Н. АСАДОВА: Девять минут первого в Москве. У микрофона Наргиз Асадова и наш экскурсовод в мир масонства Леонид Мацих. Здравствуйте.

Л. МАЦИХ: Добрый вечер.

Н. АСАДОВА: Доброй ночи, я бы сказала. Говорить сегодня мы будем о том, как масонские идеи повлияли на церковную реформу Петра. Откуда вообще у Петра идеи реформы церкви появились и почему мы считаем, что именно масонские идеи предопределили эту церковную реформу. С этого, пожалуй, и начнём наше обсуждение.

Л. МАЦИХ: Идеи реформировать церковь появились у Петра с того момента, когда он задумал реформировать державу в целом.

Н. АСАДОВА: А за что он так её не любил?

Л. МАЦИХ: Минуточку! Не нужно думать, что если хотят что-то реформировать — то это непременно не любят, может быть как раз наоборот. Не любят то, что оставляют в косном, стагнирующем, застойном состоянии. Он как раз очень любил своё отечество и поэтому желал ему процветания, которое в тот момент могло быть обеспечено только путём реформ. Но когда он это мероприятие небывалое задумал, он искал для себя союзников. И очень быстро убедился, на кого он может из общественных сил России опереться, а на кого нет.

И обнаружил, что церковь, как социальный институт, и религия, как доктрина — его главные в этом деле противники.

Н. АСАДОВА: Почему?

Л. МАЦИХ: Потому что религия по определению есть вещь достаточно консервативная, а в худших своих проявлениях косная. Ведь всякая религия считает себя силой вневременной. Она объявляет свои догматы действующими всегда и во всех обстоятельствах, неизменными. А государство должно отвечать на вызовы времени. В этом смысле Пётр решил очень быстро и резко, в духе своего бешеного темперамента кипучего, ответить на эти вызовы времени. Здесь церковь ему была никак не союзник.

Н. АСАДОВА: Да, все эти бесчинства…

Л. МАЦИХ: Было дело.

Н. АСАДОВА: Рядили девок пьяных в святых.

Л. МАЦИХ: Ну что делать… Что было, то было. Пётр Великий был человеком необузданного темперамента. Он иной раз не мог совладать с ним. Кроме того, надо учитывать византийскую привычку к холопству и холуйству его подданных, когда никто ему не говорил слова поперёк, а все поддакивали. Бесчинства имели место. Это были настоящие кощунства и бесчинства. Это называлось у него «все шутейшие, все пьянейшие Соборы», когда и девок срамных наряжали в святых, а то и в саму Богородицу и каких-то охальников, пьяниц наряжали патриархами и папами.

Это производило ужасающее впечатление на народ и упрочивало репутацию Петра, как антихриста. И более того, когда он вернулся из Великого Посольства, он немножко поостыл в этих бесчинствах, повзрослел и ума набрался за границей. Но народ, помня о его былых выходках и глядя на его новые дела, сказал, что царь-то наш православный в загранице помер, а его подменили на немчина поганого и жидовина. Это всё работало против репутации Петра.

Но он как-то с этим не считался, он полагал, что он прав. Его отношение к религии было очень болезненным. Он вырос в очень религиозной обстановке, демонстративно религиозной. И он со всей силой юношеского бунта религию и церковь не принял. Но поскольку он не мог этот свой протест облечь ни в какие осмысленные формы, это выражалось в духе бесчинств. А потом, когда он узнал от Ньютона через Брюса, что реформы церкви абсолютно необходимы, церковь и деньги — два главных рычага архимедовых, он стал искать средства.

Но здесь Брюс ничего не мог ему посоветовать. Брюс был протестант и он в дела православия демонстративно не вмешивался. Кроме того, он был человеком очень к религии прохладно относящимся. Нужен был по-настоящему церковный человек. Не просто религиозный, а церковный деятель, князь церкви. И он долго такого искал, государь Пётр и нашёл.

Н. АСАДОВА: Ну, о том, кого он всё-таки, нашёл, кто помог ему провернуть церковную реформу, мы попозже поговорим. Брюс на первых порах, и как мы выяснили в прошлой передаче, он был масоном, по крайней мере, существуют такие данные в архивах масонских отдельных.

Л. МАЦИХ: Несомненно.

Н. АСАДОВА: Он каким-то образом пытался обуздать Петра в его бесчинствах? Почему появилась идея какой-то реформы церкви, а не, может быть, её уничтожения или просто её отмести как-то

Л. МАЦИХ: Надо разделить Ваш вопрос на три плоскости. Во-первых, об уничтожении церкви или о том, чтобы её отмести куда-то, никто, разумеется, не помышлял. Это означало вызвать просто Гражданскую войну в стране. При поголовной религиозности населения. Таких целей никогда никто не ставил. Второй аспект — урезонивал ли Брюс Петра. Да. Брюс был человеком хладнокровным и не склонным к эмоциональным метаниям. Пётр был же человеком необузданного темперамента и некоторые даже говорят, что страдал эпилепсией. И всё это дурно сказывалось на его характере.

Что касается третьего аспекта, речь шла о том, чтобы или церковь сделать своим союзником, либо, если это не удастся, то сделать так, чтобы, как говорили, противники петровских церковных реформ, чтобы один орёл на гербе второго заклевал. Чтобы священство и царство не были в равных позициях, но чтобы царство, государственная власть, явно и однозначно подмяли бы под себя священство и церковь.

Н. АСАДОВА: И друг Петра Меньшиков Алексашка, потом князь Меньшиков светлейший, он так же набрался этих идей, но так, вскользь, и в связи с этим воздвиг Меньшикову башню, о которой мы сегодня поговорим. Вызов православию.

Л. МАЦИХ: Да, это Вы очень точно определили. Насчёт Вашего предыдущего термина «провернул церковную реформу», тут я бы спорил, а насчёт Алексашки Меньшикова, который набрался идей — это очень верно Вы подметили. Он именно идей набрался. Он их не понял и они остались у него не переваренным грузом. Но он хотел сделать нечто по нраву царю, во-вторых, он всей душой не любил прежний порядок, при котором он был никем. И он не любил Москву, которая помнила его Алексашкой, пирожником, его упрекали худородностью, что он там пироги с собачатиной торговал. Смеялись над ним в той самой Мясницкой слободе, где он хотел эту башню воздвигнуть, где он специально прикупал участки, будучи сержантом Преображенского полка.

И в конце-концов, эту башню построил. Именно башню, как вызов. То есть, есть такая плебейская реакция на великую идею церковных реформ.

Н. АСАДОВА: О том, что знают нынешние жители Москвы о Меньшиковой башне, мы попытались выяснить рядом с Меньшиковой башней. И туда сходил и поговорил с проходящим мимо народом Алексей Дурново.

А. ДУРНОВО: Церковь, конечно, красивая, уютная, приятная, сфотографировать хочется. Но когда, кто и зачем построил — бог его знает. Вот такое резюме моего похода в Архангельский переулок и общения с прохожими. Лишь единицам известна история здания, да и то очень приблизительная. Зато церковь Архангела Гавриила, она же Меньшикова башня, пришлась по вкусу всем, кто смотрел на неё. Елена Дмитриевна по моей просьбе пять минут осматривала Меньшикову башню и отметила некоторые её архитектурные особенности.