Хотя этот малыш не сдался. Он был полон решимости стать частью моей жизни, и чтобы мы оба вошли в доброжелательный круг нашей новой семьи. Мало-помалу я старался принять этих людей, как свою семью, и, в общем-то, они классные люди. Хотя я до сих пор не могу свыкнуться с этим.

Лукас повернул к длинной подъездной дороге к моему дому и остановил машину у лужайки.

- Мне зайти с тобой? – спросил он.

Я покачал головой:

- Нет, мне нужно побыть одному, - я посмотрел через ветровое стекло на дом, который казался еще более одиноким, чем обычно. – Лукас, спасибо, что был рядом последние несколько дней. Сам знаешь, я не очень хорош во всей этом хрени, и в голове сейчас просто пиздец, но я ценю то, что ты рядом.

- В любое время. Если тебе что-то понадобится, просто позвони, ладно? Плевать, что именно или сколько будет времени… что угодно.

Я потянулся к заднему сидению и забрал свою сумку.

- Спасибо, мужик.

Он откашлялся и заколебался на секунду:

- Завтра… я могу приехать и забрать тебя, мы можем поехать вместе.

От мысли о завтрашнем дне у меня сжало в груди. Хотел бы я как-то остановить время и отложить «завтра» на несколько лет. Блядь, да навсегда. Я не готов похоронить свою крошку. Я никогда не буду готов попрощаться с моей Кейти.

Я прижал пальцы по лбу:

- Э, да. Думаю, это неплохая идея. Не думаю, что смогу… - я тяжело сглотнул и постарался не дать волю слезам, которые угрожали вырваться на свободу и ни за что не остановиться. Я, мать его, не смогу совладать с этим.

- Вэндал, можешь не продолжать. Я буду здесь завтра утром. Уже на месте меня будет ждать Иви. С тобой все будет нормально?

Я откинулся на спинку сидения и покачал головой.

- Нет, черт возьми. Я уже никогда не буду в норме, Лукас.

- Мы все ее любили. Она была замечательным ребенком. Но ты должен попытаться двигаться дальше, понимаешь? Знаю, все это дерьмо разрывает тебя на части, но не позволяй этому затянуть тебя на дно. Договорились?

- Ага, - растеряно ответил я. – Будь здесь завтра.

Я вышел из машины до того, как разрыдался перед ним. Ни за что, блядь, на свете не дам слабину у кого-то на глазах.

Войдя в дом, я не почувствовал, что вернулся к себе. Я купил этот дом два года назад, когда, наконец, добился совместной опеки над Кейти. Мне хотелось, чтобы у нее была своя спальня, когда она будет ночевать у меня, и милый двор, где будет играть. Я старался дать ей некую нормальность в своем безумном образе жизни. Не то чтобы я что-то знал об этой норме.

Но теперь все это не имеет значения, потому что ее больше нет.

Дома было как-то жутко. Слишком тихо. Здесь больше не было жизни. Вот так просто, в одно мгновение все исчезло. У меня никогда не было семьи, да я никогда ее и не хотел, а потом неожиданно у меня появился незапланированный ребенок от какой-то чокнутой суки, которую я трахнул после концерта, а потом какое-то время держал поблизости, чтобы было с кем отрываться. Следующее, что я понял, я стал отцом и должен бороться против мира просто, чтобы видеться со своим ребенком. Я пропустил первые три года ее жизни, потому что ее мать просто хотела вести себя, как стерва. Кейти была ангелом и заслуживала большего, чем двоих уебков в роли родителей. Может, поэтому ее и забрали у нас.

Я медленно прошел по темному коридору и остановился у двери в комнату Кейти. Ее розовый ночник был включен, освещая комнату. Я не хотел заходить, но не смог остановиться. Сочетание ее присутствия и ее голоса стало невыносимым, и я упал на колени посреди комнаты. Боль в груди невозможно было сравнить ни с чем из того, что я чувствовал до этого, будто у меня вырвали сердце и разрезали на мелкие кусочки. До чего же я хотел вернуть ее. Хотел ощутить ее маленькую ручку в своей руке, еще раз уложить ее в постель. Подняв голову, мой взгляд упал на Тедди, укутанного медведя Кейти, которого она оставила здесь, чтобы «он заботился обо мне». Я подполз к небольшой кровати и положил голову рядом с маленьким медведем, которого еще несколько дней назад мы вместе укрыли ее одеялом, пока она не вернется. Прижав лицо к медведю, я больше не мог сдерживать слез.

