Бел Риоз потянулся к поясу из металлических звеньев, прилипшему к изогнутой стене. Когда с прикосновением его руки крошечное сцепляющее поле исчезло, пояс с чмокающим звуком отделился от стены. Внимание Риоза привлек эллипсоид у середки пояса, размером в грецкий орех.

— Так это… — произнес он.

— И был генератор, — кивнул Барр. — И это действительно был генератор. Секрет его работы сейчас открыть невозможно. Субэлектронные исследования показали, что он сплавился в единый комок металла, и даже самое тщательное изучение дифракционных картин не смогло выявить отдельных деталей, составлявших его до расплавления.

— Значит, ваше «доказательство» по-прежнему остается лишь пеной пустых слов, не будучи подкреплено ничем конкретным.

Барр пожал плечами.

— Вы требовали от меня моих познаний, угрожая исторгнуть их силой. Если вы решили им не верить, то какое мне до этого дело? Желаете ли вы, чтобы я прекратил рассказ?

— Продолжайте! — грубо сказал генерал.

— Я продолжил исследования своего отца после его смерти, и тогда мне помогла вторая из упомянутых мною случайностей, ибо Сивенна хорошо была известна Хари Селдону.

— А кто такой Хари Селдон?

— Хари Селдон был ученым в царствование Императора Далубена IV. Он был психоисториком, последним и самым великим из всех. Однажды он посетил Сивенну, когда она являлась большим центром коммерции, науки и искусства.

— Фи, — с кислым видом пробормотал Риоз, — какая из захудалых планет не утверждает, что слыла в былые дни страной изобилия и богатства?

— Дни, о которых я говорю, относятся ко временам двухвековой давности: когда Император еще правил самыми удаленными звездами; когда Сивенна была внутренним миром, а не полуварварской пограничной провинцией. В те дни Хари Селдон предвидел упадок имперской мощи и конечную варваризацию всей Галактики.

Риоз внезапно рассмеялся.

— Он это предвидел? Значит, он предвидел ошибочно, дорогой мой ученый. Полагаю, что вы именно так себя называете. Разве Империя сейчас не более могущественна, чем на протяжении прошлой тысячи лет? Ваши старые глаза ослеплены видом холодной пограничной пустоши. Как-нибудь побывайте на внутренних мирах, насладитесь теплом и богатством центра.

Старик мрачно покачал головой.

— Кровообращение начинает затухать с периферии. Чтобы процесс достиг сердца, потребуется немало времени. Я имею в виду видимый, очевидный для всех развал, отличный от внутреннего упадка, длящегося вот уже пятнадцать веков.

— Ну, так значит, этот Хари Селдон предвидел варваризованную Галактику, — шутливо сказал Риоз. — А что же потом?

— Поэтому он основал два «Установления» у самых противоположных краев Галактики…

Установления, где должно было вскармливаться, расти и развиваться все лучшее, молодое, сильное.

Миры, на которых они размещались, были выбраны очень тщательно, равно как и время, и окружение. Все было устроено настолько продуманно благодаря математической психоистории, потому что в будущем намечалась ранняя изоляция Установлений от имперской цивилизации с постепенным превращением их в зародыши Второй Галактической Империи. Тем самым неизбежная эпоха варварского междуцарствия сокращалась с долгих тридцати тысяч лет до одной тысячи.

— И откуда вы все это выкопали? Вы, кажется, знаете все подробности.

— Не знаю, и никогда не знал, — хладнокровно заявил патриций. — Это результат старательной подборки определенных свидетельств, открытых моим отцом и еще нескольких, найденных мною.

Основа зыбка, вся надстройка представляет собой романтические выдумки, заполняющие огромные пробелы. Но я убежден, что в главном это правильно.

— Вас легко убедить.

— Да неужто? Это потребовало сорока лет исследований.

— Подумаешь! Сорок лет! Я бы мог решить вопрос за сорок дней. В сущности, я думаю, что должен это сделать. Но это будет по-другому.

— И как же вы это сделаете?

— Очень просто. Я тоже могу стать исследователем. Я могу отыскать это Установление, о котором вы говорили, и поглядеть на все своими глазами. Вы сказали, что их два?

