Минут через пять мы добрались до "врага" – группы армянских солдат, дожидавшихся нас на дороге. Они были одеты почти в такую же камуфляжную форму, что и Гусейнов и его люди, с той лишь разницей, что кепи у них были квадратные, а у азербайджанцев – круглые, и на груди у армян виднелись нашивки с буквами "НКР", аббревиатурой названия непризнанной Нагорно-Карабахской Республики. С ними была группа наблюдателей из Организации по Безопасности и Сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Нам предложили легкую трапезу, состоявшую из армянского пива и бутербродов с черной икрой – дипломатично составленной комбинации кулинарных достижений двух воюющих сторон.

Высокий мужчина с седеющими висками представился командиром армянского отряда Виталием Баласаняном. Не глядя друг другу в глаза, они с Гусейновым обменялись секундным рукопожатием. Мы поинтересовались, не встречались ли они раньше. "Возможно", – ответил Гусейнов, давая понять, что их встреча вполне могла состояться на поле боя.

Командиры противостоящих подразделений не имели между собой никаких контактов вообще, хотя наличие телефонной связи могло бы помочь снизить потери с обеих сторон (около тридцати человек ежегодно погибали в результате пограничных перестрелок). Не хотели бы они протянуть телефонный кабель через линию фронта? Баласанян ответил, что это было бы полезно, но Гусейнов сказал, что это не в его компетенции. Чуть раньше он назвал вооруженные силы карабахских армян "армянскими бандформированиями".

Далее, на втором отрезке пути до армянских позиций, нашу группу сопровождал Баласанян. Перед нами высились поросшие голубым лесом горы Карабаха. Осознание немыслимого парадокса шокировало. Из-за того, что линию прекращения огня невозможно пересечь, сегодня попасть в Нагорный Карабах можно только через Армению. За четырнадцать месяцев в 2000-2001 годах, я многократно переезжал из Азербайджана в Карабах и обратно.

Каждый раз мне приходилось проделывать сотни километров – то на машине через Грузию, то на самолете через Москву. А теперь, за считанные минуты пройдя пешком от расположения одной стороны до расположения другой, я поразился, логичности именно этого маршрута: ведь на карте, что ни говори, они соседствуют друг с другом.

Поспешное рукопожатие на ничейной земле было единичным случаем, когда, азербайджанец и армянин, преодолев гигантскую историческую и политическую пропасть между обоими народами, сделали шаг навстречу. На той дороге столкнулись две версии истории.

Если послушать армян и азербайджанцев, то все дело в водоразделе между христианами и мусульманами, армянами и турками, Западом и Востоком. Беда в том, что никто не может решить, где же все-таки проходит этот водораздел. Для азербайджанцев захват армянами Нагорного Карабаха явился ничем иным как вражеской оккупацией, армяне же считают случившееся торжеством исторической справедливости.

Нельзя переоценить культурное и символическое значение Нагорного Карабаха для обоих народов. Для армян Карабах -историческое прибежище армянских князей и епископов, последний форпост христианской цивилизации на переднем рубеже восточного, тюркского мира. Азербайджанцы считают его колыбелью своей культуры, откуда вышли талантливейшие музыканты и поэты. История Армении становится неполной без этого анклава, без его монастырей и крепостей князей-горцев; география и экономика Азербайджана теряют свою полноценность без Нагорного Карабаха…

А тем, кто в 2001 году, стоял на разбитой фронтовой дороге, ситуация представлялась иначе: огромным клубком противоречивых факторов, который американцы, французы и русские пытались каким-то образом распутать. В течение семи лет армяне безраздельно владели почти всей территорией Нагорного Карабаха, и прилегающих к нему азербайджанских районов – что в общей сложности составляло около 14% международно признанной территории Азербайджана. Сотни тысяч азербайджанцев были изгнаны с родных земель.

В ответ Азербайджан наглухо закрыл границу с Арменией. В знак солидарности с братской тюркской нацией то же самое сделала и Турция. Если принять во внимание нестабильность транспортных коммуникаций, идущих через Грузию, и малопригодную для крупных перевозок границу с Ираном – можно сказать, что Армения фактически оказалась в кольце экономической блокады.

