Десятком секунд позже капитан Гленн поставил перед ней чёрный чемоданчик.

— Она жива? — коротко спросил он.

— Если верить медблоку, пока да, — Хелена торопливо открывала покрытый остатками губки и грязи трофей. — Расстегните ей комбинезон, искусственное дыхание не прекращать.

Она аккуратно прилепила на обнажённую кожу электроды и запустила управляющий компьютер. Затем, убедившись, что тот готов к работе, включила программу. Баллон с газовой смесью остался в своём гнезде: здесь он пока не требовался.

— Пока хватит, но будьте готовы продолжить, — велела ординатор.

— Дышит, — сказал Джеймс. Хелена поглядела на грудь Фионы и с облегчением увидела, что та и впрямь поднимается и опускается. Аппарат весело пиликнул, выводя на экран текущее состояние пациента. «Подключите датчик сфигмографа», замигала надпись в углу.

— Что такое сфигмограф? — спросил Джеймс.

— Прибор для измерения пульса, — ответила ординатор. — По-хорошему стоит отключить медицинский блок комбеза и прикрепить эту штуку, чтобы компьютер мог нормально следить за состоянием пациента. Но в нашей ситуации…

— Что это за яд? — перебил её американец. Хелена пожала плечами.

— Нечто вроде тетродотоксина, судя по всему, — она вновь посмотрела на Фиону. Та будто спала. — Что отравило Софи, я не знаю, но это совсем другое.

— Я думал, вы аналитик, — медленно проговорил Олег. — Ну, из тех, кто в офисе сидит и за дверь носа не показывает, а когда припечёт, только паникует. Был неправ и прошу прощения. За мысли.

— Я всего лишь прочла инструкции ко всему, что есть в дикоптере, и запомнила их, — усмехнулась Хелена.

— Многим этого «всего лишь» очень не хватает, — покачал головой спецназовец, садясь на камень. — Никогда не любил ординаторов, но сейчас… ну…

— Ничего страшного, — пробормотала Хелена. Теперь, когда всё закончилось и наступила передышка, её слегка трясло. Адреналин, не иначе. И кортизол. Контролировать это она не могла, и мысли разбегались, не позволяя сконцентрироваться. — Кто-то ещё выжил?

— Нет, — ответил сидевший возле Фионы Джеймс. — В машине трупы Густава и Яна. Они сидели ближе к кабине, кажется, их посекло обломками. Остальных не видел, наверное, тела уже ушли на глубину.

— А помощь с материка?

— Наше падение видели с Химеры-2. Наши датчики жизнедеятельности ещё работают. Конечно, связь уже не добивает до них, но Драгомиров должен знать, что мы остались живы. У меня с собой несколько сигнальных ракет, если услышим вертушку, дадим им знать, что мы ещё не померли.

— Осталось только его дождаться, и лучше бы его, а не местных, — усмехнулся Олег.

— Местных? — растерялась Хелена. Она вроде бы понимала, о чём говорит этот человек, но как только пыталась задуматься и сформулировать что-то, оно тут же расплывалось, ускользая от понимания. Это пугало её. Это временно или нет? Последствия гормонального всплеска или чего-то ещё?

Может, вернутся и голоса, которых она наслушалась в тринадцать лет?

— Когда сбивают вражеский вертолёт, — сказал Олег, — за ним высылают поисковую команду. И кто успеет раньше, зависит от того, где сбили. Сейчас мы, как ни крути, на территории врага, а до людских станций двести километров.

— Значит, ждём гостей, — подытожил Гленн, и Хелена наконец поняла, что они имеют в виду.

Ей не понравились эти слова.

Она никогда не любила такого рода места. Деловые центры, администрации и все прочие муравейники, где не протолкнуться от чиновников, где правит бал бюрократия и чтобы пройти все процедуры быстро, нужно приходить с топором или автоматом. Снежана уже не застала живые очереди в кабинеты — всё-таки к семидесятым годам двадцать первого века в Украине сумели по-настоящему внедрить цивилизацию и в госучреждения, но достаточно наслушалась рассказов о них от старших товарищей. К тому же электронные очереди избавляли от траты лишнего времени вне кабинета, но никак не затрагивали происходящее внутри.

