Чтобы обеспечить защиту границ, Лев III и его сын начали повсеместно распространять режим фем, деля большие области VII в. на округа, более многочисленные, менее протяженные и легче защищаемые; кроме того, эта система предоставляла им важное политическое преимущество, так как она ослабляла ту власть, которую давало стратигам обладание чересчур обширными территориями, и уменьшала проистекавшую отсюда опасность восстаний. В то самое время как военный закон восстанавливал дисциплину в армии, старательная, часто суровая финансовая администрация поставляла казне доходы. Земледельческий закон имел целью ограничить опасное развитие крупных доменов, приостановить исчезновение мелкой частной собственности, обеспечить крестьянам более сносные условия существования. Морской закон поощрял развитие торгового мореходства. {58} Но особенно улучшила отправление правосудия и с большой ясностью внесла в закон совершенно новый дух человечности и равноправия великая законодательная реформа, которую ознаменовала публикация гражданского кодекса, называемого Эклога (739). После полувекового правления два первых Исавра сделали империю богатой и цветущей, несмотря на чуму, опустошившую ее в 747 г., несмотря на волнения, вызванные иконоборчеством.
II
ИКОНОБОРЧЕСТВО (726-780)
Чтобы завершить дело восстановления империи, Лев III и Константин V попытались провести еще и значительную религиозную реформу. Они запретили иконы, стали преследовать защищавших их монахов, и вследствие начатой ими серьезной борьбы, называемой иконоборчеством, они сохранили в истории прозвище иконоборцев.
Историки часто неправильно понимали характер религиозной политики исаврийских императоров и недооценивали ее цель и значение. Причины, вызвавшие ее, были одновременно и религиозные и политические. Много благочестивых душ в начале VIII в. было оскорблено избытком суеверия и в особенности тем местом, какое занимало в жизни византийцев поклонение иконам, вера в их чудотворные свойства, обыкновение соединять с ними все человеческие поступки и интересы; многих умных людей беспокоило то зло, которое таким образом причинялось религии.
Враждебное отношение к иконам было особенно сильно в Азии; Лев III, по происхождению азиат, разделял это чувство. Ни он, ни его сын не были, как то иногда думают, вольнодумцами, рационалистами, предшественниками реформации или революции; это были люди своего времени, благочестивые, верующие, даже богословски образованные, искренне заботившиеся о реформе религии путем очищения ее от всего того, что казалось им идолопоклонством. Но вместе с тем это были государственные деятели, поглощенные заботой о могуществе и спокойствии империи. А огромное количество монастырей и их непрерывно растущие богатства создавали для госу-{59}дарства серьезную опасность. Иммунитеты, которыми пользовались церковные владения, уменьшали доходы казны; значительное количество людей, вступавших в монастыри, отнимало у земледелия работников, у армии - солдат, у общественных учреждений чиновников. Влияние же, какое имели монахи на души верующих, и их могущество, проистекавшее отсюда, делали их особенно опасными. Именно против такого порядка вещей и пытались действовать Исавры, особенно Константин V; запрещая иконы, они наносили удар монахам, которые обретали в культе икон наиболее могущественные средства воздействия на мирян. Несомненно, начатой таким образом борьбой исаврийские императоры открыли длительную эру смут; несомненно, этот конфликт повлек за собой весьма серьезные последствия в области политики. Однако те, кто хочет судить о государях-иконоборцах справедливо, не должны забывать, что в своем начинании они встретили большую поддержку со стороны высшего духовенства, завидовавшего влиянию монахов, и армии, в большинстве состоявшей из азиатов; их поддержал не только официальный мир, но и народ, нельзя забывать, что начатое ими дело имело и глубокие основания и несомненное величие.