В результате возникла ситуация медленного самоубийства, когда в надежде получить для себя преимущество в переговорном процессе, каждая из сторон наносила другой как можно больший ущерб, пусть даже она сама при этом страдала.

В последние несколько лет большинство международных наблюдателей старались по возможности не замечать этот замороженный конфликт. Но они действовали себе же во вред. Остающийся неразрешенным территориальный спор фактически сковал огромный регион между Черным и Каспийским морями.

Торгово-экономические связи между Турцией и Центральной Азией, Россией и Ираном блокированы; на нитях нефтепроводов возникли заторы, железнодорожные магистрали никуда больше не ведут. Азербайджан и Армения вступили в альянсы с соседями, у которых не совпадают стратегические интересы, и спровоцировали поляризацию мнений на международной арене. Армения считает Россию и Иран своими самыми близкими друзьями, и уже достигнуто соглашение, что российская военная база останется на территории Армении вплоть до 2020 года. Азербайджан использовал интерес к нефти Каспийского шельфа для упрочения уз дружбы с Западом. Он заключил союз с Грузией и Турцией, и к 2005 году нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД) должен вывести все три страны непосредственно на западные рынки энергоносителей.

Соединенные Штаты, хотят они того или нет, тоже вовлечены в этот конфликт. Около миллиона американских армян, проживающих в основном в штатах Калифорния и Массачусетс, составляют одну из самых заметных этнических общин в стране, и армянское лобби пользуется немалым влиянием в Конгрессе США. Крупные американские компании вроде Exxon-Mobil и Chevron также инвестируют значительные средства в разработку нефтяных месторождений в Каспийском море, а прозападная антироссийская позиция Азербайджана встретила понимание у многих ветеранов американской политики от Джеймса Бейкера до Генри Киссинджера.

Все это означает, что у Запада есть основания для беспокойства относительно возможного развития событий в этом горном регионе. Новая – даже минимальная – вспышка в карабахском конфликте тревожным эхом отзовется по всей Европе, России и Ближнему Востоку. Кошмарным был бы сценарий, по которому если Армения решит обратиться к своему военному союзнику России с просьбой о помощи, то Азербайджан может призвать на подмогу своего союзника Турцию – члена НАТО. Да и нефтяным компаниям не улыбается перспектива новой войны в непосредственной близости от крупного международного нефтепровода. Как заявил один западный эксперт в области нефтедобычи, "никто не горит желанием вкладывать 13 миллиардов долларов в потенциально взрывоопасный регион".

С апреля 1999 года президенты Азербайджана и Армении Гейдар Алиев и Роберт Кочарян провели более дюжины двухсторонних встреч, в ходе которых у них сложились отношения, способствующие конструктивному поиску мирного пути выхода из кризиса. Это в конечном счете стало основой для проведения пятидневной встречи в Ки-Уэсте, штат Флорида (США) в апреле 2001 года, где формат переговоров был расширен участием посредников из России, Франции и Соединенных Штатов.

По общему мнению, эта встреча стала подлинным прорывом, и Алиев и Кочарян сблизили свои позиции более, чем когда-либо ранее. На столе переговоров было рамочное мирное соглашение, в котором оставался ряд нерешенных вопросов, требовавших дополнительного обсуждения. Целью нашей поездки на Кавказ и стало заполнение этих лакун.

Президент Гейдар Алиев выглядел недовольным. Азербайджанский лидер, ветеран советского Политбюро и КГБ сидел в окружении своей свиты за длинным столом, глядя в направленные на него телекамеры. Он выглядел раздосадованным престарелым монархом.

Мы прибыли в азербайджанскую столицу Баку, откуда начиналась кавказская поездка посреднической миссии. После флоридских мирных переговоров оба президента получили передышку для проведения широких консультаций у себя на родине. Планировалось, что следующая встреча президентов Азербайджана и Армении пройдет в июне в Швейцарии, где, как все надеялись, они смогли бы разрешить остающиеся разногласия.