— Хроникеры говорят о двух. Но свидетельства были найдены лишь для одного, что вполне понятно, ибо другое находится у самого противоположного конца длинной оси Галактики.

— Что ж, мы посетим то, что ближе, — генерал поднялся на ноги, поправляя пояс.

— Вы знаете, куда лететь? — спросил Барр.

— В некотором смысле. В хрониках предпоследнего вице-короля, которого вы столь успешно укокошили, имеются подозрительные рассказы о внешних варварах. В сущности, одна из его дочерей даже была выдана замуж за варварского князя. Я отыщу дорогу.

Он протянул руку.

— Благодарю вас за ваше гостеприимство.

Дуцем Барр прикоснулся пальцами к его руке и церемонно поклонился.

— Ваше посещение было великой честью.

— Что же до информации, сообщенной мне вами, — продолжил Бел Риоз, — я отблагодарю вас, когда вернусь.

Дуцем Барр проводил своего гостя до дверей и тихо сказал вслед удаляющемуся мобилю:

— Если только вернетесь.

В комнате находились четверо мужчин; комната была уединенной, вдали от посторонних глаз.

Присутствующие быстро переглянулись, затем уставились на разделявший их стол. На столе стояли четыре бутылки и столько же наполненных бокалов, к которым никто не прикоснулся.

Наконец, человек, сидевший ближе к двери, вытянул руку и стал медленно, мягко отстукивать по столу какой-то ритм. Он сказал:

— Вы что, собираетесь вечно так сидеть и удивляться? Имеет ли значение, кто заговорит первым?

— Тогда первым говорите вы, — произнес крупный мужчина, сидевший напротив. — Вы-то и должны беспокоиться больше всех.

Сеннет Форелл хмыкнул — беззвучно и невесело.

— Потому что вы думаете, что я всех богаче. Что ж… Или вы ожидаете, что раз я начал, мне и продолжать. Полагаю, вы помните, что именно мой Торговый Флот захватил этот их разведывательный корабль.

— Но у вас самый большой флот, — сказал третий, — и лучшие пилоты; вы и в этом смысле богаче всех. Это было очень рискованно, но для каждого из нас риск был бы еще большим.

Сеннет Форелл снова хмыкнул.

— В рискованных делах сохраняется определенная возможность выигрыша. Это мнение я унаследовал от своего отца. В конце концов, когда идешь на риск, необходимо, чтобы итоги его оправдали. В этой связи прошу обратить внимание на то обстоятельство, что вражеский корабль был изолирован и захвачен без потерь с нашей стороны, и что он не успел предостеречь своих.

То, что Форелл был по боковой линии дальним родственником ныне покойного великого Гобера Мэллоу, открыто признавалось всем Установлением[2]. То, что он был побочным сыном Мэллоу, негласно принималось почти столь же широко.

Четвертый мужчина нервно помаргивал своими маленькими глазками. Слова его еле продирались сквозь тонкие губы.

— Захватив какой-то жалкий кораблик, не стоит почивать на лаврах. Вероятнее всего, это еще больше рассердит того молодого человека.

— А вы думаете, он нуждается в мотивах? — презрительно поинтересовался Форелл.

— Да, думаю; и это может избавить его от досадной обязанности фабриковать таковые, — четвертый собеседник медленно выговаривал слова. — Гобер Мэллоу действовал иначе. И Сальвор Хардин. Право ломиться грубой силой они предоставляли другим, сами же предпочитали уверенно и спокойно маневрировать.

Форелл пожал плечами.

— Во всяком случае, этот корабль действительно оказался ценным. И, хоть мотивы немногого стоят, корабль мы продали с прибылью, — в этих словах звучало удовлетворение прирожденного Купца. — Молодой человек прибыл из старой Империи, — продолжал он.

— Мы это знали, — с нескрываемой досадой заявил второй собеседник, тот, что был высокого роста.

— Мы это подозревали, — мягко поправил Форелл. — Если человек прибывает с кораблями и деньгами, с намерениями дружить и торговать, то следует по возможности соблюдать здравомыслие и воздерживаться от конфронтации, пока мы не удостоверимся, что вся его любезность на деле является фальшивой маской. Но теперь…