В 726 г. Лев III обнародовал первый эдикт против икон, в котором, как кажется, он предписывал не столько их разрушать, сколько вешать более высоко - так, чтобы удалить их от поклонения толпы. Эта мера вызвала крайнее возбуждение: в Константинополе произошли яростные столкновения, в Греции вспыхнуло восстание, впрочем быстро подавленное (727); Италия поднялась вся целиком (727); папа Григорий II ограничился резким протестом против ереси иконоборцев, но его преемник Григорий III вскоре начал проводить более смелую политику и, не довольствуясь преданием иконоборцев анафеме (731), пытался одно время воспользоваться помощью лангобардов против императора. С другой стороны, в Сирии Иоанн Дамаскин метал громы и молнии против Льва III. Между тем эдикт применялся, по-видимому, с большой умеренностью; защитники икон не подвергались систематическому преследованию; и хотя патриарх Герман был низложен и замещен сторонником реформы (729), {60} хотя против церковных школ были приняты определенные меры, - вместе с тем восстание в Греции было подавлено отнюдь не сурово.
Однако борьба неизбежно должна была принять более острый характер. В том конфликте, где по существу сталкивались авторитет императора в вопросах религии и стремление церкви освободиться от опеки государства, скоро возникли принципиальные вопросы. Кроме того, Константин V, обладавший большей склонностью к богословию, чем его отец, привнес в борьбу свои личные мнения, выступив не только против икон, но и против культа богородицы и святых, а так как он обладал и более страстным характером, то вел борьбу с большим фанатическим пылом и с большей жестокостью.
Когда после десяти лет славы и процветания он укрепился на троне, поколебленном было восстанием Артавасда (740-742), он созвал в Иерии собор (753), который торжественно осудил иконы. Отныне государь мог наказывать упорствующих не только за неподчинение императору, но и за восстание против самого бога. Однако сначала он льстил себя надеждой убедить своих противников.
Только в 765 г. начались настоящие гонения. Иконы разбивали, монастыри закрывали или секуляризовали, превращали в казармы или гостиницы; монастырское имущество конфисковали, монахов подвергали аресту, тюремному заключению, истязаниям, ссылке; некоторые из них, как св. Стефан младший, погибли насильственной смертью; другие выставлялись на посмеяние перед народом, собранным на ипподроме. Много высоких должностных лиц империи было казнено или выслано. Патриарх Константин, сначала высланный, впоследствии был казнен (767). В продолжение пяти лет по всей империи свирепствовали преследования, быть может, менее ужасные, чем их изображают противники императора - смертные приговоры в целом были редки, - но все же чрезвычайно яростные. "Казалось, - говорит один современник, - что правительство намеревалось полностью искоренить монашество". Монахи стойко сопротивлялись; они мужественно страдали "за справедливость и истину". Все же многие уступали, многие бежали, главным образом в {61} Италию, так что, как с некоторым преувеличением говорит один современник, "казалось, что в Византии не осталось ни одного монаха".
Несомненно, что эта борьба была причиной беспримерной ярости, суровости, крайней жестокости и что она породила в империи глубокое волнение. Помимо этого она имела очень важные последствия. Уже Лев III своей попыткой сломить оппозицию папства, отделив от подчинения Риму Калабрию, Сицилию, Крит и Иллирию и подчинив их патриарху константинопольскому, усугубил недовольство пап и нерасположение населения Италии.
Когда в 751 г. Равеннский экзархат пал под ударами лангобардов, папа Стефан II, не колеблясь, отвернулся от еретической и неспособной защитить полуостров империи, чтобы обратиться к франкам за менее тягостной и более действенной поддержкой, и принял от победителя Пипина земли, некогда принадлежавшие Византии, которые отныне образовали светское владение пап (754).
Это был разрыв между империей и Римом. Константин V был готов на все, чтобы покарать папу, в котором он видел лишь вероломного подданного, незаконно присвоившего себе то, что принадлежало его господам. Все его усилия были напрасны. В 774 г. Карл Великий, вновь вторгшись на полуостров, торжественно утвердил дар Пипина. Византия сохранила в Италии только Венецию и несколько городов на юге полуострова. В результате сократившаяся в своих размерах империя оказалась отброшенной еще далее на восток; кроме того, этот разрыв стал источником серьезных осложнений и опасностей в будущем.