- Того, которого выставил из Англии сэр Уолсингем? - спросил Фрайзерс.

- Именно того самого, что принимал участие во всех заговорах в пользу Марии Стюарт, того, который чванливо сказал сэру Френсису, когда тот объявил его персоной нон грата: "Бернандино де Мендоса рожден не организовывать заговоры в странах, а завоевывать эти страны". Испанский лис знал еще тогда [1584 год; Великая Армада двинулась летом 1588 года] о замысле прямой интервенции, уже одобренной папой римским.

- А бриллиант был оплачен? - вклинился в разговор Никол Скирс.

- Еще бы! Те документы стоили нескольких бриллиантов. Добавлю: с того времени мне не идет давнее прозвище "Джентльмен Безденежный".

Все это Роберт Поули выговорил с таким уважением и почтением к себе, что остальные покатилась со смеху. А толстяк только удивленно моргал. С чего это они словно рехнулись?

В эту минуту хозяйка, молодая вдова бывшего корчмаря "Скрещенных мечей" Булля, вместе со служанкой внесла в комнату вкусно пахнущий котел, хлеб, тарелку с мелко нарезанным луком и редиской, а также корзину с бутылками и кубками. Жадный до еды, Поули сразу же поднял крышку котла и даже крякнул от аппетитного запаха картошки с бараниной.

- Ты что, в самом деле собираешься в Лондон? - чуть ли не прокурорским голосом спросил он Кристофера.

- Остаюсь, - поднял руки вверх Марло. - Но на вашу ответственность!

- Об этом не беспокойся - ответим, - сказал Ингрем Фрайзерс.

- Ха, ответственность! Я только что возвратился из Гааги с важными бумагами. - Поули ткнул пальцем в сторону кожаной сумки на скамье. - Но, как видишь, не тороплюсь... Кстати, что у тебя нового по части твоих писаний?

- Да так, трагедия "Герцог Гиз". А вы знаете: Мария Стюарт из рода Гизов...

- Крис, неужели тебе до сих пор не дают покоя лавры старого болтуна Гомера? Учти, как это символично: он был слепым!

- Ну и что же, зато видел больше, нежели зрячие, - ответил Кристофер. А теперь благодаря именно Гомеровым писаниям мы имеем возможность поднять кубки за нашего славного предшественника, хитромудрого шефа Си-Ай-Си ахейцев сэра Одиссея из Итаки!

Шутка подействовала - в кубках зашипело вино. Как обычно, после первого кубка ели молча. Внизу, в трапезной корчмы, уже слышались голоса дневных посетителей - моряков и портовых клерков. Пояс Фрайзерса и кинжал со стуком свалились на пол. Ингрем наклонился и повесил его на место.

- Слышал я, - с набитым ртом сказал Никол Скирс, - будто ты, Кит, намереваешься бросить службу в Си-Ай-Си.

- Это не слухи, Никол, - поучительно поднял палец Кристофер, - и тебе передали верно. Так что это не слух, а точная информация.

- Но из-за чего ты решил осиротить это весьма уважаемое ведомство? спросил Фрайзерс.

- Агентурная разведка - не мое призвание. Мечтаю о другом.

- О чем?

- Буду писать, ребята!

- Но ведь ты же на протяжении десяти лет работал у нас, к тому же охотно и удачно. Вспомни, сколько раз мы брали верх над испанскими агентами, тайными легатами папы, французской католической лигой, орденом иезуитов! А теперь - все? Как тебя понимать?

- А очень просто. Я считаю, что когда отчизна в опасности, когда ей угрожает иностранная интервенция, обязанность и призвание каждого патриота - стать солдатом! В мирное время - это не обязательно.

- Эх ты, слепой Гомер! - подал голос и Поули. - Легко войти в игру, но трудно из нее выйти...

- Надеюсь выйти из нее так же быстро, как из тюрьмы Нью-Гейт.

- Не забывай, Кристофер, - со значением сказал Поули и тяжело глянул исподлобья, - ты из нее вышел второй раз, а господь бог любит троицу.

Воспоминание о первом заключении всегда угнетало Кристофера, и тут он стал хмурым.

Все произошло тогда из-за высокомерного Томаса Уотсона, склонного к злым шуткам.

Лорду Уолсингему следовало бы приструнить своих подчиненных за их безнаказанные поступки, а особенно Уотсона, потому что шутки его граничили с патологической жестокостью. Достаточно припомнить случай, когда он для развлечения вдохновенно и упрямо вдалбливал одной пострадавшей женщине, мужа которой неожиданно арестовали, что она - внебрачная дочь испанского короля и, значит, наследница короля Священной Римской империи, Испании, Португалии, Нидерландов, Италии, Сицилии, Англии и Шотландии, а возможно, в будущем - даже Франции. Вся Европа - под ее державною рукой! Так не стоит ли ей приказать, чтобы отрубили головы палачам ее мужа? Бедная женщина поверила в эту чепуху и, к радости Уотсона, начала болтать лишнее, вследствие чего и сама попала в тюрьму и чуть не была сожжена. Но в последний момент судьи опомнились и несчастную женщину всего лишь голой выставили под плети палачей на потеху охочих до развлечений уличных ротозеев... Мерзавец этот Уотсон! А он, Кристофер, слишком долго находился на континенте, исполняя под видом путешествующего студента задания Си-Ай-Си, чтобы знать хорошо о внеслужебных развлечениях своих островных коллег. Именно Уотсон, злопамятный и мстительный, втянул Кристофера, который только что вернулся из Шотландии, в хитро замышленное убийство Вильяма Бредли, сына корчмаря в Нортон Фольгейте. Разве знал Марло, что за несколько дней до этого Уотсон, без копейки в кармане, поссорился с Вильямом, потому что тот не дал ему в долг, и запустил ему в голову пустым горшком.

- Кит, ты не забыл еще упражнения с мечом? - спросил тогда Уотсон.

- О чем идет речь? - поинтересовался Марло.

- Надо припугнуть одного дурака.

- Только припугнуть?

- Слово джентльмена!

18 августа 1589 года на Хог-Лейн-стрит произошел тот злосчастный поединок на мечах. Жители улицы начали звать констебля. Но тут появился вооруженный Томас Уотсон, который нанес Вильяму Бредли смертельный удар...

Разные люди работают в Сикрет Интелиндженс Сервис. Негодяи - тоже.

Словно продолжая эти грустные размышления Кристофера, Ингрем Фрайзерс добавил:

- Если бы тогда не было доказано, что Бредли убили при самозащите, ты с Уотсоном качался бы на перекладине. Но наш мудрый шеф, сэр Френсис, посчитал такое зрелище несвоевременным, а, значит, и неуместным.

- Что ж, труд драмодела тоже приносит свой хлеб, - философски заметил Роберт Поули. - Но про что ты собираешься писать, мой любимый Крис?