Стоя на похоронах собственной дочери, я был не больше тени. Боль, которая терзает мое сердце и душу, превратила меня в неподвижного зомби. Я вроде как здесь, но меня здесь нет. Я стою рядом с маленьким, белым закрытым гробом, пока люди подходят колонной и говорят всякую хрень. Я молчу.

Закрытый гроб. Любой, кто когда-либо хоронил дорогого человека в закрытом гробу, знает, что под этой крышкой что-то ужасное. И я знаю это. И не могу перестать об этом думать. Я хочу открыть его и посмотреть на свою крошку. Хочу увидеть те увечья, которые она получила из-за меня, так я смогу мучать себя этой картиной всю оставшуюся жизнь. Мне нужно испытать ту боль, что она, должно быть, почувствовала. Я хочу проживать ее и страдать, как того заслуживаю.

- Вэндал? – скрипучий голос моей бабушки выдернул меня из размышлений.

Я повернулся и опустил глаза где-то на фут, чтобы встретиться взглядом с бабушкой. Она сжала мою руку:

- Не погружайся в мрачные уголки разума, милый. Кейти всегда будет присматривать за тобой. 

- Бабуль…

Она потянулась к моей руке, и я сделал то же самое, потому что нет способа избежать чего-то, когда бабуля этого хочет. Она – это пять футов седовласой почтительности. Это женщина, которая пять лет назад отыскала меня, когда узнала, что у ее сына было два взрослых сына, о которых он никогда ей не говорил. Это она настояла, чтобы мы с Лукасом получили равные доли миллионов в наследство от нашего деда. Бабуля изменила мою жизнь. Если бы только она разыскала нас раньше.

Она вывела меня на крыльцо у похоронного дома. Свежий воздух хорошо на меня подействовал и помог немного очисть голову.

Она улыбнулась мне и погладила мои длинные черные волосы. Только ей я разрешал касаться своих волос.

- Потерять ребенка – это худшее, через что человек может пройти, - сказала она, снова заговорив. – Частичка нас умирает вместе с ним.

Я кивнул и задался вопросом, кого из детей Валентайнов она похоронила и когда.

- Лучше не станет, - продолжила она, - cам знаешь, какой бред говорят люди на эту тему. Но ты научишься двигаться дальше, а ее образ будет жить в твоем сердце. Боль никогда не уйдет. Ты всегда будешь размышлять, как бы она выглядела во столько-то лет или во столько-то. Ты будешь развивать с ней тайные отношения, и это нормально.

Она сильнее сжала мою руку:

- Ты сможешь пройти через это, Вэндал. Ради нее и ради себя.

- Это моя вина, бабуль. Я никогда не должен был садиться в ту чертову машину.

Я по-прежнему винил себя, хотя расследование аварии и не дало результата. Другой водитель выпил пару стопок за ужином. Он не был пьян, но вполне мог быть не совсем трезв. Я знаю, что меня оправдали. На дороге было темно, к тому же, на том участке много поворотов. Может, мы оба виновны и оба отключились в тот самый роковой момент. Я никогда не узнаю этого наверняка, но глубоко внутри, в районе кишечника, я знаю, что это моя вина.

- Милый, жизнь сама по себе – это серия ошибок, сожалений, неправильных решений, трагедий и лишь иногда проблески удачи. Это не твоя вина. Ты любил ее. И ты бы никогда не причинил ей боль.

Я покачался вперед и назад на ногах. Я слышал ее слова, но не знал, смогу ли когда-нибудь поверить им. 

Я остался у могилы Кейти, пока все не разошлись, после того как Деб в истерическом плаче увезла ее семья.

- Вэндал, нам пора идти. - Я почти забыл, что Лукас был здесь, стоял, прислонившись к огромному дубу, наблюдая за мной.