и раздражение.

Она скорчила гримаску и одарила его одной из своих самых насмешливых улыбок.

– Ты предпочитаешь более сложные проблемы, Эдгар? – поинтересовалась она. – Или это значит, что ты не хочешь целовать меня? Как это ужасно унизительно.

Он поцеловал ее – жёстко, открытым ртом. Ее руки обхватили мужские плечи, она прижалась к нему плотнее, и на несколько мгновений страсть поглотила их целиком. Затем он опустил свои ладони на ее талию и отодвинул Элен назад к дереву, увеличивая расстояние между ними. На смену раздражению пришел гнев.

– Мне не нравится, когда мной играют, Элен, – заявил он, – мне не нравится, когда ты используешь меня в свое удовольствие для развлечения. И не надо соблазнять меня, чтобы таким образом сменить тему. Я не люблю, когда надо мной смеются.

– Ты очень глуп, Эдгар, – отозвалась она, – ты только что дал мне в руки превосходное оружие. Тебе не нравятся быть объектом насмешек? Я специалист по высмеиванию. Я не могу противиться вызову, который ты только что бросил мне.

– Ты так сильно меня ненавидишь? – спросил он.

Она улыбнулась.

– Я жажду тебя, Эдгар, – промолвила она. – Даже с ребёнком в моем чреве, я все равно жажду тебя. Этого недостаточно?

– Что я сделал, что ты возненавидела меня? – продолжал допытываться он. – Я должен взять всю вину на себя за то, что ты оказалась в таком положении?

– Что ты сделал? – она вскинула брови. – Ты женился на мне, Эдгар. Ты дал мне респектабельность, безопасность, защиту и богатство. Ты очень богат, не так ли? Богаче, чем твой отец, даже если не считать того, что ты он него унаследуешь. Ты сделал меня частью очень уважаемой семьи. Ты привез меня в это Аббатство Мобли на Рождество и окружил меня близкими и детьми. Дети везде, куда бы я ни повернулась. Это то, что твой отец называет старым добрым Рождеством. Я в этом ничуть не сомневаюсь, поскольку уже сейчас вижу множество тому доказательств, хотя Рождество еще даже не наступило. И словно всего этого мало, ты пытаешься присвоить мою душу. Ты душишь меня. Я не могу дышать. Вот что ты со мной сделал.

– Боже мой. – Его рука снова вернулась на ствол дерева рядом с ее головой. Он придвинулся ближе, хотя все еще не касался ее. – Боже мой, Элен, кто это был? Кто сделал с тобой такое? Кто причинил тебе столько зла?

– Ты глупец, Эдгар, – ее голос был холоден. – Никто не обижал меня. Это я всегда причиняла боль. Это в моем характере. Я дьявольское создание. Тебе не нужно понимать меня. Довольствуйся моим телом. Оно твоё. Тебе не нужно понимать меня.

Он не поверил ей. О, да, она обижает людей. Он не сомневался, что он не первый мужчина, которого она использовала и осмеяла. Но он не думал, что ей действительно было свойственно так вести себя. Если бы она и вправду была столь аморальна, в ее улыбке и в глубине ее глаз не было бы горечи. И не было бы чего-то более сильного, чем горечь, – того, что порой мелькало в ее взгляде. Что это было? Отчаяние? Что-то или кто-то вызвал все это. Возможно, кто-то. Какой-то мужчина. Когда-то в прошлом ей причинили сильную боль. Такую сильную, что с тех пор она перестала быть собой.

Но как ему теперь узнать правду, как помочь ей, когда она полностью отгородила себя от помощи?

И все же он видел проблеск надежды. Вещи, которые душили ее, должно быть, также и пугали ее. Ее брак с ним, его семья, гости его отца и их дети, Рождество. Но с чего бы ей бояться таких безопасных вещей? Потому что они грозили лишить ее горечи, ее маски? Сегодня ее маска уже пару раз исчезала – сначала, когда она играла с малышом Бриджуотером, а потом – с ребёнком Гринвалдов. И, возможно, даже прошлой ночью, когда она отдала ему себя, ища успокоения.

– В одном ты был прав, – сказала она. – Я устала. Отведи меня домой, Эдгар. Позаботься о своей беременной жене.