Кафе было рядом. В большом городе оно всегда где-нибудь по соседству.

Приятели сели за столик, а шарообразное, заплывшее жиром чудовище с визгливым лаем начало скрести когтями пол, стремясь добраться до хозяйской кошки.

- Виски, - сказал Джим официанту.

- Давайте два, - сказал собачник.

- А тебя здесь здорово раскормили, - сказал Джим. - И, кажется, основательно объездили. Не сказал бы я, что здешний воздух пошел тебе впрок. Когда я уезжал, все ребята наказывали разыскать тебя. Сэндч Кинг отправился на Клондайк. Уотсон Бэрли женился на старшей дочке старика Питерса. Я недурно заработал на скоте и купил изрядный кусок пустоши на Литл-Паудер. Осенью думаю обнести оградой. А Билл Роулин засел у себя на ферме. Ты помнишь Билла? Ну да, еще бы! Он же волочился за Марселлой... Прошу прощенья, я хотел сказать за той дамой, которая преподавала в школе на Прэри-Вью и выскочила за тебя замуж. Да, ты натянул нос Биллу. Как же поживает миссис Тэлфер?

- Ш-ш-ш! - зашикал собачник, знаком подзывая официанта. - Что ты выпьешь?

- Виски, - сказал Джим

- Давайте два, - сказал собачник.

- Марселла в добром здоровье, - промолвил он, отхлебнув виски. - Не желает жить нигде, кроме Нью-Йорка, она ведь отсюда родом. Снимаем квартиру. Каждый вечер в шесть часов я вывожу этого пса гулять. Это любимчик Марселлы. Признаться тебе, Джим, никогда, с сотворения мира, не было на земле двух существ, которые бы так ненавидели друг друга, как я и это животное. Его зовут Пушок. Пока мы гуляем, Марселла переодевается к обеду. Мы едим за табльдотом. Тебе никогда не приходилось есть за табльдотом, Джим?

- Ни разу в жизни. Я видел объявления, но думал, что это какая-нибудь игра, вроде рулетки. А как за ним едят - стоя или сидя? Это удобнее, чем за столом?

- Сколько ты здесь пробудешь? Мы могли бы...

- Нет, дружище. В семь двадцать пять отправляюсь домой. Рад бы побыть еще, да не могу.

- Я провожу тебя до парома, - сказал собачник.

Собака впала в тяжелую дремоту, предварительно прикрутив ногу Джима к ножке его стула. Джим хотел встать, покачнулся, и слегка натянувшийся поводок обеспокоил собаку. Раздраженный визг потревоженного пса был слышен на весь квартал.

- Если это твоя собака, - сказал Джим, когда они вышли на улицу, - кто мешает тебе привязать ее к какому-нибудь дереву, использовав это ярмо, надетое ей на шею в нарушение закона о неприкосновенности личности, уйти и забыть, где ты ее покинул?

- У меня никогда не хватит на это духу, - сказал собачник, явно испуганный таким смелым предложением. - Он спит на кровати. Я сплю на кушетке. Стоит мне взглянуть на него, как он бежит жаловаться Марселле. Но когда-нибудь я сведу с ним счеты, Джим. Я уже все обдумал. Подкрадусь к нему ночью с ножом и проделаю в пологе над его кроватью хорошую дырку, чтобы его покусали москиты. Я буду не я, если не сделаю этого.

- Что с тобой, Сэм Тэлфер? Ты сам на себя не похож. Я, конечно, не знаю этой вашей городской квартирной жизни... Но вот в Прэри-Вью я собственными глазами видел, как ты одним медным краном от бочки с патокой обратил в бегство обоих тиллотсоновских ребят. И разве не ты накидывал лассо на самого свирепого быка в Литл-Паудер и вязал его тридцать девять с половиной секунд по часам?

- А ведь и правда, а? - воскликнул Сэм Тэлфер, и что-то вспыхнуло на мгновение в его взгляде. - Да, это все было, пока меня еще не присобачили к этой собаке.

- А что миссис Тэлфер?.. - начал было Джим.

- Молчи, - сказал собачник. - Вот еще кафе. Зайдем?

Они стали у стойки. Собака брякнулась на пол у их ног и задремала.

- Виски, - сказал Джим.

- Давайте два, - сказал собачник.

- А я ведь думал о тебе, когда покупал эту пустошь, сказал Джим. - Жалел, что нет тебя, чтобы помочь мне управиться со скотом.

- Во вторник, - сказал собачник, - он вцепился мне в лодыжку за то, что я попросил сливок к кофе. Сливки всегда достаются ему.

- А тебе бы сейчас понравилось у нас в Прэри-Вью, сказал Джим. - Ребята съезжаются к нам с самых отдаленных ранчо, за полсотни миль. А мой выгон начинается в шестнадцати милях от города. Одну сторону обнести оградой, так и то пойдет миль сорок проволоки, не меньше.

- В спальню стараешься попасть через кухню, - продолжал собачник, - а в ванную комнату крадешься через гостиную, а оттуда норовишь проскользнуть назад в спальню через столовую, чтобы можно было отступить и спастись через кухню. И даже во сне он все время лает и рычит, а курить меня прогоняют в сквер, потому что у него астма.

- А разве миссис Тэлфер... - начал Джим.

- Ах, да замолчи ты! - сказал собачник. - Ну, что теперь?

- Виски, - сказал Джим.

- Давайте два, - сказал собачник.

- Что ж, мне, пожалуй, пора пробираться на пристань, заметил Джим.

- Ну, ты, кривоногая, вислозадая, толстопузая черепаха! Шевелись, что ли, пока тебя не перетопили на мыло! - заорал вдруг собачник с какой-то новой ноткой в голосе, и рука его по-новому ухватила поводок. Собака заковыляла за ним следом, злобно рыча в ответ на неслыханные речи своего телохранителя.

В конце Двадцать третьей улицы собачник толкнул ногой вращающуюся дверь.

- Ну, разгонную! - сказал он. - Ты что выпьешь?

- Виски, - сказал Джим.

- Давайте два, - сказал собачник.

- Не знаю, где мне найти человека, которому я мог бы доверить мой скот на Литл- Паудер, - сказал владелец ранчо. Тут нужен свой парень. Славный кусочек прерий, и роща там у меня, Сэм. Вот если бы ты...

- Кстати, насчет водобоязни, - сказал собачник. - Эта бешеная зверюга вырвала мне вчера кусок мяса из ноги за то, что я согнал муху с руки Марселлы. "Необходимо сделать прижигание", - сказала Марселла, и я был целиком с ней согласен. Вызвали по телефону врача. А когда он пришел, Марселла и говорит: "Помоги мне подержать бедную крошку, чтобы доктор продезинфицировал ему ротик. Надеюсь, он не успел наглотаться микробов, пока кусал тебя за ногу!" Ну, что ты скажешь?

- А что миссис Тэлфер... - начал Джим.

- Ах, брось ты это, - сказал собачник. - Выпьем?

- Виски, - сказал Джим.

- Давайте два, - сказал собачник.

Они направились на пристань. Скотовод шагнул к билетной кассе.

Внезапно душераздирающий собачий визг сотряс воздух. За первым увесистым пинком быстро последовал второй и третий, и кривоногий студень, отдаленно напоминающий собаку, сломя голову припустился без провожатого по улице, всем своим видом выражая крайнее возмущение.