— Отлично, Ватсон, — пробормотал Беркович, читавший в это время статью о том, как некий подрядчик пытался дать взятку правительственному чиновнику.

— Кстати, — продолжала Наташа, — ты не считаешь, Боря, что нам с тобой тоже нужно выбраться на люди? Или в гости пойти, или к себе кого-нибудь позвать.

— Да, — кивнул Беркович, не прерывая чтения. — Как насчет того, чтобы съездить к Лотманам?

— Неплохая идея, — согласилась Наташа, но не успела сказать больше ни слова: откуда-то сверху донесся такой пронзительный женский визг, что у нее заложило в ушах, а Беркович вскочил на ноги, уронив газету.

— Что… Кто? — пролепетала Наташа и бросилась к распахнутому окну. Беркович встал рядом с женой и прислушался. Сверху, из квартиры супругов Нахмани, кроме музыки, доносился теперь еще и странный шум: кто-то кричал, кто-то, похоже, передвигал мебель, а потом музыка смолкла, и остались слышны только чьи-то сдавленные рыдания.

— Там что-то случилось, Боря, — сказала Наташа, крепко вцепившись в локоть мужа.

— Похоже на то, — согласился старший инспектор. — Я, пожалуй, поднимусь, посмотрю, не нужна ли помощь.

— Я с тобой, — сказала Наташа.

В квартире, расположенной этажом выше, на звонок дверь открыли почти сразу, на пороге стоял старший из сыновей Мири — Яаков. Он был бледен, как смерть, и увидев Берковича, без слов впустил его с Наташей в квартиру.

На диване в салоне лежала хозяйка квартиры Мири Нахмани, грузная женщина лет пятидесяти пяти, рядом на коленях стоял ее муж Рони, невестки с детьми столпились у накрытого круглого обеденного стола, а Гиль, младший сын Мири и Рони, кричал в трубку телефона, что мама умирает, и если скорая не приедет в эту же секунду, все будет кончено.

Наташа подошла к женщинам, а Беркович — к дивану.

— Маму укусил скорпион, — сообщил Яаков, и Беркович только теперь обратил внимание на то, что Рони, склонившись над женой, пытается высосать кровь из ранки на распухшей и красной, будто обваренный рак, ладони женщины. Мири тяжело дышала, глаза ее закатились, она пыталась что-то сказать, но губы не слушались.

— Откуда в квартире скорпион? — удивленно спросил Беркович, но ответа получить не успел — в салон ввалились медики из службы “Маген Давид адом”. Мгновенно оценив ситуацию, они поставили капельницу, вкололи Мири какое-то лекарство, измерили давление, после чего переложили женщину на носилки и понесли к двери. Один из медиков в это время расспрашивал Яакова о том, что произошло, и Беркович внимательно вслушивался в разговор.

— Мы сели обедать, — рассказывал Яаков, — мама подала курицу… Нахум захотел фруктов, это сын Гиля… Мама пошла на кухню, открыла холодильник, там были в пакетах сливы и персики… Она хотела достать несколько слив и вдруг ужасно закричала… — от воспоминания Яаков содрогнулся. — Я подбежал и увидел, как по маминой руке ползет скорпион. Я смахнул его и раздавил каблуком…

— Покажите, — попросил медик, и Беркович следом за ним и Яаковом направился в кухню.

Раздавленный скорпион лежал в полуметре от холодильника, парамедик, обернув ладонь салфеткой, поднял насекомое и рассмотрел.

— Плохо, — сказал он мрачно. — Это желтый скорпион.

— Ну и что?! — воскликнул Яаков. — Какая разница?

— Если повезет… — пробормотал медик и направился к двери — следом за коллегами, уже вынесшими из квартиры носилки.

В больницу вместе с Мири поехали Рони и Гиль, Наташа как могла утешала невесток хозяйки и их детей, Беркович разговаривал с Яаковом, не находившим себе места.

— Мама купила фрукты на рынке, — возбужденно говорил Яаков. — Нужно этих торговцев убивать! Почему они не проверяют товар, прежде чем выкладывать на прилавок? В прошлом году в горе арбузов нашли змею!

Звонок телефона ударил по нервам, Яаков схватил трубку и едва не выронил ее, услышав голос брата.

