— Не слишком-то этично. Это было одной из причин, почему я отказалась сдать генетический материал для Келлера.

— А рациональное мышление вообще по своей сути противоречит любой этике, — горько улыбнулся Рыжков. — Я знаю только то, что мы провалили создание хомо суперус. И выяснили, что это в принципе невозможно. Если только не отказаться от всего человеческого вообще.

— А кибернетика?

— Все наши компьютеры — цифровые устройства. Мозг — аналоговое. Разумеется, существуют преобразователи, но одно дело — перевести в цифру звук, и совсем другое — мысль. Срастить мозг человека с компьютером и киборгизировать его невозможно, для этого потребуются совершенно немыслимые устройства. Твой имплантат ведь, по сути, просто линейный выход: обычное хирургическое сращение нервов, то же самое, что с кибернетическими протезами. Например, по одному из оптоволоконных кабелей компьютер транслирует тебе информацию о своём состоянии, и ты видишь в голове его рабочий стол. Ровным счётом то же самое, что тактильные ощущения от протезов. Понимаешь? Особенности мышления позволяют тебе воспользоваться компьютером как дополнительным инструментом, но им нельзя заменить мозг. Сделать искусственный глаз — ради бога, искусственную руку, которая будет управляться мыслью — пожалуйста, мыслеуправление компьютером — да, да, но не изменить разум.

— Тупик.

— Тупик для тех, кто хотел создать сверхчеловека, — покачал головой Рыжков. — Твоя Фиона, так же как и та девица, которая пилотировала «Трайдент»… ну, да, её взяли из-за линии ускоренного обучения, потому что подводников не было… да и остальные контрольные модификанты — они оказались более перспективным направлением. Конечно, ординаторы тоже нужны. Но в глазах Келлера вы — инструмент, а Фиона и остальные — общество.

— Неприятно сознавать себя инструментом. И то, что кто-то решил за меня, куда я пойду, — Хелена не скрывала злости. Редкая эмоция, и оттого приятная.

— Никто не решает за тебя, — терпеливо пояснил её собеседник. — Тебе лишь дают шанс. Нельзя создать модификанта под какую-то конкретную работу и разграничить общество на касты, потому что всегда останется выбор, куда пойти. Даже если генетики найдут способы специализировать человека, они не смогут вложить в его разум любовь к профессии. Ты — ординатор, и ты можешь быть математиком, строителем, инженером, лингвистом, филологом, пилотом… биохимиком. Твоя основная сфера — анализ, но этим она не ограничивается. Ты можешь быть даже военным офицером, что доказала во время своей экспедиции на остров. Да, я читал отчёты о ней. Ты очень хорошо себя проявила.

— И всё-таки я — инструмент, — упрямо повторила Хелена.

Рыжков пожал плечами.

— Зато ты куда важней для общества, чем девяносто пять процентов его членов, — сказал он. — Потерю художника, который рисует синие квадратики на белом фоне и отправляет эти картины на выставки современного искусства, общество не заметит. Потеря ординатора, занятого разработкой препарата от патогенного грибка — это десятки тысяч смертей из-за того, что препарат не будет создан в срок.

— Генетический материал, — медленно проговорила Хелена. — Вы почти убедили меня это сделать.

— Я знаю подход к тебе, и будь уверена, если захотел бы, ты бы даже не заметила навязывания чужого мнения, — серьёзно заметил Рыжков. — Ординаторы нам очень нужны, в этом Келлер не лгал. Я согласен с ним, что мы должны рискнуть. Но окончательное решение остаётся за тобой.

— Да. И теперь я знаю ответ. Мне нужно лишь обдумать его.

— Десять минут до точки назначения, — сказала пилот.

Двигатели дикоптера ревели. Задание, которое передал Йозеф ещё на «Гагарине», свалилось точно снег на голову. Впрочем, ни Джеймс, ни девочка-пилот со странным именем Снежана, ни все остальные солдаты, прибывшие на станцию для исследовательской миссии в приливной зоне, удивления не высказали. Дерьмо случается, как говорят в народе, а на войне так особенно часто.

