Лорд-командор прим поднялся с трона и выпрямил свое сгорбленное тело. Когда-то Эйдолон двигался плавно, но сейчас походил на старика, в котором жизнь поддерживали яды, что текли в его искалеченном теле. Только голос все еще оставался смертоносным: раздутая слуховая аугметика и такие же гортанные мешки могли выпустить разрывающий плоть звуковой ураган.

Вон Калда смотрел на господина с чем-то вроде восхищенной ненависти. Он бы с радостью отправил лорда-командора под ножи, изучил бы оставшиеся после воскрешения шрамы и раскрыл бы секреты, создавшие такое восхитительное чудовище. И подобный экземпляр преумножил бы уже пережитое им видение, хотя это было невозможно. Возможно, однажды, когда война закончится и появится время для этого… Но в данный момент он просто поклонился.

– Соберите флот и отправьте сообщение Коненосу, – приказал Эйдолон и, прихрамывая, сошел с тронной площадки. – Пошлите на помощь «Сюзерену» символический отряд, а затем назначьте встречу со всеми соединениями в сенсорной тени Врат. Мы отправимся в Калий, как только к нам присоединяться наши братья.

– Ваша воля, – Вон Калда последовал за Эйдолоном – Прошу прощения, а как же примарх?

Эйдолон сухо улыбнулся Вон Калду.

– Если ты сможешь найти нашего возлюбленного Отца, тогда, всенепременно, сообщи ему. Возможность прижать Хана может отвлечь его от потакания собственным желаниям, хотя я сомневаюсь в этом.

Он захромал дальше, явно все еще страдая от боли преобразования.

– Настанет день, когда мы не будем связаны волей этих незрелых богов. Сейчас же мы должны поступать так, как нас научили: вести их войны, притворяясь, будто мы хозяева собственной судьбы.

По мрамору заскрипели сапоги с золотыми краями.

– Но что за злые шутки играет с нами эта вселенная, – прохрипел Эйдолон. – И каких же глупцов выбирает для общения.

Капитан сухогруза «Терце Фалион» – головного корабля мемносского конвоя дальнего плавания III Легиона – Элеанора Кульба направлялась к наблюдательному мостику. Сервитор-подъемник убрался с ее пути, по-дурацки фыркая через железные защитные жвалы. Капитан подошла к двери и постучала по кнопкам панели доступа. Электроника дважды щелкнула, прежде чем поршни, наконец, заработали и покрытый ржавыми пятнами металл открылся.

На дальней стороне ее ждал старпом Фаэль Алобус и одетый в черное навигатор Кавелли. За их спинами слегка изогнутая крыша мостика спускалась к рядам бронированных иллюминаторов.

– Господа, – обратилась капитан твердым голосом. – За мной.

Троица спустилась на главную платформу. Тонкая полоса штампованного металла висела над ямами, в которых копошились законтрактованные матросы. В воздухе стояла вонь коррозии, человеческого пота и машинных смазок. Впереди, через освинцованные иллюминаторы, на людей взирала пустота.

Кульба ненавидела ее. Она проводила большую часть времени во внутреннем корпусе сухогруза, избегая смотреть в бесконечное небытие, которое было ее проклятье. Капитан никогда не хотела бороздить просторы космоса, но так как Великий крестовый поход высасывал ресурсы с каждого мира в растущем Империуме и забирал с планет всех, кто обладал хоть крупицей таланта или ума, то, в конце концов, она получила вызов, и агенты Администратума объяснили, какая судьба ее ждет.

И что хуже того, Элеанора выяснила, что хороша в этом деле. Управление сухогрузом было специфическим искусством, нечто средним между администрированием шпиля и каперством. Она была крепкой, в меру упитанной и вечно злой – все эти качества отлично служили ей во вспомогательных флотах Имперской Армии среди звезд.

