- А, может, укольчик? - Елейно ласковым голоском вкрадчиво поинтересовался Славка.

И то дело. У них ещё малёк осталось на донышке. Пусть старик побалуется.

- Совсем сбрендил? - Прошипел побледневший Петька. - У старого хрыча и давления-то нет. Загнётся ещё, а отвечать кому?

- Укольчик сделай. - Загундосил старик, уловив каким-то мистическим чутьём знакомое слово.

Славка тяжело поднялся с табурета.

Доза ещё не выветрилась из головы и, застилая глаза розовым, заставляла качаться старикана и ходить ходуном стены. Хорошо! Во всём теле разливалась Лёгкость и хотелось летать. Душа же пела, но старый хрыч, наступивший лебединой этой сонате на горло, по-прежнему маячил перед глазами, вынуждая к каким-то действиям.

- Не вздумай. - Ещё раз предостерёг Петька.

- Остынь, чувак. - Отмахнулся Славка и достал из кармана халата ключ. Открыв шкафчик с медикаментами, и помня что, "в чашке яд - лекарство в ложке" наугад схватил одну из упаковок. Авось не отравится дед. Мысленно пожелав, чтоб в этой захватывающей лотерее настырному старичку выпал Пурген.

"Зря Петька осторожничает". - Посетовал он. - "Да я для деда и морфия б не пожалел, лишь бы отстал".

Трясущейся рукой дедуся положил таблетку на язык и, поискав глазами и ничего более подходящего не найдя, схватил кювету с остатками Джефа и запил лекарство.

Онемевшие от такого развития событий Интеры изумлённо пялились на враз приободрившегося старца.

- Ой, соколики, спасибо вам. Ведь всё как рукой сняло! Как рукой, дай Бог вам здоровья, дай Бог, - Дед поставил кювету на плитку и, расправив плечи, направился восвояси, по-прежнему гнусавя под нос.

Славка оглянулся и обнаружил, что не замечает Петьки. В дверь выйти он никак не мог. Окно же на пятом этаже... Разве что, и впрямь, полетать решил.

- Ты чё разлёгся, урод? - Споткнувшись об валяющегося на полу Петьку рассвирепел он.

- От урода слышу. - Давясь беззвучным хохотом, еле смог выговорить он.

Схватив за шиворот несерьёзного Петьку, он рывком поднял его на ноги. И, глядя в ухмыляющуюся рожу, разжал руки, с громким стуком уронив товарища обратно. Хорошо ведь человеку. Пусть побалдеет.

- Ты чего? - Насуплено пробормотал обормот. И невдомёк обормоту бормочущему было, что являет он собой живой пример, называемый умными людьми звучным словом Аллитерация. Да и не до филологических тонкостей ему сейчас, поскольку ушибся здорово.

- Так смотрю, хорошо же челу. Нехай, думаю, оттянется по полной.

Петька, недовольно сопя, встал и, запахнув халат, буркнул.

- Ну, пошли, что ли?

Идти Славке никуда не хотелось. Но и отказываться, рискуя репутацией и перспективой вылететь с третьего курса, он не стал.

Коридор, в обычные дни пробегаемый за пару шагов в этот раз показался изумительно длинным. Не коридор, а просто тоннель какой-то. Да ещё единственная, к тому же мигающая лампочка навевала тоску. Казалось, в воздухе вот вот раздастся зуд, похожий на скрежетание напильником по стеклу. Половицы противно скрипели и, в довершение ко всему, на одном из этажей со звоном хлопала форточка. И впрямь, что-то внешний мир разгулялся. Ох, не к добру.

У выхода на лестницу парни наткнулись на облезлую больничную достопримечательность. Крысу Маньку. Как тот Митридат, она по очереди перепробовала все яды, которыми потчевали её сердобольные санитары, и осталась равнодушна к этим изыскам. Негурманистая какая-то зверюга попалась. Но к ней привыкли и даже нашли применение. В одомашненную любимицу кидали на меткость башмаки все, кому не лень. И, само собой, делались ставки.

- Забьём? - С энтузиазмом предложил Петька.

Но Манька, словно насмехаясь, шмыгнул прочь.

- Не судьба. - Вздохнул Славка, и робко предложил. - Может, подождём?

- Пошли. Никуда она не денется, - сказал Петька, спускаясь по лестнице.

- Погоди, там же дежурные есть, - наконец-то придумал отмазку Славка.

