Клэр явилась минута в минуту – в превосходно сшитом костюме и маленькой фетровой шляпке.

– Ну, – сказала она, когда они сели за столик, – как вы собираетесь посвятить меня в эту тайну?

Он сидел сцепив руки и напряженно глядел на нее. Молчаливое созерцание продолжалось довольно долго, и спустя какое-то время она усмехнулась, достала пудреницу, изучила себя в зеркальце, но обнаружить пятнышко на носу не удалось. Убрав пудреницу, Клэр наклонилась вперед и легонько ударила его по руке:

– Проснитесь! Я задала вам вопрос!

Покачав головой, Армстронг проникновенно произнес:

– Воображение! Красота! Ум! Ах, черт возьми!

– В чем дело?

– Ни в чем. Скажите мне, почему вы так совершенны?

– Наверное, потому, что вы не носите очки, – усмехнулась Клэр. – Кроме того, уж не хотите ли вы меня обольстить?

– Боже сохрани! – горячо сказал Армстронг. – Хотя…

Она снова ударила его по руке, на этот раз сильнее.

– Хватит на меня смотреть, вы не в зоопарке? Возьмите себя в руки и рассказывайте об этих мародерах.

Обидевшись, Армстронг открыл было рот, чтобы дать достойный ответ, но в последний момент передумал и произнес:

– Ладно. Слушайте. Мою берлогу прочесали граблями три или четыре дня назад. То же самое сотворили с моей лабораторией в Хартфорде. Что они искали – для меня загадка, и она не дает мне покоя. – Он внимательно посмотрел на нее. Сейчас нельзя ошибиться. Иначе можно угробить все дело. – Так как это произошло вскоре после нашей последней беседы, я задумался – нет ли здесь какой-либо связи. Иначе говоря, нас могли заподозрить в обмене какой-то информацией – тогда вы тоже должны были стать жертвой.

– Ясно. – Она была озадачена. – Чем же таким интересным мы могли обменяться?

– Наверное, тем, что искали в вашем доме, – подчеркнул Армстронг.

Клэр не обиделась, лицо ее стало еще серьезнее.

– Кто-то проник в дом вчера, перерыл все мои бумаги, перевернул вверх дном содержимое стола и библиотеки, но ничего не взял.

– Вы уверены, что не упустили какую-нибудь мелочь?

– Вполне.

– Может быть, что-то из архива вашего брата?..

– Оттуда тоже. – В ее взгляде появилась усмешка. – Что особенного могло быть в бумагах Боба?

– Я знаю, что он работал с правительственным заказом высшей степени секретности.

– Кто вам это сказал?

– ФБР.

Трудно было судить, попал ли удар в цель. Клэр прекрасно владела собой и восприняла эту информацию спокойно. Казалось, она просто задумалась над ответом.

– Боба привлекали к какому-то космическому проекту. Это я знаю точно. Но в бумагах ничего подобного нет. Единственное исключение – та статья, в которой он объяснял свою теорию слоев. Очевидно, он не вел записей на эту тему и передавал материалы прямо правительству, уничтожая черновики. Боб всегда был очень методичен и чрезмерно осторожен.

– Так и должно быть, если человек связан с секретной работой, – одобрительно сказал Армстронг.

– Насколько мне известно, сейчас готовится старт корабля под номером восемнадцать, – продолжала Клэр, – Боб наверняка занимался именно этим проектом. Я думаю, корабль будет совершенно новой, особой конструкции, основанной на последних разработках…

– Номер восемнадцать, можно сказать, уже почти при смерти, – возразил Армстронг и, внезапно решившись, принялся подробно описывать свой недавний визит в Нью-Мехико, спарринг-матч с Фазергилом и то, что узнал от Куина. – Не знаю, что подумаете вы, – заключил он, – но мне кажется, что такие задержки неспроста. Корабль как будто задерживают изо всех сил, заботясь только об одном – чтобы это не слишком бросалось в глаза.

Клэр задумалась, ее глаза вдруг стали серьезными. Наконец она сказала:

– Возникает любопытный парадокс. Корабль финансируется правительством, и большинство препятствий кажутся инспирированными опять же правительством. – Правительство строит этот корабль и само же тянет с окончанием работ. Возможно, в игре участвует кто-то еще, и это усложняет ситуацию, но давайте пока сконцентрируемся только на правительственном аспекте. Почему власти тянут с постройкой корабля?

