Элизабет смотрела на Владлену, как если бы видела её в первый раз. Опыт подсказывал ей, что сейчас может последовать что-то особенно гадкое, а сердце нашёптывало, что брюнетка не лукавит.

— Ты мне не веришь… — усмехнулась Владлена. — Ты кушать хотела? Так достань всё и поешь по-человечески. Я могу уйти.

Мачеха покачала головой.

— Не уходи, лучше сядь. — И она достала открытую банку корнишонов с затонувшей на дне крошечной вилкой. — Вот блин… утонула…

— Ты же раньше не ела по ночам? — спросила Влади.

Элиза покачала головой.

— Нет, не ела. А теперь стыдно днём есть.

— Не поняла…

— Да я уже все запасы подточила, — улыбнулась та. — Помидорки уже давно ушли, теперь вот этих малявок покупаю.

— Лиз, ты чего? — Владлена, конечно, предполагала, но до сих пор не верила.

Вместо ответа Элизабет встала в профиль и демонстративно натянула на себе пижаму. Владлена отчётливо увидела чуть округлившийся животик.

— Ой… а сколько уже? — Падчерица подняла испуганные глаза на мачеху.

Та широко улыбнулась, как-то нелепо пожала плечами и совсем по-детски показала на пальцах четыре.

По щекам Влади сами собой потекли слёзы, она вскочила и порывисто обняла Лиз.

— Извини меня… Я тебя очень люблю… на самом деле. — Лопнула струна напряжения в груди ведьмы, и она чувствовала, едва ли не большее облегчение испытала и Элизабет.

— Я знаю милая, — Лиз едва заметно прикоснулась губами к волосам Владлены. — …Хочешь огурчик? — она с улыбкой отстранилась от неё.

— Нет, спасибо, — улыбнулась Влади. — Пойдём лучше спать?

* * *

Это был её второй выход в свет тёмного сообщества. И хотя первый раз прошёл вполне приемлемо, второй раз волнение захлестнуло Аниту. А причиной тому было странное поведение Аскольда. Ещё накануне приёма он достал из закромов своей матери целый гардероб вечерних платьев, и перемерил на подруге почти все фамильные драгоценности. И при этом напряжённо что-то бормотал:

— Слишком обязывает… Миленько, но не оценит. Хм… Тогда может… хотя, нет, оскорбится и проигнорирует…

На все вопросы он нервно отмахивался и зарывался в ворох юбок.

Накануне приёма Анита осталась в особняке. Ей было на удивление наплевать, что там думают родные… Пусть Владлена выкручивается как хочет, если охота.

И вот уже за пару часов до выхода герцог, взъерошенный и дикий, снова, совершенно игнорируя все вопли полуодетой Аниты, ворвался к ней и, казалось, едва замечая её, принялся за подбор подходящего платья из отобранных накануне. Сама девушка уже определилась и теперь, неловко вывернувшись, пыталась затянуть как следует корсет. Получалось медленно и неудобно.

— …Нет, это не пойдёт… Слишком ярко… Скромно… Не подходил… это можно… это не стоит… тааааак…

— Аскольд!

— …М-м… розовое платье… не. Красное? Сиреневое?..

— Чёрное!

— Та-ак… фиолетовое?.. Надевай!

Анита впервые смотрела на Аскольда как на умалишённого.

— Аскольд, ты что делаешь!?

— Мы же идём к Гробулль!

— И что?

— Эта светская львица должна тебя полюбить, принять на равных, сделать подругой. Иначе никто не будет с тобой общаться на Лысой Горе, кроме меня. Ясно?

— А при чём тут платья, туфли и ленты??

— Это же Натали!

— Мне это ни о чём говорит!

— Должно, ох, должно, моя дорогая Анита!

Наверное, никогда в преисподней не было более близких подруг, чем Натали Гробулль и Каролина Гнильвецких. Их обоих связывали молодость, красота и богемный образ жизни. Только Натали была, пожалуй, более свободолюбивой пташкой, нежели баронесса Гнильвецких. Истории двух подруг были чрезвычайно похожи: и та и другая были дочками мэров Лысой Горы, бывшего и настоящего, и обладательницами огромных состояний. И если Натали относительно повезло: её мать как бывший мэр Лысой горы получала немаленькое пособие, а сама Нати была наследницей огромного состояния её отца-француза, соизволившего отбросить тапочки, когда малышке было пять лет, то её подруга Каролина оказывалась меж двух огней: своим отцом и люто ненавидевшей её тёткой, Гильотиной Полежаловной Гнильвецких, которая под давлением своего властолюбивого брата была вынуждена подписать завещание в пользу своей племянницы.