- А мы осторожно, - сделав вид, что не расслышал надежды в его голосе, заверил Петька, - вот увидишь, никто и не заметит.

Они спустились на этаж ниже, где света было ещё меньше, и темноту разгоняла лишь стоящая вдалеке настольная лампа.

Там должен был сидеть врач, - в этом отделении лечились, или, вернее, жили старики, нуждающиеся в постоянном уходе. Отделение геронтологии правильнее было бы назвать филиалом дома престарелых.

- Смотри, Иван Сергеевич. Пишет что-то, наверное, диссертацию. Заметит нас и так вставит, что на всю жизнь запомнится. - Выделяя интонацией "вставит" прошептал Славка. - К старухе в палату не пройти.

- "Записки гомосека" он пишет. И вообще, это в тебе скромность проснулась, да? - Ехидно заметил Бывалый Петька, крепко взял под руку товарища и повёл вперёд.

- Прощай, аспирантура - вздохнул тот и, мысленно добавив "здравствуй жопа Новый Год", зажмурился. При чём тут Новый Год было не понятно, но слово не воробей. Пусть даже и сказанное про себя.

Здесь было гораздо холоднее, чем наверху. Казалось, шальной ветерок скользил по тебе, норовя отморозить уши, и, забравшись в штаны, старался пощекотать что нибудь посущественней.

"Гадость-то какая, бля. Будто в жопу без мыла". - Пронеслось в голове. Снова хлопнула форточка.

- Не стесняйся, соколик. - Звонкий вкрадчивый голос совсем не был похож на старческий, однако Славка почему-то продолжал стоять с закрытыми глазами.

"Накормить, напоить, потом в печь усадить", - бухало в голове.

В просторной палате на восемь человек была занята всего одна койка. На ней полулежала - полусидела иссушенная временем смуглокожая старушка.

Годы, превратившие её кожу в древний пергамент, хорошенько поработали и над лицом. Длинный нос нависал над верхней губой, густые седые брови торчали клочками, напоминая то ли репейник, то ли чертополох. Костлявые кривые руки в нетерпении тормошили одеяло.

Славка мгновенно вспотел, и стало нечем дышать.

- Ну что стоишь, как красна девица. - Больно ткнул в бок Петька. - Заждалась уже бабка, не видишь?

Но Славка будто и не слышал. Не мог он в такое поверить.

"Не со мной, не со мной", - застучало в голове. - "Вот, Киркорова бы сюда". "Нет в жизни счастья". - Посетовал Славка. И мысленно взвыл. - "Ну за что"?

Да, он воришка, и с успеваемостью у него не всё хорошо. Преподам грубит, опять же. Но так за это расплачиваться? Но, представив себе декана, который, по слухам был тоже... он мысленно вздрогнул. Лучше уж с Женщиной. Пусть даже и такой изрядно побывавшей в употреблении. Да и вообще, не съест же она его. Ну, глянет. Вон, на стриптизёров в клубах каждый день смотрят. И ничего. Один даже на Королёвой женился.

Успокаивая себя и подавляя желание плюнуть в старческую рожу, он стал расстёгивать ремень.

Случайно иль нет, за окном сверкнула молния, и сразу загремело, но Славка этого не услышал, так как будто растворился в еле различимом шёпоте. "М-мальчик... М-молоденький...".

Он ощутил сухонькие руки, с необычной силой и проворством ставшие расстёгивать ширинку.

Мгновение - и он стоит у изголовья кровати с глупой полуулыбкой на лице.

Далеко-далеко на пятом этаже, забившись под плинтус, жалобно скулила крыса Манька. Непонятно зачем проснувшийся старик, негнущимися пальцами достал из под подушки потрёпанный томик "Дракулы" и, плотоядно облизнувшись, открыл на тринадцатой странице.

Костлявые бабкины пальцы тискали, царапали твёрдые Славкины ягодицы, оставляя за собой тонкие глубокие царапины. Он почувствовал, как по ногам заструилась что-то тёплое. Старуха облизала пальцы, при этом расточительно уронив на простыню несколько капель.

Петька же окончательно съехал с катушек. Заскакал по палате, заламывая руки и рвя на себе волосы. Притормозив на минутку, он вдруг кинулся к кровати и припал губами к этим красным солоноватым пятнышкам. Но, так как их было не много, он, следуя за старухиными руками, вдруг впился зубами в податливую плоть.

"Не поцелуй, однако". - Взвыл Славка.