– Конечно, не потому, что у них нет на это денег. Спросите что-нибудь полегче!

– Мы должны ответить на этот вопрос. Потому что под кажущимися противоречиями всегда кроется логика.

– Единственное, что приходит на ум, – строительство корабля могут тормозить, когда появляется альтернатива уже созданным разработкам. Но зачем они ломают уже построенное, если можно заранее спланировать сроки монтажа под окончание испытаний каждого конкретного устройства? Я знаю, что бюрократы – не люди, но не настолько же!

Она неодобрительно сморщила носик.

– По-моему, слишком уж просто. Вы сами-то верите в это?

– Не верю. Но попробуйте сочинить что-нибудь получше.

Клэр снова задумалась, и Армстронг, заказав напитки, воспользовался случаем, чтобы внимательно ее рассмотреть. Она, казалось, не замечала его пристального взгляда; в молчании прошло несколько минут, затем ее глаза вдруг вспыхнули.

– А что, если номер восемнадцать вовсе не при смерти? Что, если он вообще не рождался?

– Я вас не понимаю.

– Приманка. Подсадная утка.

– Что? – воскликнул Армстронг.

– Ш-ш! – Она посмотрела на ближайшие столики. – Не надо так кричать! – Ее голос зазвучал тише, доверительнее. – Полмира пережевывает версию о постоянных диверсиях в космической промышленности, и, конечно, правительство не могло остаться в стороне. Теперь подумайте, что бы вы сделали на их месте, если бы решили поставить суперракету на стапель, но опасались бы всех этих странных штучек, происшедших с ее предтечами? – Взгляд Клэр стал острым, пронизывающим. – Что бы вы сделали?

Он хлопнул по столу огромной ручищей:

– Черт возьми! Я строил бы ее спокойно и тайком в какой-нибудь глуши, да хоть на Северном полюсе! И я строил бы другую, о которой знала бы каждая собака, в Нью-Мехико, специально для диверсантов.

– Умный мальчик! – похвалила Клэр.

– Только есть тут одна загвоздка, которая меня тревожит, – добавил Армстронг, не обратив внимания на ее сарказм.

– Откройте мне душу.

– В один прекрасный день кое-кому придется за все это отчитаться. Или оправдаться, если угодно.

– Но вас волнует не только это, верно? – подчеркнула Клэр.

– Конечно? Я вам уже говорил, кто меня волнует!

Впервые она покраснела, и он отметил это с удовлетворением. Словно прочитав его мысли, Клэр достала пудреницу и слегка приложила к лицу подушечку. Армстронг следил за нею молча.

Закончив, она едко заметила:

– Мало кому удавалось угнаться за двумя зайцами.

– А вдруг я стану счастливым исключением? – возразил Армстронг. Он подозвал официанта и, когда на столе появились новые бокалы, доверительно наклонился к молодой женщине: – Давайте прекратим подпускать друг другу шпильки. Дело-то нешуточное. У меня все внутри переворачивается.

– Да что вы говорите! – прошептала она, сделав маленький глоток из своего бокала.

– В последние дни мне не дает покоя странное чувство, – упрямо продолжал Армстронг. – Не знаю, может, я просто свихнулся.

– Что за чувство?

– Смесь дурных предчувствий, раздражения, подозрения и вообще взвинченность.

– И давно это с вами?

– Не знаю. Давно. Или недавно. Я читаю новости, и оно появляется сразу же. Я смотрю на небо, и оно уже тут как тут. Слушаю радио, и оно пеленает меня, словно кокон. Я могу быть на седьмом небе – и вдруг самая пустячная мелочишка подрезает мне крылья. Я становлюсь капризнее примадонны.

– Вам нужна хорошая доза «Виталакса», – поставила диагноз Клэр.

Он хмуро, чуть ли не свирепо глянул на нее.

– Вот от таких слов оно и возникает! И каждый день я трачу на борьбу с ним все больше и больше сил!

Поставив бокал на стол, Клэр серьезно заметила:

– Можно сказать иначе, Джон. Вам необходимо как следует отдохнуть.

– Не думаю. Физически я совершенно здоров. Меня тревожит состояние моей психики. И на то есть основания. – Армстронг спокойно посмотрел на нее. – У меня нет доказательств, но что-то упорно подсказывает мне, что это важный кусок той загадки, которую я пытаюсь разрешить.