Служанки смоченными в теплой воде тряпками растирали лицо мертвеца, чтобы хоть чуть разгладить гримасу.

Беатрикс отвернулась. Она вспоминала, как в этой самой спальне отдалась ему впервые, назло всем, не скрывая жестокого торжества. И с тех пор много раз, вперемежку со многими, превозмогая его стыд, наступая на его гордость. Много раз.

- Госпожа, госпожа, шли бы вы отдохнуть, - склонилась над ней Хена.

- Иду, Хена.

В бассейне ее разморило, пальцы соскальзывали с резных перилец, тянуло на мозаичное дно. То и дело протирая слипающиеся глаза, она удалилась в маленькую круглую комнатку, где было постелено на полу перед высоким камином из оникса. Там и уснула, свернувшись клубком.

Алли еще раз перечитал вежливое и угрожающее письмо Ниссагля с требованием явиться на очную ставку с Этери Кроном, скривил губы в улыбке. Кажется, ему предстояло выпутываться самому, потому что королева спала как убитая, мертвый Варгран вытянулся в часовне с маской на лице женщинам так и не удалось разгладить его черт. А Дом Крон стражники Сервайра кропотливо разносили по щепкам в поисках крамолы. Надо думать, доищутся. Ниссагль днем был невесть где, но зато вечерами появлялся, и тогда из башни слышались слабые крики. По-видимому, Ниссаглю одной жертвы было мало.

Алли оделся и златотканый упланд и натянул короткие алые сапоги, расшитые жемчугом. Огромный меховой воротник облек его плечи и углом сполз на спину. Он свел брови, чтобы ясней проступили ранние морщины, обсыпал волосы золотым порошком, чтобы они искрились и не скатывались в прядки, и двинулся.

В Сервайре перед ним отчаянно засуетились стражники, из чего он заключил, что недооценивает свою власть и влияние. Это его порадовало.

Ниссагль поклонился низко, но с достоинством. На нем было оранжевое шелковое одеяние.

- У нас тут жарко, - многозначительно глядя на тяжелый упланд Алли, усмехнулся он. - Прошу вас сразу в Покой Правды, нам нет резона тут задерживаться. Алли с легкой улыбкой склонил голову и последовал за Ниссаглем.

В покое были заранее приготовлены два кресла, круглый столик с бокалами - столешница из Дома Крон.

Из снятой с помоста жаровни торчали рукоятки шин. Рядом, уперев руки в бока, выжидал Канц.

Алли сел и закинул ногу на ногу, делая вид, что любуется порозовевшим в свете горна жемчугом на сапоге.

- Сейчас его приведут. Попробуйте пока вино. Это конфискованное, из Дома Крон. - Намеки Ниссагля были один другого прозрачнее, но Алли они не пугали. - Если бы вы знали, что мы там обнаружили, в этом Доме... Ниссагль пил вино мелкими глотками, агатовый блеск теплился в его острых глазах, на маленьких руках переливалось зеленое золото краденых перстней, которые были ему слишком велики. Он уже был не человеком, а каким-то маленьким злым демоном, и золото на нем казалось расплавленным.

Зазвенели цепи, и Алли тягучим движением повернул красивую, словно изваянную из меди голову. Свет выхватил из черноты дверного проема сумрачные фигуры тюремщиков в огромных войлочных бахилах. Того, кого они держали под локти, Алли вначале не узнал, ему показалось, что тюремщики ошиблись, привели не того... Спутанные космы закрывали лицо, на груди под лохмотьями темно алел широкий ожог. Цепи блестели, они были так тяжелы, что Этери едва шевелил ногами. Чтобы не держать узника на весу, тюремщики опустили его, словно мешок, на пол.

- Поднимите ему голову.

- Подними голову, - подал голос палач. Не дождавшись исполнения приказа, он зашел сзади, намотал на кулак длинные волосы Этери и рывком заставил его смотреть вперед. Перед роскошным Алли белело лицо ребенка. Огромные угасшие глаза запали в черноту, в них были ужас и стыд. Алли непроизвольно прижался к спинке кресла и отставил бокал.

- Ну, - начал Ниссагль резким злым голосом, вставая и надвигаясь на Этери, - изволь подтвердить в присутствии господина Алли, что именно он подстрекал тебя к убийству.

Этери вздрогнул, его надломленный голос сухо прозвучал в жарко розовеющем воздухе:

- Нет. Алли не подстрекал меня. Я оговорил его под пыткой.

"Неужели я все-таки сделал из него героя?" - мысленно ахнул Алли...

- Это что ж такое, мой птенчик? Ты еще смеешь ломать тут комедию? Отказываешься от признания, которое записано и засвидетельствовано секретарем? Ну, я вижу, тебя жизнь не учит. - В голосе у Гирша появилось ласковое пришептывание: - Мастер, объясните-ка ему, что нехорошо отрывать честных людей от дела и морочить им голову.

Канц вытянул из жаровни скрежетнувшую по углям шину, нажимом руки пригнул голову Этери к плечу и повел железкой по его открытой шее. От вопля у Алли все внутри обмерло. Потом до его слуха дошел стальной голос Ниссагля:

- Ну, мерзавец, так как было дело? Кто подговорил тебя на убийство, отвечай!

И тут Этери, рыдая, ответил:

- Алли, Алли, это был Алли!

Дрожа и сверкая глазами, Алли встал с кресла. Перед ним металось неестественно вывернутое, искаженное лицо, запах паленого мяса бил в ноздри. Алли левой рукой схватил шину за раскаленный конец и отбросил в угол.

- Ну, хватит, - свирепо сказал он, тряся сожженной ладонью и кривя губы, - мальчик сказал вам правду, любезный господин Гирш, я имею ко всему этому отношение.

- Так посмотрим, что и как скажете вы, - заухмылялся начальник Тайной Канцелярии.

- Давайте-ка выйдем отсюда, потому как это государственные дела.

Они вышли в преддверие.

- Может, вам дать холодной воды или мази? - Ниссагль кивнул на его ладонь.

- Уж будьте любезны. - У Алли от боли подрагивали колени. Ниссагль сам занялся его рукой, наложил повязку, потом с нетерпением заглянул ему в лицо.

- Я вас понимаю. Вы ждете истории. - Алли распустил застежки на вороте, ему было жарко. Руку в повязке пекло. - Я вам сейчас все расскажу. Гвардеец Скаглон, следуя моему совету, показал вам некий белый кисетик с флаконом и инструкцией, который вы, вероятно, нашли потом при обыске в Доме Крон. Так вот, этот кисетик действительно я велел передать Этери, и я же вел с ним разговоры по поводу смерти королевы. Но причина была совершенно не та, о которой вы думаете. Вы, Гирш, вероятно, заметили, что Этарет равнодушны, если не сказать враждебны, к ее величеству. И вот мы, истинные друзья королевы, решили проверить, насколько же сильна их враждебность. Выбор пал на Этери, потому что он казался наиболее благородным и чистым. И наименее заинтересованным, конечно. Ведь, например, Аргареды ее совершенно явно недолюбливают, и опыт был бы неточен. Этери и показал, какова на деле цена благородства Этарет. Стоило возникнуть сомнительному поводу, и он тут же взялся за самое подлое оружие. И еще тешил себя тщеславной мыслью, что прослывет героем. Ведь ядом проще, чем мечом или мозгами, правда?