Здесь, однако, ничем таким и не пахло. Даже само здание производило совсем другое впечатление — наверное, из-за юности и футуристичности постройки. Как и прочие строения Мидгарда, административный центр был построен с помощью технологий 3D-печати, и дизайнер не скупился на красоты. Плавно изогнутые белые стены, широкие светлые окна, пластиковый пол под ногами — даже как-то неприятно было пачкать его уличной пылью. Нет, конечно, автоматический уборщик это вытрет, но всё равно…

Фасад — аккуратен и строг. Холл — не хуже, чем в европейских институтах. Всяких украшений вроде хрустальных люстр, конечно, пока нет, но вполне возможно, что когда-нибудь прикрутят и это. А пока что — просто и со вкусом.

Куда лучше больницы, во всяком случае.

Охранник молча подвёл её к нужной двери, на которой скромно значилось «Эдмунд Келлер, начальник Биологической службы», указал на табличку и пошёл обратно.

— Спасибо, — вздохнула Снежана, глядя ему вслед. Затем, немного потоптавшись перед дверью, постучала и нажала на ручку.

За столом сидел опрятно одетый мужчина средних лет с очень обыденным лицом. Его легко можно было представить себе в каком-нибудь Макдональдсе, в баре, смотрящим трансляцию матча по футболу или хоккею, да где угодно. И здесь, в скромном кабинете, в аккуратном деловом костюме с фиолетовым галстуком, тоже.

Разве что лежащие на столе ноги никак не вязались с образом высокого начальства.

— Добрый день, лейтенант. Садитесь, — Эдмунд быстро сел прямо и указал на свободное кресло.

Снежана молча села. Хозяин кабинета выдержал паузу, после чего сказал:

— Признаться, я бы не стал вытаскивать вас из больницы и прерывать лечение, если бы в этом не было необходимости. Надеюсь, вы простите меня за это.

— Ничего-ничего, — быстро ответила Снежана. — Я понимаю.

— То, что я сейчас скажу, должно оставаться в секрете по меньшей мере три дня, — продолжал Эдмунд. — Насколько мне известно, вы знакомы с доктором Хеленой Моргенсен?

— Да. Я эвакуировала её из Вестмааса.

— Тогда вы знаете, что она — ординатор, и лишних вопросов задавать не будете. По её расчётам, на Фрейе с высокой долей вероятности живут разумные существа. Когда я звонил вам утром, я ещё не был уверен в этом. Но теперь сомнений не осталось.

— Я слушаю, — ровным голосом сказала Снежана, хотя внутри она растерялась. Чего от неё могут хотеть?

— Наша экспедиция на один из плавучих островов провалилась. Она была атакована из засады, и засаду эту устроили совсем не дельфины. Один из дикоптеров сбит, сейчас туда вылетают спасатели. Главная же проблема в том, что мы не знаем, как именно выглядит наш враг. Известно только, что он, скорее всего, ведёт подводный образ жизни.

— Подводная лодка, — сказала Снежана, вспомнив собственную глупую шутку, оказавшуюся правдой.

— Да. Сейчас наши инженеры модифицируют проект одного из старых судов для океанических исследований. Но, к сожалению, у нас нет ни одного человека, кто умел бы управлять им, хотя есть вся документация…

— Но почему я? — изумилась девушка. — Я же пилот, тёмная энергия, а не подводник! Я могу поднять в воздух дикоптер, вертолёт, лёгкую авиацию, но на кораблях в жизни не плавала!

Эдмунд глубоко вздохнул.

— Вы ведь знаете, почему, — сказал он.

Снежана отвела взгляд.

— Вы — модификант, — жёстко продолжил мужчина. — Вы скрываете это ото всех, я понимаю. Но среди попавших на Фрейю людей вы — единственный модификант-мнемоник, знакомый с вождением нестандартного транспорта, что даёт вам преимущество перед всеми остальными.

— Откуда? — тихо спросила Снежана.

— Я был одним из тех, кто встраивал в вас изменённые гены.

Этот ответ окончательно добил её.

С самого детства она знала, что не такая, как нормальные люди, хоть с виду ничем от них не отличается. Повезло ей только в том, что остальные дети вокруг тоже были «не такими». Её обследовали врачи, с ней работали специальные учителя. Снежана впитывала знания, как губка, с лёгкостью запоминала самые сложные стихи, теоремы, методы и решения. Приступая к новой задаче, ей требовались лишь осознать принцип, а дальше включался созданный генетиками механизм, и новая информация намертво закреплялась в мозгу.