Бурно отреагировала лишь Фиона, да и то после того, как выяснилось, что она остаётся и никуда не летит. Кажется, эта неугомонная девица даже после приключений на «Сигюн» и пещеры, когда только расторопность Хелены спасла ей жизнь, так и не научилась осторожности. К счастью, ни биологи, ни любые другие учёные для задания не требовались, и Джеймс с чистой совестью заявил подруге, что подвергать её опасности не будет, да и не может: это попросту не в его компетенции.

Разумеется, такой ответ отнюдь не удовлетворил взбалмошную итальянку, но ничего слушать капитан больше не стал — пилот уже готовила дикоптер к взлёту.

Теперь они летели в джунгли — восемь коммандос, вооружённые до зубов и готовые стереть с лица Фрейи хоть самого дьявола. Если, конечно, тому вздумается прилететь сюда из того ада, что творится сейчас на Земле. В роли Князя Тьмы выступали акванты, и Джеймс чувствовал себя героем фантастического боевика, летящего на задание, где он будет раздавать оплеухи плохим парням.

Эти ощущения придавали ложную уверенность в себе, и он тщетно пытался избавиться от них. У него наспех собранная команда, ещё не успевшая по-настоящему сработаться, они не подготовлены к бою с инопланетянами, и это главное, о чём нужно думать. Иначе их всех ждёт гибель.

Стычка на острове не принесла никаких эмоций, кроме тревоги за Фиону. Сейчас же начиналась настоящая война: акванты в открытую напали на людей. Во всяком случае, именно такой аварийный сигнал поймала аппаратура станции.

— Вижу лагерь, — сообщила Снежана по рации. — Передаю картинку, на первый взгляд всё чисто. Готовьтесь, мальчики.

— Всегда готов, — вполголоса ответил Джеймс, и девушка заливисто рассмеялась. К ней присоединился сидевший напротив капитана Олег.

Оставив в памятки зарубку — спросить насчёт этого, Джеймс вцепился в ремни безопасности — дикоптер начал снижаться, и довольно быстро. Одновременно он взглянул на экран.

Посреди поляны стояла машина учёных — такой же дикоптер, как у них. Отличался он только тем, что корпуса двигателей залепила какая-то чёрная дрянь, похожая на смолу. Вздумай пилот взлететь, и винты разнесло бы в клочья.

— Приземляемся, — сказала пилот, и в хвосте дикоптера блеснула полоса дневного света. Двое солдат перехватили поудобней оружие и, не дожидаясь, пока рампа коснётся земли, спрыгнули вниз. Ещё двое встали у выхода, прикрывая разведчиков.

— Чисто! — донеслось снаружи.

— Выходим, — сказал Джеймс.

Лагерь был разгромлен полностью. Две палатки изорваны в клочья, походная утварь разбросана по всей поляне. Казалось, некий чудовищный зверь изрядно постарался, уничтожая всё это, даже кусты вокруг оказались посечены, но не пулями, а чьими-то лапами. Фридрих, следопыт, тщательно изучил землю и нашёл одну-единственную гильзу — кто-то всё же успел схватиться за оружие.

— Вон там кровь, сэр, — сказал он, указывая на пятно фиолетового мха возле одной из палаток. Рядом валялся разбитый планшет. Джеймс подобрал его и внимательно осмотрел — капли крови на нём уже запеклись и потемнели.

— Есть связь с пилотом вертушки научников, — услышал он по рации голос Снежаны. — Он сейчас откроет двери.

Задний люк машины и впрямь медленно открывался. Двое солдат встали рядом, держа автоматы наизготовку.

— Ну, неужели! — из нутра дикоптера показалась низкорослая фигура в сине-серебристом лётном комбезе. — Ребята, как же я рад вас видеть!

— Где остальные? — без обиняков спросил Джеймс.

— Уволокли в джунгли, — пилот сбежал на землю. — Я был в вертушке, аппаратуру распаковывал, когда они напали. Закрылся там, а они этой дрянью винты залепили, взлететь не смог…

— Давно? — перебил его капитан.

— Давно? — удивился пилот. — А! Не знаю, часа два назад. Они сначала пытались меня достать, но бесполезно.

— Сколько тут народу было?

— Двое солдат и четверо научников.

— Сэр, есть следы! — это Фридрих. — Много и разных!