— Мама умерла, — сказал Гиль. — Мы только до приемного покоя доехали…

Закричали женщины, заплакали дети, Наташа с ужасом смотрела на мужа, не зная, что нужно предпринимать в таких случаях, а Беркович стоял посреди салона и хмурился. Не нравилось ему что-то, но он не мог понять — что именно.

Он прошел на кухню, где на столе валялся брошенный медиком дохлый скорпион. Назвать насекомое желтым было трудно — скорее коричневым. Впрочем, какая разница? Все равно — гадость. Беркович не хотел брать скорпиона рукой, поискал глазами и наконец вспомнил: под столом он видел скомканную резиновую перчатку. Он наклонился — перчатка была на месте, Беркович поднял ее, расправил и… вместо того, чтобы надеть на руку, положил в карман. Скорпиона он взял салфеткой, как это до него сделал медик, и положил в пустую баночку из-под меда.

Выйдя в салон, Беркович сказал Наташе:

— Побудь тут, а я спущусь, хочу позвонить.

— Куда? — забеспокоилась Наташа. — О чем ты думаешь, Боря?

— Потом объясню, — сказал Беркович и вышел из квартиры. На лестничной клетке толпились соседи — все уже знали о трагедии в семье Нахмани и хотели помочь.

Спустившись к себе, Беркович позвонил эксперту Хану, который, к счастью, оказался в своей лаборатории, он только что закончил вскрытие тела несчастного бродяги, убитого вчера вечером в пьяной драке.

— Рон, — сказал Беркович, — у меня есть резиновая перчатка, с которой я хотел бы снять пальцевые отпечатки.

— Приезжай, — ответил Хан без особого восторга.

Полчаса спустя эксперт взял у Берковича перчатку, положил на лабораторный стол и посыпал фиксирующим порошком.

— Надеюсь, — сказал он, — ты ничего не испортил. Что это за перчатка, и чьи следы ты хочешь найти?

— Женщина сунула руку в пакет со сливами, и ее укусил находившийся там желтый скорпион, — начал объяснять Беркович. Хан перестал работать и поднял на старшего инспектора напряженный взгляд.

— Она умерла? — спросил эксперт.

— Да… Откуда ты знаешь?

— От укуса черного скорпиона существуют противоядия, — объяснил Хан. — А укус желтого скорпиона смертелен почти в ста процентов случаев.

— Да, она умерла, — вздохнул Беркович. — Под кухонным столом я увидел эту перчатку. Мне показалось странным… Во-первых, такие перчатки хранят обычно в туалете, ими пользуются для мытья унитазов. Во-вторых, перчатка, как ты видишь, вывернута почти наизнанку — впечатление такое, будто кто-то быстро снял ее с руки и бросил.

— Ты хочешь сказать…

— Я пока ничего не хочу сказать. На перчатке должны быть следы пальцев хозяйки квартиры, это очевидно. Но чьи еще?

— Не имея контрольных отпечатков, я тебе ничего сказать не смогу, — предупредил эксперт.

— Зафиксируй то, что есть, а потом посмотрим, что можно будет сделать, — попросил Беркович.

— Ты был прав, — сказал Хан четверть часа спустя. — Здесь три типа отпечатков. Много следов одного человека, который, скорее всего, пользовался перчаткой в повседневной работе. Поверх этих отпечатков другие следы, их немного, такие же есть на внутренней поверхности — этот человек, видимо, и стаскивал перчатку с руки, вывернув ее наизнанку. И еще два отпечатка третьего человека — такое впечатление, будто кто-то брал перчатку двумя пальцами уже после того, как второй стянул ее с руки.

— Третий? — озадаченно переспросил Беркович и добавил: — Ну хорошо, теперь остается только взять контрольные отпечатки у всех, кто находился в квартире… Кстати, там были муж погибшей женщины, два их сына с женами, и трое детей. Дети отпадают, верно?

— Да, это отпечатки пальцев взрослых людей. Ты думаешь, что муж или сын могли убить, подбросив в пакет скорпиона?

— Я не знаю — кто. Но ведь это очевидно: кто-то принес желтого скорпиона, взял в туалете резиновую перчатку, надел ее, положил насекомое в пакет, когда никого не было на кухне, а перчатку спешно стянул с руки и бросил под стол, потому что в квартире было много народа, и его каждую секунду могли застать… А потом пришла хозяйка, открыла холодильник…

— Серьезное обвинение, — сказал Хан. — Учти: был еще некто третий, который брал перчатку двумя пальцами.