Но вот однажды («в один чёртов денёк», — по выражению самой Натали) бывший мэр Лысой Горы Эттель Морквони познакомилась на очередном светском рауте с одним из известнейших шулеров и проходимцев ЛГ Аристархом Платоновичем Почесалкиным, уроженцем Восточно-европейской равнины. Но Эттель посчитала, что Почесалкин — великолепная партия для её дочери, которая порядком уж надоела бывшему мэру ЛГ своими выходками и неумением удерживать в руках деньги. Зеленоглазая блондиночка Нати наивно согласилась познакомиться с подачи maman с одиноким богатым дельцом Аристархом Платоновичем. Но бедняжка слишком поздно сообразила, чего от неё хочет стотридцатилетний Почесалкин. Она брыкалась изо всех сил, призывая на помощь Каролину, но ничто не могло сломить упорства Эттель и вредности Гильотины Гнильвецких, желавшей окольным путём лишить Каролину лучшей подруги. Но, несмотря на все мольбы и проклятия Натали, свадьба всё же состоялась. Теперь в своих письмах Каролине Нати подписывалась не иначе, как «Натали Гро Почесалкинн». За какие-то два года Натали родила двоих детей — мальчика и девочку, которых, однако, люто ненавидела и вообще ими не занималась, по крайней мере, мальчиком точно. Про девочку же она говорила: «У Роксанны такие миленькие подленькие зелёные глазки… прямо как у меня! Только на неё я могу возлагать свои надежды!»

Не прошло и пяти лет, как Аристарх Платонович Почесалкин и Натали перестали жить в одном особняке. Ещё спустя три года он забрал сына и уехал в Трансильванию, где, по рассказам очевидцев, сколотил нехилое состояние.

Что же касается Роксанны, и здесь Натали не повезло. Едва молодой Роксанне Почесалкинн исполнилось двадцать, она познакомилась с каким-то сомнительным магов из среды тех, чьи предки ещё во время Великой войны оказались за пределами и тёмно- и светло-магической преисподней. Одним словом он был тем, кого на Лысой Горе называли отщёпенцами. Ничтоже сумняшась, Роксанна бежала с ним от помешанной на светских раутах и бриллиантах мамочке. Стоит ли говорить, что Натали в течение года после этого изящно промокала платочком сухие уголки глаз на всевозможных светских мероприятиях. На деле же мадам Натали лишь облегчённо вздохнула.

И хотя вот уже сорок пять лет Нати не носила фамильное золотое кольцо с изумрудом, надетое когда-то на безымянный палец, она не переставала подписываться «Натали Гро Почесалкинн». И вот уже сорок пять лет после окончательного разрыва со своим супругом, оставаясь внешне прекрасной светловолосой ведьмочкой, Натали Гробулль вела исключительно светский образ жизни, живя на проценты от огромного состояния, оставленного ей давно покойным отцом и матерью, умершей десять лет назад.

* * *

Обычно они перемещались с Аскольдом по Лысой Горе пешком или телепортировались, куда было нужно. Это было быстро и удобно. Но сегодня происходило что-то странное: ради этой поездки Аскольд приказал заложить экипаж. Лошади тяжело переносили жизнь в преисподней, и потому были колоссальной драгоценностью. Такой драгоценностью, какую даже Аскольд Скелетто мог позволить себе с большим трудом.

Когда они говорили об этом раньше, Аскольд упоминал, что тело мага еще тем отличается от обывателя, что способность к магии компенсирует недостаток солнечного света, и только слабая человеческая психика требует иногда видеть солнце. А вот животные этим не страдают. Кажется, только крысы и тараканы могут переносить жизнь здесь…

Итак, в этот раз это был настоящий выезд, а не обыденная телепортация. Хотя и Анита, и Аскольд явно предпочли бы последнее.

Когда Мари была в Прабеле, она ни разу не почувствовала себя принцессой, хотя условно и могла бы ей называться. Сейчас же ощущения были, словно она — особа королевских кровей, и происходит нечто просто потрясающее. Тем более, что Аскольд, обычно с иронией глядящий на все светской действо, в этот раз был отвратительно серьезен.