Конечно же, старая Армия и ее командные структуры остались в прошлом. Кульба была предана картелю Мемнос, который давно присягнул на верность секторальному командованию в Лёбе, который в свою очередь некогда находился под властью терранской префектуры Федес, но последние два стандартных года входил в растущие внутренние районы миров-данников III Легиона. Капитан полагала, что через них ее верность теперь принадлежала верховной власти магистра войны, но по правде говоря, ей было все равно, от кого исходили приказы. Она зарабатывала на жизнь, продовольственные контейнеры продолжали прибывать по месту назначения, корабли ремонтировались и находились в рабочем состоянии. Имела место опасность, но так было всегда. Ее хозяева всегда были далеко, а их цели – непонятны. Она делала свою работу, дни шли, и другие люди строили великие планы об имперской мечте.

Но пустота оставалась ненавистной. Ничто и никогда этого не изменит.

– Так вы говорите о сигналах, – сказала Кульба, извлекая из покрытого маслянистыми пятнами кителя инфопланшет.

– Они не наши, – ответил Алобус, почесав один из своих подбородков. – Вторичные, от нашего флота.

– Кого именно?

– «Сюзерена». Корабля Легиона.

– Распознали сигнал.

– Нет. Он все еще передается.

Они дошли до главной обзорной платформы. Над ними простирался кристалфлексовый купол с металлическим переплетом, исполосованный тысячелетней пустотной грязью. Кульба вздохнула и посмотрела вверх.

Отсюда была видна половина ее конвоя, зависшая необъятной процессией над «Терце Фалион». Угловатые и широкоскулые транспорты уходили в темноту, испуская темно-оранжевое пламя двигателей. Длина каждого корабля превосходила пять километров, хотя большую ее часть занимали колоссальные ряды модулей и контейнеров. Никто из членов экипажа не заходил туда, так как единственными заселенными секциями судов являлись крошечные блистеры в носовой части корпусов, где находились главные мостики. Все остальное пространство кораблей были безмолвным, изолированным и запертым.

Кульба увидела скользящее над ними днище «Рево Сатисы», наблюдая, как с величественной неторопливостью проплывают бесчисленные ряды грузовых модулей. За эти кораблем находилась «Дочь Лёба», а за ней – «Холод звезд».

– Сколько времени до входа в варп? – спросила Кульба.

– Три часа, – тихо ответил Кавелли.

Кульба не смотрела на него. Навигаторы ей тоже не нравились. От их третьего, закрытого повязкой глаза, ксеродермы и шаркающей походки у нее бежали мурашки по спине. Кроме того, от Кавелли плохо пахло, причем всегда. Вонь была слабой, неопределимой, какой-то феромон или другой признак мутации.

– Мы могли бы совершить прыжок сейчас, – сказала капитан.

– Тогда потеряем треть конвоя, – ответил Кавелли с извиняющейся улыбкой. – У меня нет манифольдов для девяти транспортов.

– А у нас есть приказы, – напомнил капитану Алобус. – Приказы Легиона.

Кульба смачно сплюнула за край платформы. Внутренности скручивало от пустотной тошноты. За кристалфлексовым пузырем на нее смотрели звезды – злые и вечные.

– Насколько близко они? – спросила Элеанора, смирившись с необходимостью ожидания в реальном пространстве. Чем раньше конвой войдет в бушующее пекло варпа, тем раньше они узнают, сколько из них доберутся до теснины в целости и сохранности.

Алобус сверился с змеиноголовым хроноавгуром, встроенным в тыльную часть волосатой руки.

– Менее чем… Ого, я ошибся. Поступают новые данные. Они должны быть раньше.

В этот момент Кульба все поняла. Они никогда не прибывали раньше времени: воины III Легиона были ошеломительно быстрыми, но все еще сохраняли свою педантичность. Если у них была хроноотметка, то они должны придерживаться ее.

– Высылайте все дозоры, – приказала капитан и, прищурившись, уставилась во тьму. – Передайте им, если что-нибудь увидят на курсе перехвата, пусть открывают огонь.

Она нажала тревожную бусину на ладони и почувствовала, что руки вспотели.

Алобус с сомнением взглянул на капитана.

– Госпожа, вы…

– Ничего не говори.

Кульба увидела, как вспыхнули плазменные факелы двигателей, и эскортные корабли конвоя по спирали устремились к границам конвоя, занимая боевые позиции. На мостике вспыхнули красным цветом боевой готовности люмены, а на когитаторах появились блики-метки.